Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Я сидел на заднем сиденье между ним и торпедой, которая обшаривала мои карманы. Второй боевичок сел на пассажирское место впереди. Ну а за баранкой, естественно, оказался водила.

– Охрененно, – ответил я. – А ты как, оклемался?

– Более‑менее, – Жан украдкой глянул на водилу и отвернулся к окну. – Вопрос ему не понравился.

– Где живёшь‑то? – не оставлял его я. – Там же? Не переехал?

– Пока там же, – неохотно ответил он. – Но дом тётка будет продавать.

– А тебя куда?

– Не пропаду. Семья большая.

– Семья‑то большая, да два человека, – хмыкнул я.

– В смысле? – нахмурился Жан.

– Да это я так, без смысла. Бессмыслицу несу, околесицу.

Семья‑то у тебя большая, паря, а что‑то прибежал ты ко мне, когда у тебя поджилки тряслись, а не к родственникам. И кантовался у Соломки, а не у тётек и дядек. А сейчас, значит, всё наладилось. Ну ладно, молодец. Я рад за тебя.

– Чё, на дискач не пошёл? – кивнул я. – Сегодня же закрытие сезона. Конец первой четверти. Тусэ.

Он пренебрежительно хмыкнул.

– Я на эти вечеринки уж лет пять не хожу. Полный отстой.

– Зря, – пожал я плечами. – Я вот любитель, только ты мне сегодня всю малину обломал.

– Некогда развлекаться, – пожал плечами Жан. – Нужно дела делать.

– О! – хмыкнул я. – Смотрите‑ка, серьёзный мужчина говорит серьёзные вещи. Согласен. Если нужно делать дела, то я за. Но иногда можно и расслабиться. Вот вам всем, мужчины, неплохо было бы расслабиться. Какие‑то вы очень напряжённые.

Никто не ответил.

– Жан, куда едем?

– К новому барону, – недовольно процедил он и снова глянул на водилу.

– А, выбрали уже, да? – спросил я.

– Выбрали.

На самом деле я знал, что его выбрали. Читал в интернете. В одном независимом канальчике была заметочка. Андрей Мордоя, бизнесмен, ответственный и уважаемый как в цыганской среде, так и в бизнес‑сообществе города.

– Ничего себе я шишка, что вы меня аж к самому барону на аудиенцию везёте, – усмехнулся я.

Разговорить никого не удалось. Даже Жан замолчал и всё оставшееся время смотрел в окно.

Дорога естественно шла на «улицу Роз». Кажется, она обладала какой‑то магией, поскольку вся моя судьбинушка, начиная с марта 1995 года, была связана с этой не очень большой, не очень широкой, не очень длинной дорогой.

Машина съехала не в сторону Поляны, а в сторону Осиновки. Выехала за черту города и понеслась по серой дороге, под серым небом, навстречу сгущавшимся серым сумеркам. Зажигались огни, включались вывески, празднично мигали светофоры.

Я устроился поудобнее и прикрыл глаза. Но долго наслаждаться поездкой не пришлось. Вскоре мы притормозили, и машина плавно свернула направо, не доезжая до места, куда мы выкатывались на «Мустанге» с Жанной.

Я вспомнил о Жанне. Этой ночью она показала себя во всей красе. Хотя, может, ещё и не во всей. Тут я, конечно, на сто процентов быть уверенным не мог. Но, кажется, она вчера тяпнула лишнего и пересекла границы, так что сегодня утром выглядела немного растерянной. Вероятно, осознала, что теперь не сможет в отношении меня безоглядно пользоваться властью, данной должностью.

И, естественно, теперь она была уязвима перед законом. И давить на меня ей следовало с этого дня с большой осторожностью и с оглядкой на возможные последствия. Прошу заметить, не я это предложил , говоря словами гражданина Велюрова.

Машина подкатила к шашлычке. На парковке было много тачек. Мы подъехали, встали на свободное место и вышли. За руки меня никто не держал и пистолетом в спину не тыкал. Всё выглядело достаточно свободно. Типа вот приехали пацаны шашлычком побаловаться. Ну, немногословные, ну, мрачноватые, так что поделать? Жизнь такая.

Особого интереса к этой встрече я не испытывал. Хотя, в принципе, ожидал, что она случится. Однако то, что вчерашний свежий инцидент попал в число обозначенных вопросов, было достаточно любопытно и, в общем‑то, неожиданно.

То, что предыдущий бомжатник сотрудничал с предыдущим бароном, было мне известно. И допустить, что это сотрудничество продолжалось, вполне было уместно. Но как они так быстро и оперативно узнали о моём участии, было непонятно и довольно странно.

Мы подошли к рубленной избушке. Поднялись на крыльцо и прошли в горницу. Здесь было всё по‑простому. Деревянные стены, деревянные столы, лавки, стойка с пивным краном. И народу было довольно много, не зря же говорят, будь проще и люди к тебе потянутся.

Зал был приличный по размеру и почти полный. Стоял гомон, пахло жареным мясом. Кто‑то хохотал, кто‑то пил пиво. Атмосфера царила оживлённая, свойственная заведениям, где едят и пьют хмельные напитки. Потолок, правда, был немного низким и давил. Высокому человеку наверняка было здесь некомфортно. А в остальном всё было вполне сносно.

Мы прошли через зал, не останавливаясь и вышли в большой холл. Пересекли его, и водила постучал в деревянную дверь с ручкой, сделанной из настоящего древесного сучка.

– Заходи, – воскликнули там.

Он открыл и махнул мне и Жану. Торпеды остались в холле.

Комната представляла собой отдельный кабинет с довольно длинным столом. На рубленых стенах висели дешёвые картинки с южными пейзажами.

За длинным деревянным столом сидело семеро цыган. Водитель с уважением обратился к барону. Я узнал его по фотографии в интернете. Завали его Андрей Мардоя, и недавно он разменял полтинник. Был он дядечкой плотным, ухоженным, активно занимался бизнесом, но чёрные волосы с проседью, густая круглая борода и тяжёлый жёлтый перстень на пальце придавали ему вид скорее ярмарочного купчины, чем современного бизнесмена.

– Это он и есть? – спросил барон, скользнув по мне взглядом.

– Это он и есть, – подтвердил водитель.

Барон глянул на Князя. Тот сразу подтвердил, что я – это я. Тогда босс повернулся к соседу справа и кивнул. Тот усмехнулся и как бы нехотя обронил:

– Я с ними там поговорю.

Он встал из‑за стола и, не глядя на нас с Жаном, лёгкой пружинящей походкой направился к двери. Князь без разговоров двинул за ним. Ну, и я тоже. Оказавшись в холле, чувак дёрнул дверь, ведущую на улицу и выскочил из избы, пошёл по дорожке.

Ступал он мягко, будто кошак. Мы подошли к теремку, рассчитанному на посиделки человек пятнадцати и зашли внутрь. Он присел на стол чуть боком, оставив одну ногу стоять на полу. Мы с Князем оказались прямо перед ним, а троица боевиков рассредоточилась позади нас.

Парняге этому было около сорока. Среднего роста, чернявый, жилистый, он будто был собран из переплетённых нервов. Взгляд у него было опасный, хищный. Больше всего поражали глаза, жёлтые, как у гиены. Казалось, он просвечивал тебя насквозь, выискивая слабину.

Он посмотрел внимательно сначала на Жана, а потом уставился на меня. Прищурился и чуть наклонил голову вперёд, пытаясь проникнуть в мой мозг. Я стоял спокойно, не проявляя опасений или нервозности. С животными лучше всего работает язык тела. Ты должен показать полное спокойствие, невозмутимость и уверенность в себе. Это же касается и адреналина. Если допустишь хоть маленький впрыск, зверь обязательно бросится на тебя.

– Я Сашко Пустовой, – сказал он. – Слыхал?

– Нет, – покачал я головой, хотя, разумеется, это имя мне доводилось слышать.

Я читал о нём в интернете и Матвеич пару раз поминал не самым добрым словом.

– Нет, ты видал? – усмехнулся он и посмотрел на водилу.

– Ага, – согласился тот.

– Ты что ли Крас?

– Ну, одноклассники так меня называют иногда, – пожал я плечами.

– Одноклассники, – он криво усмехнулся, и на его щеке проявилась белая линия старого шрама. – Школота, блин. Ну и как же ты докатился до жизни такой, школьник, твою мать?

Судя по всему, он был человеком непоседливым. И даже сейчас, сидя передо мной на столе, не мог находиться в состоянии покоя. Рука его постоянно двигалась. Между пальцами он крутил отполированный до блеска металлический диск. Я присмотрелся и понял, это был рубль. Советский железный рубль.