Анти-Горбачев 6 (СИ) - Тамбовский Сергей

— Докладываю, — Леонов перещелкнул тумблер на аппарате связи, — Земля-Земля, говорит Луна, прием.

— Все удачно прошло, — видно было, что даже такой старый космический волчара, как генерал Береговой, сильно волнуется.

— Без отклонений, — коротко бросил Леонов, — готовим камеры для съемки исторического посещения спутника Земли.

— Готовьте, — ответил Береговой, — прямой трансляции не будет, у нас тут не Америка, покажем в записи… если что, можно будет подкорректировать.

— Вас понял, Георгий Тимофеевич, — четко ответил командир корабля, — начинаем стравливание воздуха, следующий сеанс связи через полчаса.

Переходного шлюза в Соколе не имелось, ровно так же, как и в Аполлонах, выход на поверхность Луны производился путем открытия клапанов на бортах и уравнивания давления… то есть давление опускалось до нуля бар, как и на Луне в последние несколько миллиардов лет.

— Давление ноль, командир, — сказал Волк, отследив показания приборов, — можно открывать главный люк.

— Понял тебя, — отозвался Леонов, — открываю…

Люк открывался путем поворота трех кремальерных затворов, никаких проблем с этим этапом экспедиции не возникло.

— Люк открыт, выхожу, — бросил Леонов напарнику, — включи съемку с третьей опоры… и сам тоже поснимай отсюда.

Фото- и кинокамеры для лунной экспедиции предоставил Красногорский механический завод, были это довольно точные копии немецкой аппаратуры Лейка, известные до войны, как ФЭД. Техника надежная, но в таких условиях возможно было, как вы понимаете, всякое — на Луне пока что прошли испытание только шведские аппараты фирмы Хассельблад. Для советских космонавтов фото- и кинотехника прошла, как вы сами понимаете, длительный период доводки и адаптации, благодаря которому управлять параметрами съемки стало возможно с удаленного пульта с огромными кнопками.

Леонов в очередной раз перекрестился, взял в руки флаг СССР, закрепленный сбоку от пульта, и полез ногами вперед в распахнутый люк… на Луне было утро по местному времени, Солнце стояло над горизонтом буквально в 10–15 градусах, поэтому тени, отбрасываемые спускаемым аппаратом длились на десяток-другой метров. Леонов, кряхтя, спустился по телескопической лесенке от люка до серой неприятной даже на вид поверхности Луны, развернулся лицом к камере, развернул флаг (так-то он был свернут в рулон) и произнес, наконец, то, что ему написали криэйторы из ЦУПа.

— Ну, здравствуй, Луна. Ты долго ждала нас, и вот, наконец, мы прибыли. Мы здесь всерьез и надолго, Луна, принимай гостей.

— А что, вполне достойная речь, — сказал Романов, отслеживавший трансляцию из своего кремлевского кабинета, — кто сочинил? — спросил он у своего помощника Державина.

— Я точно не знаю, — вытянулся тот, — но могу уточнить…

— Ладно, потом уточним, — дал отбой генсек, — давай лучше посмотрим, что там дальше будет.

Следом из люка проявился Волк, тоже ногами вперед. Он медленно спустился к Леонову, встал рядом, вытянувшись по стойке смирно, и закончил приветствие командира.

— Сейчас мы установим советский флаг на поверхности Луны, — сказал он, — и это будет примерно так же, как установка флага на Северном полюсе или на горе Эверест. Самое холодное и самое высокое место на Земле штурмовались долго и болезненно — здесь же у нас самое далекое место от Земли. А самое главное будет в том, чтобы оно оставалось мирным, так же, как Эверест, поэтому мы сейчас объявляем Луну безъядерной зоной и призываем все страны присоединиться к этому заявлению.

— Ну совсем нормально зашло, — улыбнулся Романов перед телевизором, — отличную речь для космонавтов написали, надо будет поощрить спичрайтеров.

— Григорий Васильевич, — напомнил Державин, — надо будет что-нибудь сказать для прессы… встреча намечена в 19 часов на Зубовском бульваре.

— Раз надо, значит скажу, — отмахнулся от него Романов, продолжая следить за похождениями наших людей на Луне.

А Леонов с Волком тем временем приступили к установке советского флага на поверхности — для этого требовалось выкопать минимальную ямку для древка или найти подходящее углубление.

— Вот здесь, наверно, пойдет, — сообщил Волк товарищу, указывая на груду камней, — можно укрепить флаг этими каменюками, копать ничего не придется.

— Согласен с тобой, коллега, — отозвался Леонов, и они вдвоем начали городить пирамидку из лунного грунта.

Заняло это минут десять, после чего Волк отодвинулся в сторонку, включил запись на пристегнутой к скафандру кинокамере и сделал знак Леонову, что можно говорить.

— Товарищи, — обратился в СССР и остальному миру тот, — сейчас мы установим здесь советский флаг, символизирующий прибытие на Луну самой большой и самой справедливой страны в мире. Это будет символично — тяготение здесь вшестеро меньше, чем у нас, и атмосфера отсутствует, поэтому флаг будет просто висеть и радовать глаза всех людей доброй воли много-много лет. Смотрите сами.

И Леонов с горем пополам, но закрепил древко в куче камней, которые они только что навалили с бортинженером. Флаг встал мертво… никаких свободных колебаний, как в случае с Армстронгом и Олдрином, не наблюдалось

Связь с Землей была, но с большой задержкой — между ней и Луной же триста тысяч километров, поэтому радиоволны проходили это расстояние минимум за две секунды, к которым надо было приплюсовать обработку сигналов в приемных устройствах и время на реакцию отвечающего товарища.

— Картинка отличная, — сообщил космонавтам Береговой после того, как они укрепили флаг, — молодцы, ребята! А теперь собираем грунт и обратно в модуль. Через шесть часов второй выход.

— А к Аполлону когда пойдем? — спросил Волк.

— Вопрос решается наверху, — ответил командир, — пока ничего не могу сказать.

А в это самое время на телефон горячей линии дозвонился президент Соединенных Штатов Джордж Буш-старший. Романов тут же снял трубку и поприветствовал своего коллегу по управлению государствами, через переводчика, разумеется.

— Хочу поздравить вас, Григорий, с успешной лунной миссией, — сказал дежурные слова Буш, — за высадкой следит весь мир.

— Спасибо, Джордж, — ответил Романов, — но успешной она будет только, когда наши парни приземлятся в Казахстане. Так что не надо спешить с поздравлениями.

— Я вас понял, — откатил немного назад президент, — поздравлю еще раз после успешного возвращения… а у меня, собственно, один небольшой вопрос, попросили задать ребята из НАСА…

— Задавайте, господин президент, — перешел на официальный сленг генсек.

— Ваши парни, как уж их… Леонофф и Уолк… они будут снимать место высадки нашего Аполлона? Посадка же совсем недалеко произошла…

— Мы же с вами договорились насчет этого, — осторожно отвечал Романов, — в прошлую встречу…

— Я хотел бы подтвердить эту договоренность… как уж там в вашей поговорке сказано — кашу маслом не испортишь.

— Хорошо, еще раз подтверждаю, — сказал в трубку Романов, — никаких официальных съемок и трансляций с места посадки Аполлона не будет.

— Спасибо, Григорий, — быстро отозвался Буш, — со своей стороны хочу напомнить, что про наши обязательства я тоже прекрасно помню. Удачи вам… — и с этими словами президент положил трубку.

— Связь с ЦУПом, быстро, — сказал Романов в другой телефон, АТС-1, а после соединения продолжил, — Георгий Тимофеевич, как у вас там дела?

— Все идет по плану, Григорий Васильевич, — генерал встал по стойке смирно, невзирая на то, что по телефону этого все равно видно не было, — первый выход на поверхность завершился десять минут назад, через шесть часов они еще раз выйдут из корабля.

— Какой план на второй выход?

— Обследовать ближайший кратер, заснять все на пленку и вернуться. Контрольное время один час двадцать пять минут.

— Сделаем вот что… — чуть помедлив, сказал Романов, — пусть ребята прогуляются к Аполлону-11, это ведь ненамного дальше, чем кратер, да?

— Лишние полтора километра, — сообщил Береговой.