Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Бугай лет сорока пяти — пятидесяти. Красное, налитое лицо, широкие ладони лежат на лакированной поверхности стола. На нём дорогой костюм, сшитый на заказ, белоснежная рубашка, волосы уложены идеально, как будто только что из барбершопа. Небольшая аккуратно подстриженная черная бородка, каждый уголок выверен и подведён, каждый волосок словно отдельно вымеряли ножницами.

Вот он, красуется, сука…

— Докладывайте, — проговорил хозяин кабинета.

Мы прошли вперёд. Пришлось сделать немало шагов, прежде чем достигли его стола — настолько огромен был кабинет. Я шёл первым, Женька рядом, охрана — позади.

— Посёлок уничтожен, — сказал я. — Яровой жив.

— Как — жив⁈ — бугай нервно сглотнул, вмиг изменившись в лице. А потом он взял себя в руки, и его взгляд сразу стал тяжелым, грозным. — И… где же он?

— Здесь, — ответил я.

— Что? — не понял он.

В ту же секунду я схватил со стола бронзовую статуэтку — какую-то древнегреческую богиню, а может, просто проститутку в античном антураже. Разворот — и я заехал в лоб одному из охранников. Второму метил по темени, но тот успел отшатнуться: статуэтка прошла по плечу, ломая ключицу.

Первый, которому я врезал в лоб, держался за голову, но не падал, крепкий, падла. А тот, что в синем костюме, накинулся сзади и принялся меня душить.

И вдруг он дёрнулся, вздрогнул и стал сползать по мне вниз. Это Женька. Она подхватила серебряную шариковую ручку с журнального столика и вогнала её ему прямо в ухо. Ручка вошла почти полностью, достала до мозга.

Второй, со сломанной ключицей, всё ещё тянулся к пистолету, но мы с Женькой отработали его вдвоём. Статуэтка, ручка — удары пришлись один за другим. Он дернулся, схватился за грудь, потом рухнул и затих. Добивать не пришлось — после такого никто не поднимается без врачей.

Тот, которого я первым огрел по лбу, сам свалился. Ноги его дернулись пару раз, а под головой стала растекаться лужа крови. Он замер в ней.

Бугай застыл за столом, ничего не предпринимая, несмотря на свои размеры. В глазах его стоял страх. Он протянул руку к телефону на столе.

— Не стоит, — сказал я и поднял пистолет, выдернутый у охранника. Щелчок предохранителя. Передёрнул затвор, навёл ствол прямо ему в грудь.

— Постой! — прохрипел хозяин кабинета.

Но чего мне ждать?

— Я пришёл передать привет от Линды.

— Яровой… — выдавил он сипло. — Не стреляй. Я заплачу. Деньги. Сколько скажешь.

— Ты всё ещё не понял, — ответил я. — Я пришёл не за этим. Линда ждет тебя…

Три выстрела подряд. Два попали в сердце, один прошел чуть выше, вспучил сустав плеча. Он отшатнулся, покачнулся, упал на пол. Кровь плеснула и растеклась по дорогому паркету.

Я подошёл, приподнял его руку, задрал рукав пиджака. Смотрел внимательно, будто искал метку.

— Чёрт… — выдохнул я. — Твою мать!

— Что такое? — спросила Женька.

— Сейчас, — пробормотал я. — Нужно кое-что проверить.

Я достал из кармана телефон, забранный у Дока. Тот самый, где был только один канал связи — на Инженера.

— Пошли, — сказал я Женьке и вышел в приёмную.

Секретарь, как ни в чём не бывало, колотил по клавиатуре. Звукоизоляция в двери сработала на ура. Он ничего не слышал, пока мы не вошли.

Так что теперь он буквально подскочил на стуле, увидев в моей руке пистолет. Пухлый и бледный, он облизнул потрескавшиеся губы и нервно провёл ладонью по редеющим волосам на лысине, приподнялся со стула, явно не зная, как реагировать.

— Садись, — коротко сказал я.

Он сел, бледнея всё больше, пальцы продолжили стучать по клавишам. Будто ничего не произошло.

Я нажал на «вызов» на мобильнике, сделал дозвон. Телефон в приёмной зазвонил мгновенно.

Секретарь застыл. Глаза у него были испуганные, он не шевелился.

— Тебе звонят, — сказал я ровно.

— Да я потом отвечу, — пробормотал он.

— Возьми трубку.

Я ткнул стволом пистолета в его сторону. Он понял, что сопротивление бессмысленно, достал телефон из внутреннего кармана пиджака и, как будто по долгу службы, нажал кнопку ответа. В его глазах уже не было страха, только жесткое, холодное презрение.

— Здравствуй, Максим Сергеевич Яровой, — проговорил он чужим, ровным тоном.

В моей трубке голос отозвался металлической модуляцией, искусственным искажением, как будто по ту сторону разговаривал механизм, а не человек.

Он отложил мобильник и, не поднимая глаз, спросил тихо, почти спокойно:

— И что дальше? Убьёшь меня?

— А ты как думаешь? — спросил я.

— Тебя посадят. Тебя засудят. Мои адвокаты это так просто не оставят. Это убийство. Ты должен меня арестовать, а не убивать. Ты мент, а не…

Но я не дал ему договорить. В ту же секунду я выстрелил.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!

Пять раз подряд.

Ствол методично дергался в руке, пули шли в одну точку. Стрелял в голову. Пули ложились кучно. Я продолжал палить, даже когда он повалился на пол, уже мертвый, не веря, что все уже кончено.

Я подошел к трупу, задрал манжет. Там на предплечье татуировка. Лилия. Про ту что сказала мне Линда. Сдох, сука. Достал я его…

Женька не вздрогнула. В ней не узнать было прежней испуганной Жени, которая сидела в бараке, когда нас туда закинули с Олей, Вороном и Лизой. Это был другой человек, собранный и боевой, с силой воли. И до конца за меня.

Она произнесла тихо, почти безэмоционально:

— И что теперь, Макс?

Я подошёл к бронированной двери и запер её изнутри. Взял телефон, снял трубку.

— Сейчас вызову ментов, — сказал я ровно. — хотя нет… ФСБ, Черненко подниму… Я помню его телефон. Нас посадят, наверное. Там, в лесу, мы защищались. Там мы были на войне. Тут — город, здесь ворваться и стрелять — неприемлемо с точки зрения закона. Но не волнуйся, я возьму всё на себя. Я скажу, что ты стояла рядом. Ты говори так, как я тебя научу. Всё будет хорошо.

Она подошла вплотную и посмотрела прямо мне в глаза.

— Нет, — произнесла она. — Я буду говорить правду. Что ты всех хотел спасти. Что ты отомстил. И что я тебе помогала. За всех наших…

Я улыбнулся, крепко прижал ее к себе и провёл рукой по волосам.

— Лучше не стоит, — сказал я шёпотом. — Тебе ещё жить и жить.

Она ответила тихо, но с вызовом:

— Тогда это будет неправильная жизнь, Максим.

Я набрал номер и слушал гудки, чувствуя, как что-то внутри меня сжимается. Что ждет нас дальше? Неизвестно. Но в одном я уверен твердо — Инженер мертв. Я сделал то, что должен был. Я не дал ему дальше коверкать души и тела людей. Ворон, дед Ефим, Костя, Оля, Лиза — все они погибли не просто так.

Отдельная палата с белыми стенами и тихим светом. Кровать-трансформер, огромный телевизор на стене, кожаный диванчик у окна, собственный санузел с душевой кабиной. Всё это больше походило на номер в гостинице, чем на больницу. «А неплохо, — подумал я, просыпаясь и потягиваясь, — курорт какой-то».

В дверь постучали, и створка мягко приоткрылась. В проём заглянула улыбчивая медсестра.

— Максим Сергеевич, к вам посетитель.

Я проводил её взглядом, думая: «Кто же оплатил мне такую ВИП-палату? И зачем я здесь вообще? Ладно, врачам виднее».

Сказали — истощение организма. Я чувствовал себя нормально, даже превосходно, но, видимо, у препарата была своя побочка. Пока он действует, ты работаешь как ракета, прёшь как танк, а вот потом наступают последствия. Если не принимать его постоянно, откат накрывает по-настоящему. Это я ощутил на собственной шкуре.

Я лежал весь перебинтованный: ладони изрезаны осколками ампулы, запястья содраны чуть не до кости, чтобы освободиться от наручников. Всё это теперь болело, зудело, гудело. Усталость накрыла тяжёлым покровом.

Но дышать хотелось полной грудью. Когда препарат отпустил, я снова почувствовал себя живым человеком — больным, но живым. Раненым, но, чёрт возьми, живым.

— Доброе утро, — улыбнулся я в ответ медсестре. — Конечно, я уже встал. Кто там ко мне заявился с утра пораньше? Даже зубы не успел почистить.