Фактор роста (СИ) - Сурмин Евгений Викторович

— Привирают конечно, но в целом не врут, там целая дивизия свидетелей. Рычагову, конечно, сразу доложили и он, прихватив для компании генерал-лейтенанта Пумпура, и, кажется, старшего майора из НКВД приехал разбираться.

— Там они, говорят, чуть ли не за грудки друг дружку хватали.

— Не важно, в общем-то, за что они там кого хватали. Важно, что дело в итоге разбирал сам товарищ Сталин. Лично!

— Я слышал об этом.

— А слышал, что товарищ Сталин приказал Самойлова арестовать?

— Ох, дела наши грешные. Но раз сюда едет значит не посадили.

— Верно. Отдохнул пару дней в кремлёвской кутузке, а потом, как ваше благородие изволило выразиться, начался в авиации «красный террор». Три!

— Выходит, товарищ контр-адмирал закономерность? Где Самойлов, там головы летят? Да и маршала Кулика, как не крути майор пережил.

— Летят, но далеко не всегда. И не у всех. Вот, чтоб у нас всё гладко прошло, сделай так что бы сопровождающим по всему нашему хозяйству он выбрал твоего человека. И ещё двоих-троих поставь чтоб не на виду, но держали его, так сказать, на контроле. Кто у нас к бутылке любит приложиться или ещё какие непотребства вытворять, проведи профилактическую беседу. Особо не надёжных ушли куда-нибудь, чтоб на глаза ему не попались. Этот вертолёт штука секретная, так что тебе и карты в руки, создай вокруг него зону отчуждения.

— Вокруг вертолёта или всё же вокруг майора?

— Иди-ка ты со своими шуточками, Тимофей Иванович. И так на душе муторно, сбивай самолёты, не сбивай самолёты, а тут Самойлова этого несёт не легкая.

— Так и спросить майора, чего там в Москве думают. Фрицы над головами уже ходят, а мы всё твердим как попугаи: «Не поддаваться на провокации! Не поддаваться на провокации!»

— Майор как прилетит, так и улетит. А за Северный Флот отвечаю я!

— Думаешь быть войне, Арсений Григорьевич?

— Да. В общем ты меня понял, Тимофей Иванович. Пойдём на «Баку» что ли взглянем.

Вот такую в высшей мере любопытную и не предназначенную для его ушей информацию довелось узнать лейтенанту Лернеру. Конечно, по началу разговор не выходил из головы, распирал, требовал с кем-нибудь поделиться. Хорошо, что служба в подводном флоте учит самодисциплине и осторожности. Как-то совсем незаметно лейтенант отвлёкся, беготня по инстанциям, перевод в вертолётную группу. Потом знакомство с коллективом, тренировочные полёты, изучение матчасти, в общем стало не до майора. Бывшие сослуживцы куда-то запропастились, а с «вертолётчиками» Владимир ещё был недостаточно знаком, чтобы сплетничать на такие щепетильные темы. Поэтому и не подозревал, что знакомство с майором, в первый же день своего приезда поставившим значительную часть СФ на уши, уже состоялось.

— А как эвакуируемые будут забираться в вертолёт? — спросил прикомандированный к ним кап-три Сидоренко, с капелькой иронии, разглядывая аппарат.

— По верёвочной лестнице, как и товарищ Сталин, — насторожился конструктор Миль.

— Почему-то я так и думал, — иронии в голосе Сидоренко заметно прибавилось.

— А чем лестница плоха, товарищ капитан третьего ранга? — влез в разговор Лернер, немного уязвлённый тем с каким уважением все относятся к какому-то штабному. А то, что кап-три не разу не моряк было видно сразу и за десяток кабельтовых.

— Можно было бы, конечно, провести натурные испытания. Загипсовать лейтенанту руку или ногу, дать винтовку, вещь мешок с «документами», посадить в лодку и пусть показывает чудеса акробатики. Но время у нас, сами знаете товарищи, мало и мы всего этого делать не будем. Вместо этого я вам просто скажу, что Харьковский тракторный по нашей просьбе изготовил устройство позволяющее поднимать на борт людей и грузы в висячем, так сказать, положение. Суть устройства — это электролебёдка, выдвижная штанга и нейлоновый канат с системой ремней-креплений.

— А почему на ХТЗ и что такое нейлон, Фёдор Фёдорович? — чуть запнувшись перед именем отчеством, поинтересовался Миль.

— Потому, что там лебёдки сделать гораздо проще чем на авиазаводах. Профильное изделие, так сказать. Вклад советского тракторостроения в развития авиации вертикального взлёта, — улыбнулся Сидоренко, — а нейлон, это очень прочный синтетический материал из Америки. Освоим производство у себя, будем парашютные стропы из него делать.

— Я могу и в гипсе, товарищ капитан третьего ранга, — опять влез в разговор Лейнер.

— Вы, товарищ лейтенант, не волнуйтесь, будет у вас ещё время с этой «тарзанкой» поближе познакомиться. Вот тогда и попробуйте и с гипсом, и без гипса.

Тогда окружающие восприняли слова капитана как шутку. Теперь Лернер понял, что зря. Надо было больше прыгать. И в гипсе, и с винтовкой, и с грузом, и при волнении на море, может быть тогда бы дошло, что одной «сбруи» совершенно недостаточно.

«Эх капитан, капитан! А ещё, как по секрету рассказал Дьяконов, ОСНАЗ морской пехоты! Две „сбруи“ на одной „тарзанке“ должно быть! Две! Чего уж проще!»

Бульк!

Лейтенант по пояс вошёл в воду практически в притирку с лодкой. Хорошо, нижняя часть комбинезона, сделанная по образцу рыбацких штанов из водонепроницаемого материала, и утеплённые, пошитые специально для него, кальсоны, пока вполне успешно справлялись с задачей препятствовать перетеканию тепла из маленького лейтенанты в большое синие море. Резиновый бок лодки потёрся о Лернера, маня своей близостью, и кажется, даже призывно поскрипел. Казалось, осталось только схватиться руками за леер [27]. Только вот незадача, висел лейтенант в воде к лодке спиной. Бывший подводник попытался изогнуться и уцепиться хоть за что-то, но не успел. Его выдернуло из воды и медленно потащило от лодки прочь.

Через какое-то время, мокрый и в значительной степени дезориентированный лейтенант, начал подозревать, что лодка не иначе заколдованная. Нарезая круги практически в плотную ему не разу не удавалось крепко за что-нибудь ухватится. Мешало и то, что пилот осторожничал и похоже боясь утопить своего наблюдателя держал вертолёт метра на полтора выше, чем нужно. Уже порядком продрогший лейтенант, даже несколько раз касался ногами лежащего в лодке лётчика, но трос всегда утаскивал его в сторону и уже там макал в воду.

Пилоту было тоже не легко, вертолёт дрожал, ходил из стороны в сторону, кренился, снижался чуть ли не до волн, но совместить два, раскачивающихся в трёх плоскостях, объекта всё никак не получалось. Зато ледяная взвесь, поднятая винтом, казалось вообще не замечает надетого на Лернера водонепроницаемого комбинезона. С каждой минутой всё быстрее уходило драгоценное тепло и всё сильнее стучали зубы.

«Нужно предпринять что-то радикальное, — понял спасатель, болтающийся где-то между небом и водой, — сейчас Ильич бухнет вертолёт вплотную к волнам, и я его или ухвачу или все грохнемся к чертям собачьим». «Не сдох в лодке, так сдохну сейчас, накроет этой махиной и амба. Отправимся все трое на корм рыбам» — продралась через вертолётный стрёкот паническая мысль, затопляя сознание и заставляя лейтенанта вмиг покрыться холодной испариной.

Что продолжатся так больше не может, понимал и пилот. Он и так уже слишком долго дергает удачу за хвост, в любой момент шквал мог обрушить машину в море, на такой высоте контрмер просто не существует. Это, уже не говоря о том, что топливо не бесконечно, а болтающийся, как червяк на крючке, лейтенант если не утопнет, так попросту замёрзнет в самое ближайшее время.

Всё же тыканье вслепую не прошло совсем даром. Дьяконов был отличным пилотом вертолёта и его мозг не прекращал запоминать и анализировать окружающую обстановку. В голове сам собой выстроился порядок действий. Нужно немного подняться, отлететь подальше и встать точно по ветру, возможно тогда лейтенант не будет раскачиваться вправо-влево. Подлетать придётся, максимально опустив нос, а потом резко нырнуть вниз, гася скорость до минимума. Лернера по инерции вынесет вперед и можно будет уронить его точно на лодку.