Маршал северных направлений (СИ) - Романов Герман Иванович

В то время как в Рижском заливе сосредоточено не меньше полутора десятка крупных плавбатарей и канонерских лодок, водоизмещением до тысячи двухсот тонн, имеющих 105 мм и даже 150 мм пушки. Для шхерного района, а таковым являлся архипелаг, это самые крупные корабли, которые могли ходить по небольшим глубинам. Так что единственное, на что могли рассчитывать защитники Моонзунда, так на многочисленные береговые батареи, вооруженные 130 мм и 100 мм пушками. Три батареи были вооружены мощными 180 мм дальнобойными пушками, причем на двух — на мысе Церель и на Тахкуне, они стояли в двух башнях, в каждой по паре стволов. Первая перекрывала вход в Рижский залив, вторая перекрывала Финский залив совместно с батареями Ханко и острова Осмуссаар, на последнем также имелась такая же двух башенная 180 мм батарея. Кроме того, в оборону Эзеля и Моона были включены в качестве противодесантных несколько батарей 76 мм пушек, которые поставили в предполагаемых местах высадки противника на побережье. Одну из этих батарей перебросили на Вормс. успели до десанта немцев, который произошел уже восьмого числа — там она и погибла, стреляя по врагу до последнего снаряда…

Елисеев выругался, вспоминая те четыре «черных» дня, когда защитники острова, четвертого по величине в архипелаге, отчаянно сражались, ведь успели перебросить за две ночи на катерах и шхунах только один неполный стрелковый батальон с Даго, больше отдать командование Северного Укрепленного Сектора (или СУС) не смогло, имея всего два батальона. Он попросил помощи у генерала Кабанова, который имел на маленьком Ханко более сильную группировку, но тот отказал, ссылаясь на трудности перевозки. И вот этого второго батальона и не хватило, а то бы немцев сбросили в море — десантников было едва полторы тысячи, а переправлялись на штурмботах рано утром — а те, несмотря на громкое название, есть большие резиновые лодки с мотором, которые широко используются именно в вермахте, а не кригмарине. И зайди тогда в пролив всего пара бронекатеров, то всей этой десантной «флотилии» можно было учинить бойню, но их-то как раз БОБРУ не передали. И хуже того, вице-адмирал Трибуц, приказал отправить в Таллинн за сутки до перехода большую часть «морских охотников», половину тральщиков, и вообще увел из архипелага почти все пароходы. Пару быстроходных сторожевых кораблей, имевших по две 100 мм пушки, для обороны не выделили, третий, «Вирсайтись» увели на ремонт в Ленинград. Хорошо, что шестого числа поступила распоряжение особой авиагруппе, состоящей из восьми ДБ-3 1-го МТАП, что бомбила Берлин, не улетать в Ленинград, а продолжить ночные налеты на другие цели. Последними определили Вердер, или Виртсу, где сосредотачивались для десанта части 217-й дивизии, а также германские корабли, что находились в устье Двины у Риги, и в эстонском Пярну. Там же сбрасывались и мины заграждения, с расчетом на подрыв пароходов. А для прикрытия немыслимо расщедрились без всяких кавычек, отправив в два приема десяток «чаек», число которых стало составлять двадцать три биплана — две эскадрильи. В Кихельконе приводнилась добрая дюжина «амбарчиков» — теперь МБР-2 ночами постоянно вылетали для бомбежки целей западного побережья материковой Эстонии.

А двенадцатого числа случилось самое главное событие — на аэродроме Асте приземлились истребители Лагг-3 13-го ИАП, принявшиеся сразу за «охоту» за обнаглевшими «стервятниками». Всего девять «ястребков», но вместе с «чайками» они уверенно начали вытеснять врага, что до этого безнаказанно бомбил береговые батареи и гонялся за каждым пароходом и катером. Вместе с ними перелетели с Ханко И-16, чем серьезно усилили группировку авиации. А там пришел приказ командующего Ленинградским фронтом маршала Ворошилова — острова сданы не будут, драться до крайности, флот окажет поддержку, придут даже корабли. И этому поверили, ведь вчера подошли возвратившиеся «морские охотники»…

— Да, я слушаю, — Елисеев поднял трубку телефона, и услышал голос дежурного БОБР, который сказал несколько взволнованным тоном:

— Товарищ генерал, только что позвонили с аэродрома Когул — там приземлились четыре истребителя И-16 из Ленинграда, для подкрепления нашей авиации. У них пакеты для вас из штаба фронта, уже отправлены в Курессаре на полуторке с охраной…

Береговая артиллерия БОБР представляла внушительную силу, перекрывающую своим огнем вход в Финский и Рижский заливы, а потому германское командование не могло использовать транспорты в морских перевозках в порты Эстонии, и серьезно было затруднено плавание до Риги. Так что стоило приостановиться активным наступательным действиям вермахта под Ленинградом, как за острова Моонзунда люфтваффе взялось всерьез…

Глава 5

— Не проводить «экранирование» КВ — оно только утяжеляет танк и приводит к частым поломкам, — несколько осторожно произнес полковник Старокошко, хотя видел, что маршал ему поощрительно кивнул. — По сути, скажу одно — необходимо облегчить танк до сорока двух тонн, а это можно сделать, только уменьшив бронирование борта корпуса до шестидесяти миллиметров, то есть на пятнадцать меньше. То же самое с боковыми стенками башни, но толщину брони маски пушки и верхней лобовой плиты довести «нашлепкой» до ста, но лучше ста десяти миллиметров. Нынешняя броня избыточна против попаданий 37 мм и 50 мм снарядов противотанковых пушек, но совершенно недостаточна для противостояния с 88 мм зенитными и 105 мм полевыми орудиями, которые только в редких случаях оставляют вмятину и уходят на рикошет. Тут еще от дистанции боя многое зависит, но КВ с километра, а то и полутора, из таких мощных пушек поражают.

— Тут я полностью согласен с вами, Александр Петрович, КВ нужно всемерно облегчать. В наших болотах гораздо важней подвижность и проходимость, к тому же немцы по такой местности свои тяжелые орудия не смогут столь живо передвигать. Наш танк все равно успеет раньше. А вы что скажете по этому поводу, Андрей Владимирович?

Подполковник Зазимко нисколько не смутился, от маршала прямо веяло доброжелательностью. И вполне уверенно начал говорить, за малым не загибая пальцы на грязной ладони.

— Нужна командирская башенка, такая как на Т-50, или вот как на этой германской «четверки», с открывающимся люком. Обзор у командира танка очень плохой, а так будет намного лучше. И пушка очень нужна, хорошая пушка, длинноствольная, хотя…

Танкист неожиданно осекся, но маршал его приободрил — такого участливого тона от Кулика редко кто слышал:

— Смелее, Андрей Владимирович, смелее, меня интересуют все ваши догадки. Поверьте моему опыту, именно после боя рождаются самые смелые идеи. А русским людям свойственна смекалка.

— Думаю, вся беда именно в снарядах — гильзы ведь с царских времен, навеска пороха для хорошего бронебойного снаряда нужна больше, хотя бы на треть. Но выпуск новых унитарных выстрелов…

Подполковник осекся, так как маршал неожиданно ударил себя ладонью по лбу, словно что-то вспомнил, и беззвучно пошевелил губами, по артикуляции можно было понять исключительно матерную ругань.

— Как же я забыл про «гадюку», — наконец были вслух произнесены слова и Кулик быстро направился к расчету, что вкатывал в вырытый капонир дивизионную пушку Ф-22, принятую еще Тухачевским. Имя этого маршала, расстрелянного по приговору военного трибунала, старались никогда не произносить — себе дороже выйдет. Да и сама пушка, хотя имела длинный ствол, была тяжелой и с многими скверными особенностями, так как ее попытались сделать излишне универсальной, способной стрелять даже по самолетам, будто зенитка. Понятно, что такие пушки, которые должны уметь все, этим и занимаются, но одинаково плохо.

— Спокойнее, бойцы, дышите ровно. Бегом к зенитчикам — принеси выстрел, любой, только быстрее, — маршал обратился к расчету, но выбрал ефрейтора, ткнув пальцем — того будто ветром сдуло.