Маршал северных направлений (СИ) - Романов Герман Иванович

Маршал накрыл ладонью глубокую вмятину в броне, и повернулся к Старокошко, отрывисто спросив:

— Не берут в «лоб» наши пушки⁈

— Так точно, товарищ маршал, не берут. Сам видел, как снаряды «свечку» делали, в рикошет уходили.

— Тогда незачем их производить, пользы никакой.

— Но борт прошивают любого вражеского танка, я так сам два подбил, товарищ маршал, — полковник Зазимко сделал шаг вперед, но Кулик махнул рукой и пошел к ближайшему Pz-IV, в борту которого действительно были видны несколько дырок. Танк обязан был сгореть, но немцам повезло, успели из него выскочить, крышки люков открыты. Подошел вплотную к лобовой броне, на ней имелась характерная «нашлепка» на болтах.

— В борт бить хорошо, подполковник, но не всегда получается. Для танка важна защита лобовой проекции, они в одиночку не воюют. Встанут ромбом и начнут давить, и не эти «заморыши», — маршал кивнул на «чехов», — а одними «четверками». И не полста миллиметров броня будет, а поставят «нашлепку» чуть потолще, и вот тебе восемьдесят миллиметров. И возьмут ли ее наши пушки, я вас спрашиваю?

— Никак нет, не возьмут, даже в упор, — негромко ответил Старокошко, мотнув головой — скрывать свое мнение не мог, и добавил, — и даже Ф-34 не пробьет — восемьдесят миллиметров для нее слишком много.

— Вот оно так и выходит, товарищи командиры, что мы имеем танковые пушки без всякой перспективы, это я вам как артиллерист говорю. И чем в ГБТУ думают? Они что там не понимают, что противник выводы из боевого опыта извлекает и меры противодействия найдет быстро. Вот смотрите — «экранирование» лба они производят, плита невысокая, а потому ее толщину можно нарастить без существенного увеличения нагрузки на ходовую часть. А это моментально изменит ситуацию на поле боя, этих «зверей» придется бить в борт, к тому же у нас значительно возрастут потери в противотанковой артиллерии. Но это еще не все, я скажу вам горшие вещи, товарищи танкисты, которые вряд ли придутся по вкусу. Вы с логикой знакомы? Так вот есть в ней суждение по аналогии…

Маршал остановился, улыбка у него вышла кривоватой — он задумчиво посмотрел на батарею длинноствольных батарею «эфок», которую устанавливали за кустарником. После отвода танкового полка эти пушки должны были прикрыть направление, как и зенитки, которые также обеспечивали защиту от бомбардировщиков, пусть и неэффективную. Но тут главное не дать врагу точно отбомбиться по позициям, сбросить бомбы неточно. Жаль, что в войсках практически нет, вернее очень мало автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов, которые приходится распределять по танковым бригадам чуть ли не поштучно, да и в стрелковых дивизиях до сих пор обходятся счетверенными установками «максимов».

— Помяните меня — вот эти «окурки» в двадцать шесть калибров немцы скоро убирать начнут. И ставить длинноствольную пушку в сорок восемь калибров, не больше — иначе система выйдет тяжелой, а башня изрядно перегруженной. И эта дура даже в такую башню спокойно встанет и нисколько не стеснит работу экипажа — калибр то один и габариты будут примерно схожие. И вот это будет плохо, чудовищно скверные вещи с нашими танками начнут вытворять эти штуки. Если у длинноствольной 50 мм пушки пробитие брони где-то до шестидесяти миллиметров, КВ в борт плохо берет, то эти пушки до сотни миллиметров ижорской брони возьмут, может даже сто десять, и под углом шестьдесят к нормали. И всего дел, что на орудийный лафет PAK-38 сделают прочнее, и на него более тяжелый и толстый ствол уложат. И такой же длинный ствол в «четверку» и штурмовые орудия втиснут — и начнутся для нас пляски с бубнами.

Перспектива совершенно не обрадовала танкистов — наоборот, крепко озадачила. Они быстро переглянулись, и Старокошко осознал, что все сказанное маршалом может быть воплощено в реальность. Пусть не сразу, сделать орудие не так быстро, но так на «тройке» стоит пятидесятимиллиметровая пушка в сорок два калибра, а в качестве противотанковой в пехоте уже используются орудия в шестьдесят калибров. Пройдет полгода, немцы умеют работать, и появится новая пушка в 75 мм, тут маршал прав.

— Надо научиться наперед заглядывать, товарищи командиры — к тому же не стоит считать противника глупее нас, поверьте, недооценка врага часто приводит к катастрофическим результатам.

Мог бы и не говорить об этом — все прекрасно понимали, почему бои идут сейчас под Ленинградом, все механизированные корпуса упразднены, а тысячи танков потеряны в боях или просто брошены. Маршал еще раз задумчиво посмотрел на «окурок» немецкого танка, перевел взгляд на «бычок» подбитого КВ, больший на «пару затяжек», как сказал бы заядлый курильщик, и неожиданно резко произнес:

— Какие улучшения необходимо сделать в КВ, чтобы его боевые возможности резко возросли. Сработайте на перспективу, товарищи командиры, выявите недостатки и предложите свои решения…

В сентябре под Ленинградом действовали две, 8-я и 12-я, танковые дивизии, вооруженные этими чешскими легкими танками, которые иной раз именовали «Прагой». В здешних болотах, от синявинских высот до Тихвина, почти все эти машины и остались. Немцы всячески старались усилить их боевые характеристики, вот только поставить в башню более мощную пушку чем 37 мм было невозможно — она чехами изначально делалась одноместной, только немцы убрали часть боеукладки и втиснули в башню заряжающего — тому приходилось стоять боком. Так что все «улучшения» ограничились «нашлепками» — и лоб танка в таком виде уверенно держал снаряды «сорокапяток». Так что броню можно считать условно противоснарядной, хотя танк потерял в подвижности и проходимости, что и сказалось в ноябре, когда выпал снег и без того непригодные по европейским меркам «дороги» в тихвинских лесах развезло…

Глава 4

— Почему немцы затянули высадку десанта на Моон, о котором нас предупреждал маршал Ворошилов еще шестого числа? Ведь на Вормс они высадились вовремя, а сейчас запоздание уже на двое суток.

Командующий Береговой обороной Балтийского района, которую всегда называли сокращенно БОБР, генерал-майор Елисеев пребывал в некоторой растерянности. Ведь уже два дня на острове, который отделяет от материка узкий пролив шириной всего семь километров, ждали высадки противника, который стянул в Рижский залив множество кораблей, а в самом Виртсу находились готовые к переправе части 217-й пехотной дивизии. Вообще-то дивизий было две, но 61-ю, находившуюся в Таллинне, вместо десанта на Моонзундские острова, срочно отправили, как следовало из сообщения, под Ленинград, где продолжались ожесточенные бои.

Из получаемых сводок Балтфлота и Ленфронта Алексей Борисович знал, что прорваться к Ладоге войска противника не смогли, хотя на несколько дней им удалось захватить Игу, из которой немцы были почти сразу же вышиблены подходившими дивизиями 54-й армии маршала Кулика. А затем в штабе Ленинградского фронта озаботились положением советского гарнизона на Моонзундских островах, отрезанного протяженным Финским заливом — более четырехсот километров водной глади, нашпигованной минами, или почти двести пятьдесят миль. Сам Елисеев мысленно не раз ощущал чувство горестной безысходности — генерал прекрасно понимал, что помочь маршал Ворошилов никак не сможет. Да и Балтийский флот тоже, по большому счету, ведь при прорыве из Таллинна через минные заграждения потеряно много кораблей и судов.

— Теперь и отбиться сможем, если с воздуха поддержка есть, а нет, так на Даго удержимся, главное успеть перестроить оборону.

Алексей Борисович часто ловил себя на том, что разговаривает вслух, обращаясь к себе как к собеседнику. Вот только признаваться в том не хотел, нервы находились на взводе, натянутые до предела. Оборонять острова площадью почти в четыре тысячи квадратных километров части БОБР не могли просто физически, имея под ружьем едва 25 тысяч красноармейцев и краснофлотцев. Кораблей не имелось для защиты побережья — несколько тральщиков, переоборудованных из буксиров «Ижорец», пара «морских охотников», вооруженных 45 мм пушками, да отряд торпедных катеров с десяток Г-5. Были еще катера-тральщики, с пулеметом на тумбе, да невооруженные пароходы — вот и все его морские «силы», которых фактически и не было, ведь отразить десант таким «флотом» невозможно.