Фактор роста (СИ) - Сурмин Евгений Викторович

Можно сказать, спасателям повезло. С первого раза у них всё почти получилось. Пилот рассчитал правильно, дующий точно в спину вечер почти не раскачивал висящего лейтенанта, а резкое торможение вынесло «сбрую» из-под вертолёта, позволяя точно прицелиться. Он не учёл только одно, то, что невозможно учесть. Море.

В тот самый момент, когда продрогший и измученный лейтенант падал на маленькую резиновую лодочку, где-то под ними в самой толще воды срезонировали два импульса, что в полном соответствии с законами физике привело к резкому увеличению амплитуды волны. Лернеру ничего не оставалось, как со всего маха врезаться в сине-стальную стену воды мгновенно погружаясь в неё с головой.

Воля лейтенанта, оглушенная морем тактильных ощущений, на долю секунды дала трещину, позволяя фобии затопить сознание. Ему вдруг показалось, что он снова в своём отсеке подводной лодки и это взрывом торпеды его вышвырнуло в открытое море. Владимир закричал и сразу же захлебнулся. Постарался запаниковать ещё сильнее, но не успел, вовремя выдернутый из воды, Дьяконовым.

Дрыгая ногами, матерясь и откашливаясь Лернер приготовился закричать от ужаса и с удивлением понял, что нисколечко, вот совсем-совсем, не боится. Всплеск ли энергии в коре головного мозга заставил нейроны лейтенанта рекомбинировать, выстраивая новые нервные связи, или это суровая поморская русалка успела поцеловать молодого парня прямо в синеющие губы, не так и важно. Важно, что лейтенант Лернер раз и навсегда избавился от своего страха умереть под водой.

Наоборот, его переполняло странное чувство могущества, чувство превосходства над стихией, чувство локтя со стальной громадиной над головой. Нейлоновый трос, как пуповина соединяла его с небесной колесницей, ставя выше беснующегося под ногами моря. Лейтенант снова закричал во весь голос, выкашливая остатки солёной воды из лёгкий, но теперь это был не крик ужаса, теперь это был клич победителя.

Владимир захотел пнуть волну и с удивлением понял, что вертолёт уходит в небо, а его самого электролебёдка неумолимо затягивает в кабину. Горели кожа лица и руки, но почему-то совсем не ощущалось холода. Лернер отчётливо знал, что сейчас улетать нельзя, нужно делать вторую попытку, которая обязательно будет удачной.

Внезапно, совершенно не к месту, возникла мысль об одной хорошенькой девушке по имени Светлана. С худощавой, если не сказать худой, зеленоглазой блондинкой, предпочитающий короткие до плеч стрижки, Владимир познакомился прошлой осенью на её работе в Мурманской государственной областной универсальной научной библиотеке, попросту «научке». С тех пор их отношения не переходили за рамки дружеских, хотя все сослуживцы в один голос твердили Лернеру не упускать свой шанс и тащить симпатичную библиотекаршу в ЗАГС. Справедливо спрашивая: «так чего тебе ещё надо, чертяга?» Владимир с ними соглашался, кивал, но робел. Во-первых, он совершенно не понимал, что могла найти такая образованная и красивая девушка в нескладном долговязом лейтенанте подводнике, служба которого вообще не располагает к семейной жизни. А во-вторых, немного пугали её стихи, странные и в то же время интригующие, абсолютно диссонирующие с его рабоче-крестьянским мировоззрением. Одно из них он даже выучил:

Стихотворение цепляло своим рваным ритмом, своей энергетикой. А сейчас ещё и будило глубинные подсознательные инстинкты. Болтающемуся между двух стихий, мокрому и замёрзшему, как цуцик лейтенанту, в голову вдруг полезли дикие, совершенно неприемлемые для советского человека и комсомольца аморальные желания. Захотелось взять её прямо в читальном зале, на столе или даже на полу.

Мозг Лернера работал с чёткостью хорошего арифмометра, и он с большим удивлением для себя вдруг понял, что Светлана постоянно делает ему намеки на более близкие отношения, которые он с упёртостью настоящего барана всё это время умудряется игнорировать. А в тот раз перед его крайним погружением, когда они «случайно» прижались друг к другу в узком проходе между стеллажей, мог быть совсем не случайным.

«Женюсь!» — окончательно решил для себя Лернер, влезая в вертолёт.

— Владимир, ты там как? Живой?

— Пока не понятно. Но на Светке женюсь!

— А-ха-ха! Красава! Раз женихаешься, значит точно живой… Ладно, скидывай с себя всё. Домой идём, не хватало ещё чтоб ты воспаление лёгких подхватил.

— Как домой? Ильич, ты чё, какой домой⁈

— Вот так и домой. Видишь же не выходит у меня.

— Да всё выходит. Попал ты. Прям в лодку попал. Если б не волна, пилот уже тут с нами был бы.

— Угроблю ж тебя, вот зубы как стучат, даже движок не слышно.

— Да я всё равно уже мокрый, мокрее не буду. А на разок меня ещё хватит. Давай, Ильич, поворачивай родной! Сейчас всё получится. Точно тебе говорю. Один раз и если нет улетаем!

— Ай! Не чести. Держись там за что-нибудь. Один раз!

Вертолёт накренился и по широкой дуге снова понёсся в открытое море.

На это раз всё получилось практически идеально. Мокрым куском биомассы Лейнер плюхнулся прямо на пилота, чуть не заехав коленом тому в висок и сам больно ударил пальцы о борт лодки. Понимая, что у него есть всего несколько секунд Лернер молнией защёлкнул карабин на поясе пилота и вцепился в него обхватив всеми четырьмя конечностями. Владимир хотел для надёжности вцепиться в воротничок комбинезона спасаемого зубами, но всё же отказался от этой идеи, здраво рассудив, что так лётчика всё равно не удержать, а вот сам он, будучи без зубов вряд ли решится сделать Светлане предложение.

Сам подъем Владимир запомнил плохо, только то, что как заведённый повторял себе: «Держать, только держать!», да краем сознания отметил, лётчик жив, хоть и висит безвольной куклой. Окончательно лейтенант в себя пришёл уже в вертолёте от резкого окрика капитана Дьяконова.

— Владимир, ты где там? Заснул! Лейтенант, пля!

— Тут я, тут.

— Не спи, замёрзнешь. Ха-ха-ха.

— Очень смешно, товарищ капитан.

— Ладно, не обращай внимание, похоже нервное. Как там наш летун?

— Плохо.

— Раздевай его, да и сам всё скидывай.

— Да я пытаюсь. Всё намокло и разбухло.

— Возьми нож и режь. Летим сначала в Порт-Владимир. Надеюсь, там есть медпункт, а нет так хоть переоденем вас в сухое.

— Ильич, давай быстрее. Я, конечно, не врач, но боюсь мы его не довезём. Я не могу нащупать пульс.

— Проклятье. Достань из аптечки красный пенал.

— Красный? Тот самый на котором нарисован череп с костями, написано «Осторожно яд!» и который нельзя трогать, потому что ты мне уши оторвёшь?

— Давай быстрее, потом шутить будешь!

— Да достаю я! Достаю!

— Шутник, бля. Взял шприц?

— Да.

— Коли прям в бедро.

— Комбез ещё с ног не стянул.

— Через штаны хреначь.

— Готово, — лейтенант поднёс к глазам второй странный шприц без каких-либо маркировок, наполненный прозрачной жидкостью, — Ильич, может и мне уколоться? А то что-то мне хреновато.

— Не вздумай! Лекарство экспериментальное, поможет или нет точно не известно, но десяток лет жизни оно у тебя отнимет гарантировано.

Лернер резко отдернул руку со шприцом от лица и осторожно положил его обратно в пенал.

— А откуда он у тебя?

— Пошукай под аптечкой, там коньяк и шоколад есть, вот и хлебни для сугрева.