Большая черная дыра (СИ) - "Amazerak"

— Похлёбка всё гаже и гаже с каждым днём, — жаловался крупный солдат с довольно интеллигентным лицом, поросшей короткой чёрной бородкой, которое выделялось на фоне грубых физиономий теснящихся у костра мужиков.

— Ешь давай, не бухти, — хмыкнул рябой. — Горячая каша — самое то в такую-то стужу.

— Гаврила дело говорит, — согласился ещё один боец, остроносый, мелкий мужичок лет сорока. — Варево так себе. Видать, повара совсем обленились.

Ему никто не ответил, поскольку внимание всех привлёк молодой солдат, разразившийся в очередной раз рвущим горло кашлем. Парень весь сжался и чуть котелок не выронил из рук. Так и сидел, пока не закончился приступ.

— Ну-ну, братишка, гляди, кашей не подавись, — проговорил щуплый мужичок. — К фельдшеру б тебе сходить.

— Всё порядком, дядь Вань, порядком, — проговорил паренёк почти мальчишечьим, сиплым голосом. — Горло чой-то подмёрзло. Пустяк какой.

— Пустяк — не пустяк, а ты сходи. Пойдёт на тебя германец, стрелять надо, а тебя кашель скрутит. Что делать будешь?

— Схожу, дядь Ваня, схожу, — парень выглядел очень молодо: на вид ему и восемнадцать нет. Кожа бледная, словно прозрачная.

После обеда поставили кипятиться в котелке растопленный снег. Щекастый, полноватый парень, на погонах у которого, помимо номера полка, золотилась узкая поперечная полоска, что указывало на ефрейторское звание, достал пачку чая, и каждый стал наливать себе в кружку кипяток и кидать туда щепотку заварки из личных запасов. Чай был неплох. Он ничем не отличался от того, что пили люди спустя сто лет.

Согрев горло горячим напитком, солдаты взялись ладить самокрутки. Лишь у Гаврилы были настоящие папиросы, остальные заворачивали в бумагу или кусок газеты обычную махорку. Угостили махоркой и Георгия, поскольку своей у него не нашлось, но когда он затянулся, горло продрало кашлем, что рассмешило окружающих. Крепкая дрянь оказалась.

— Э, ефрейтор Колотило! — крикнул кто-то из темноты, где робко мелькал соседний костёр. — Туши огонь и спать! Подъём рано.

— Слушаюсь, господин младший унтер-офицер, — ефрейтор тут же бросил окурок в снег и вскочил как ужаленный. — Слышали приказ? Всем — в палатку.

Дважды повторять не пришлось. Солдаты выплеснули в снег остатки чая и полезли в укрытие под серые полотнища. Метель к тому времени так одичала, разгулялась, что и солдат у соседнего костра не было видно. Огонь погас, заметённый снегом, лагерь погрузился во тьму.

Спать предстояло вшестером в одной палатке в два ряда головами друг к другу. От дыхание воздух нагрелся, да и длинные шинели из толстой шерсти неплохо грели, однако ноги всё равно быстро начали мёрзнуть. Георгию досталось место с краю. От брезента тянуло холодом.

— Эх, а у офицеров-то печка, поди, в каждой палатке, — мечтательно проговорил рябой, укладываясь вместе со всеми.

— Не трави душу, Петька, — упрекнул его мелкий мужичок. — Спи давай. А то, кто знает, как оно там повернётся, может, завтра уже того, в бой.

Молодой Ванька снова разразился кашлем.

— А ты так и будешь кашлять? — Петька обернулся к соседу. — Вторую ночь спать не даёшь, ирод.

— Завтра к фельдшеру пойдёшь, — приказал Колотило. — А сейчас не кашляй. Мешаешь всем.

— Как же мне не кашлять, господин ефрейтор?

— А вот как хочешь, так и крепись. Только все спать хотят.

— Угу. Разбудишь, я тебя на улицу выкину, — пригрозил Петька.

Игнат не смог сдержать приступ и опять закашлялся, но на этот раз уткнулся лицом в ранец, чтобы было не так громко.

А у Георгия невольно крутились в голове варианты, чем парень болеет. Уж не с туберкулёзом ли его призвали? Так и всему отделению заразиться недолго. Или он недавно начал кашлять? Тогда, скорее всего, пневмония. Ничего страшного: отлежится в лазарете и вернётся. Удивительно, как в таких условиях ещё вся рота не истекает соплями. Как вообще можно зимой спать без печек?

Несколько лет назад Георгий увлекался походами. В холодное время года путешествовать случалось не раз. Но в минусовую температуру обычно надевали термобельё, брали специальные утеплённые спальники, коврики и грелки, чтобы не загнуться после первой же ночёвки. А здесь — только шинель да пучок соломы под боком.

Чувствуя, как мороз медленно подбирается к бокам, Георгий с ностальгией вспоминал ночёвки в сибирских осенних лесах, когда после горячего ужина он забирался в пуховой спальный мешок и наслаждался теплом, пока на улице лютовала непогода. В одном из таких походов он и познакомился с будущей женой. С ней тоже было связано много приятных моментов, особенно вначале, когда чувства только разгорелись, скреплённые общим увлечением.

А теперь от прошлого не осталось и следа. Есть только вонючая солома, пропахшие дымом шинели, да вьюга, что носится по лесу безумным зверем и пробирается в души солдат злобой чёрной, зимней ночи.

В прошлой жизни было на что пожаловаться. То заказов мало, и денег на новую квартиру не хватает, то инфляция, то доллар подорожал, а топовое походное снаряжение обходилось в копеечку. Машину купил не такую, какую хотел. Мечтал взять «Икс пятый», в итоге пришлось довольствоваться подержанным «Си-эр-вэ», так как с деньгами начались перебои. В семье — тоже не всё гладко, и чем дальше, тем хуже. Чего только стоили споры с женой, в какую частую школу сына отдавать, или о том, что купленный пять лет назад мебельный гарнитур — ещё не хлам, и менять его вовсе ни к чему.

В общем, были проблемы, которые в конкретный момент времени казались практически вопросом жизни и смерти, а теперь они виделись сущей мелочью — чем-то бессмысленным, обыденным, постылым, чем сытые люди морочат себе голову от скуки — всепоглощающей рутинной скуки, которая год от года становится всё жирнее и глупее. Сейчас же при мыслях о прошлой жизни накатывала грусть. Не так уж плохо тогда было.

Отслужив срочку, а потом — год на Кавказе по контракту, Георгий вернулся к мирной жизни. Долго не знал, чем заняться. И курьером работал, и грузчиком, и продавцом — в Москве хватало вариантов заработка. Но нигде душа не могла успокоиться, не чувствовал он себя на своём месте. Всё не то, всё не так. Параллельно с этим появилось увлечение веб-дизайном, что, в конце концов, принесло плоды: Георгий начал делать сайты на заказ. Благосостояние резко выросло, жизнь наладилась, возникли новые интересы, вроде тех же походов. Заказы не всегда шли стабильно, хотелось, конечно же, большего. Такова человеческая натура: что ни получит — всё мало. Но, по крайней мере, закрыть базовые потребности хватало.

Да и вообще, везло Георгию по жизни, не то чтобы всегда во всём, но в основополагающих вещах так уж точно. Когда первую машину разбил в аварии, на нём ни царапины не осталось. Правда, пришлось новую покупать, из-за чего он сильно досадовал. Да и ковид легко перенёс, как и жена с сыном.

Другое дело — отец. Болезнь его ударил сильно, со всей дури. Георгий, как узнал, что папу в больницу увезли, всё бросил и помчался в родной город. Вот тогда-то на заснеженной дороге и появился тот кретин на белой Тойоте, оборвавший все надежды и чаяния. Везение закончилось.

Старая жизнь оборвалась, началась новая в новом теле. В голове крутились некоторые воспоминания, оставшиеся от прежней личности, являвшейся то ли по стечению обстоятельств, то ли по чьей-то жестокой задумке, полным тёзкой, а если судить по ладоням, и вовсе молодой копией Георгия. Увидеть собственную рожу до сих пор не представлялось возможности. В ранце и сухарной сумке не нашлось даже маленького зеркальца. Солдату подобные вещи были без надобности.

Всплыли в сознании и некоторые вехи новой жизни. В тысяча девятьсот четырнадцатом году Жора Степанов окончил гимназию и собирался поступать в институт, но случилось убийство в Сараево, последовавшие за которым события, кардинально поменяли жизнь миллионов людей по всему миру. Вчерашний школяр Жора не стал исключением.

На почве общего патриотического подъёма он записался в армию добровольцем — вольноопределяющимся, как это здесь называлось, и поступком своим чуть не убил одинокую мать и разозлил старшего брата, не оценившего благородного порыва. Отец пару лет назад погиб на заводе, но Жоре казалось, что тот одобрил бы. В любом случае жажда приключений и славы, желание что-то доказать себе и окружающим для юноши имели куда больший вес, чем увещевания горюющей родни. По этой же причине и Георгий из будущего, отслужив срочку, подписал контракт, хотя прекрасно знал, куда его отправят.