Пепел и Тьма 2 (СИ) - Барчук Павел

Рыжая повернула голову на сто восемьдесят градусов. Хруст позвонков прозвучал отвратительно громко. Взгляд, полный хищного непонимания и раздражения («Почему мешаешь? Он угрожал!»), скользнул с трясущегося пацана на Рика. Потом она с явным недовольством, медленно, как бы нехотя, разжала пальцы. Пацан сполз по стене в зловонную лужу, трясясь и бормоча что-то бессвязное. Запах страха, мочи и крови ударил в нос поверх «аромата» плесени.

Рик наклонился к пацану. Тот съежился, пытаясь отползти.

— «Пауки»? Или «Крысоловы»? — Палач резко дёрнул рукав рваной куртки скулящего придурка, обнажив выцветшую татуировку — кривую паутину, выбитую на грязной коже чуть выше запястья. — А-а-а… «Пауки».

Тот молча, судорожно кивнул, глядя на Рика как на пришельца из кошмара.

— Значит, слушай сюда, паучок… — Продолжил Рик, его голос стал тише, но от этого звучал только страшнее. — Сейчас ты поднимешь свою дрожащую задницу и очень, ОЧЕНЬ быстро исчезнешь. Но не просто спрячешься в дыру, а побежишь галопом к вашему боссу. Будешь, так сказать, долбанным посланником с хорошей новостью. Скажешь, Шепот пришел. Хочет встретиться. Живой посланник — это вежливо, понял? Мертвый — нет. А я очень хочу быть вежливым.

Пацан снова закивал, захлебываясь соплями, страхом и болью. Он, наконец, понял, на кого они ухитрились напасть.

— Теперь вали. И помни — расстроишь меня, твоя тень станет частью стены. Навечно. Дружулв потом заберешь. Они без сознания будут не меньше часа — Рик кивнул на два неподвижных тела в грязи.

Бедолага дернулся, вскочил на ноги, пошатнулся, схватившись за раненое плечо, а потом рванул куда-то вперед, спотыкаясь на каждом шагу и хрипло всхлипывая. Его жалкие звуки быстро затихли в темноте тоннеля.

— Шепот? — Стараясь скрыть сарказм в голосе, поинтересовался я.

— Одна из рабочих кличек, — буркнул Рик, уже двигаясь дальше, даже не оглянувшись на результаты своей работы. — Тут у всех клички. Настоящие имена — роскошь. Особенно сейчас.

Еще минут двадцать мы топали вперед. Я, если честно, уже утомился идти. Туннели расширились, стали похожи на залы.

Тут уже кипела жизнь — костры в бочках, обшарпанные вагоны-халупы, тряпки вместо дверей. Люди — вернее, их тени — сновали туда-сюда, создавая имитацию обыденности. Они бросали на нас быстрые, цепкие взгляды, но близко не лезли. А самое интересное, это были не только подростки. Здесь до хрена находилось вполне себе взрослых людей. И это странно. Вообще-то, они должны сейчас впахивать на заводах или в доках.

В итоге мы оказались на перекрестке четырех здоровенных тоннелей. Посередине, на куче битого бетона и рельс, торчал здоровенный железный крест из шпал, обугленный, исчирканный знаками. У подножья горел костер, вокруг которого, опять же, сидели не пацаны, а взрослые мужики и бабы с каменными мордами. У многих в руках было оружие. И это не самопалы, а нормальные стволы: автоматы, пистолеты, дубины с шипами.

— Ничего себе… — Протянул я, рассматривая всю эту братию. — Интересно, а высокородные вообще в курсе, что уйма народу, которые могли бы впахивать на благо Верхнего города, сидят тут? С автоматами?

Рик промолчал, но покосился в мою сторону настолько выразительно, что даже не видя его лица, я почувствовал себя полным идиотом.

— Не в курсе… Ясно… — Пожал я плечами.

Мы замерли на краю света, идушего от костра. Рик снял импровизированный мешок с плеч, как куклу вытащил оттуда Лору и поставил ее рядом. Она стояла как лунатик, не двигаясь. Ее пустые глаза отражали огонь, но не видели его. Рыжая замерла у меня за спиной, ее шипение стало тише, почти неслышным, но напряжение в сгорбленной фигуре Лича ощущалось физически — она чуяла вражду, море враждебных взглядов.

Из-за креста вышла девчонка. Лет четырнадцать, не больше. Худая как щепка, в поношенных, но чистых темных штанах и такого же цвета водолазке. Лицо — бледное, почти фарфоровое. Глаза — огромные, черные, как у Лича, но в них не было пустоты. Скорее — недетская мудрость.

В руке девчонка держала костяной жезл, сделанный явно из человеческой кости, с мутно-фиолетовым камушком на конце. Камень тупо пульсировал слабым светом. Похоже, специальная палочка-выручалочка для определения магии.

Девчонка остановилась в паре метров от нас. Она обвела каждого пристальным взглядом, медленным, оценивающим.

На Рика посмотрела вскользь, будто его она ждала еще вчера, а теперь слегка не понимала, почему он задержался. На мне ее взгляд задержался дольше. При этом камень на жезле вспыхнул чуть ярче, отливая сиреневым. Потом девчонка переключилась на Лору, которая не вызвала у нее никаких эмоций, толькр холодное равнодушие.

На Рыжую… вот тут пустые глаза девчонки сузились едва заметно. В них мелькнуло нечто вроде холодного, научного интереса, как у энтомолога, нашедшего редкий экземпляр жука. Затем ее внимание снова вернулось к Рику.

Палач не шелохнулся. Казалось, он даже не дышит.

— Мира, — кивнул убийца, его голос звучал ровно, — Все немного изменилось. Нам нужен разговор.

Мира склонила голову набок, будто слушала что-то за пределами человеческого восприятия. Камушек на жезле вспыхнул ярче, окрасив ее лицо в зловещие фиолетовые тени.

— Хозяин в курсе, — произнесла она. Голос был тихим, монотонным, без интонаций, как чтение давно известного текста. — В курсе про некроманта. — Жезл едва заметно качнулся в мою сторону. — В курсе про Псов, что пару дней назад сдохли, обломав зубы. — Взгляд ее, холодный и невесомый, как паутина, снова уперся в меня. — Он согласен говорить. Но только с ним.

Мира снова ткнула жезлом в меня. Камень вспыхнул.

— Этот идет один. Остальные… ждут. — добавила девчонка.

Рик напрягся, его рука молниеносно скользнула под куртку, к рукояти ножа или пистолета. Я почувствовал, как у меня похолодели пальцы, а сердце забилось где-то в горле. Лич за спиной издала еле слышное предупреждающее рычание.

— Не прокатит, Мира. — Голос Рика стал ниже, опаснее. — Он не пойдет один. Никуда.

Девчонка улыбнулась. Жутко. Губы растянулись в безжизненной гримасе, обнажив слишком ровные, слишком белые зубы. А в глазах — все то же ледяное равнодушие.

— Прокатит, Шепот.

Ее голос остался тихим, но некоторые мужики, сидевшие у костра разом «ожили». Они не стали подниматься на ноги, однако их пальцы легли на спусковые крючки, дубинки едва заметно приподнялись. Полумрак наполнился щелчками снятых предохранителей.

— Или думаешь, твои тени его тут прикроют? — Мира покосилась в сторону Рыжей. — Выбирай. Он идет один. Или вы все тут останетесь. Навсегда. Частью декора.

Тишина повисла густая, давящая. Даже костер трещал приглушенно, будто боясь нарушить этот момент.

Я чувствовал, как Рика колотит от ярости и бессилия, как Рыжая вся сжалась в тугую пружину, готовая рвать каждого, кто осмелится встать на пути. Лора качнулась, будто от ветра.

Я сделал шаг вперед, ломая это свинцовое напряжение. Ноги были ватными, но внутри закипал холодный гнев.

— Согласен. Идем, — сказал я, глядя прямо в глаза Миры. Голос, к моему удивлению, не дрогнул, хотя внутри все сжалось в ледяной комок. — Один.

Рик резко повернулся ко мне. Лица было не видно в капюшоне, но его взгляд, тяжелый, предостерегающий, как удар ножом в бок, буквально пронзил меня.

— Малёк… — в голосе Палача прозвучало нечто, похожее на предупреждение и… тревогу?

— Доверься, Рик, — перебил я, не отводя взгляда от Миры. — Нам этот разговор нужен больше, чем Безымянному. И она права. Тут его правила. Играем по ним. Пока.

Мира снова безжизненно растянула губы в жуткой улыбке. Камень на жезле пульсировал ровно.

— Здравое решение. Идем. — Она развернулась и пошла в тень за крестом, не оглядываясь, уверенная, что я последую за ней.

Я вдохнул полной грудью — запах дыма, сырости, человеческого пота и невысказанной угрозы забил ноздри — и шагнул за ней, в темноту, оставив Рика, Лору и Рыжую под прицелами десятков глаз. Сердце колотилось, как бешеное, но внутри горел холодный, ясный огонь решимости. Пора было встретиться с Безымянным. Боссом подземки. И понять, какую игру он ведет.