Кубинец. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

Я всё же зажег свечу и повернулся к входу в спальню. На пороге стояла Люсия. Она выглядела так, будто не спала несколько дней. Волосы растрепаны, платье помято, глаза красные и опухшие. Она на мгновение замерла, затем на её лице промелькнула тень облегчения. Мы обнялись

— Привет, Люсия. Как-то ты неожиданно.

— Не рад? Извини, что влезла в дом без разрешения, не стала тебя ждать.

— Не болтай ерунду. Я очень рад тебя видеть. Давно приехала?

Она теснее прижалась ко мне, уткнувшись носом в плечо. Из-за этого голос ее звучал чуть приглушено, но я не стал разрывать объятий.

— Утром. Прости, я без спросу… Так неудобно теперь…

— Ты хоть поела?

— Нет, только пришла, и упала спать. Извини еще раз.

— Скажешь еще раз это слово — выгоню. Давай срочно поедим

Она оторвалась от меня, шагнула к столу, и тут ее повело, будто сейчас она рухнет в обморок. Я подхватил её под локоть, помог присесть на стул. Метнул из ледника на стол ветчину, сыр, достал хлеб. Поставил вариться кофе.

— Ох, Луис, — начала она, её голос был хриплым, едва слышным. — Ты даже не представляешь, что я пережила.

Я наблюдал за ней, чувствуя, как внутри меня поднимается волна сочувствия. Моя Люсия, такая сильная, такая решительная, теперь сидела передо мной, опустошенная.

— Я работала в полевом госпитале под Баямо, — продолжила она, отставив стакан. — Сестрой милосердия. Целыми днями мы перевязывали раненых, помогали врачам. Столько боли, столько крови… Ты бы видел, Луис. Глаза закрываешь, а перед тобой — только раненые, их стоны, их искаженные лица. Я почти не спала, не ела. Казалось, что это никогда не кончится. Но потом… потом всё изменилось.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями. Её взгляд блуждал по комнате, не цепляясь ни за один предмет.

— После того, как наши взяли Гавану, пришел приказ. Всех раненых перевести в настоящие больницы. В городе был госпиталь для солдат Батисты. Это было как чудо, Луис. Мы работали день и ночь, перевозили раненых, размещали их. А потом, когда всё закончилось, нам сказали… что мы свободны. Можем идти домой. Поблагодарили и отпустили. Я не могла поверить своим ушам. Свободна. После стольких недель в этом аду.

Её голос дрогнул. Я осторожно положил руку ей на плечо, пытаясь выразить свою поддержку.

— Я поехала домой, — продолжила Люсия. — Мне казалось, что я лечу, не касаясь земли. Так хотелось увидеть маму. Но когда я подошла к нашему дому… — она провела рукой по лицу, пытаясь смахнуть невидимые слезы. — Его не было, Луис. То есть, он был. Но… всё разрушено. Дверь сломана, мебель разбита. Всё перевернуто, разбросано. Будто ураган прошелся. Я сразу поняла. Это BRACO. Отыгрались за то, что не смогли схватить. Разгромили всё, сломали… Всё, что у нас было. Мама, слава богу, всё еще у родственников в деревне.

В её голосе звучала такая боль, такое отчаяние, что я почувствовал, как внутри меня всё сжимается.

— Мне было так плохо, Луис, — она опустила голову. — Так одиноко. Я пошла в аптеку. Думала, там найду тебя. Но и она была закрыта. На дверях висела какая-то бумажка, с печатью. Новые власти ее национализировали.

— Все позади! — кофе поспел, я начал готовить бутерброды.

— И вдруг, — Люсия подняла голову, её глаза блеснули. — Я увидела сеньора Сагарру. Он шел по улице, такой… хмурый, как всегда. Я подошла к нему, он сказал, что ты в городе. Что занимаешься боксом. И я… я решилась приехать. Добралась на автобусе, на такси денег не было. Они вообще куда-то все пропали. Нашла запасной ключ под камешком…

Она улыбнулась, и эта улыбка, несмотря на усталость, была тёплой, искренней. Я почувствовал, как что-то внутри меня оттаяло.

— Конечно, Люсия, — сказал я, протягивая ей руку. — Оставайся у меня. Здесь есть еда, есть кровать — вещи твои перевезем. И тебе не нужно больше бояться. Ты можешь жить здесь сколько угодно.

— Спасибо.

Она даже не доела. Начала клевать носом с бутербродом в руке. Да… Досталось девчонке. Я помог ей подняться, провел к кровати. Она опустилась на неё, свернулась калачиком, и мгновенно уснула, словно до этого держалась из последних сил. Её дыхание стало глубоким, ровным. Сел рядом на пол, наблюдая за ней. Моя Люсия. Она прошла через многое. И теперь она была здесь, рядом со мной.

Как-то мне сразу спокойнее стало. Есть на кого опереться. Да, ухаживания у нас свелись к разделенной кесадилье и мертвому аптекарю. Так себе роман, не для дамских книг. Пусть живет, сколько захочет, мне не жалко. Жалование в DIER у меня всяко повыше, чем у Альвареса, на двоих хватит, еще и останется.

Я помылся и осторожно лег рядом с Люсией. Она спала глубоким, безмятежным сном. Слушая ее сопение, и сам не заметил, как уснул.

Утром проснулся раньше нее. Сел рядом, читал старую газету, «Diario de la Marina» за конец декабря, которую нашел под кроватью, и ждал, пока она проснется. Вот, кстати, заметка о волне арестов в столице и провинциях — людей, подозреваемых в связях с повстанцами, арестовывали без надлежащего суда, применяя допросы с насилием. Да уж, статья в тему. Вспомнил я и слова Хемингуэя о «новой тайной полиции». Вывеску поменяли.

Когда Люсия наконец открыла глаза, солнце уже поднялось высоко.

— Прости, Луис, — прошептала она, — я так долго спала. Разве тебе не надо на работу?

— Сегодня воскресенье.

— Ах, да. Давай я сделаю нам обед. У тебя есть продукты?

— В городе перебои со снабжением. Говорят, введут карточки. Но кое-что я смог купить на рынке. Есть немного свинины, овощи.

— На суп хватит.

На лице девушки появилась лёгкая улыбка. Мы немного помолчали, наслаждаясь тишиной. Затем я решил рассказать ей о своих делах.

— Знаешь, Люсия, сеньор Сагарра хочет послать меня на городской чемпионат по боксу. Уже этой зимой.

— На чемпионат? А мне Сагарра рассказывал, что ты редко приходишь на тренировки.

Я почувствовал, как мои щёки краснеют. Она была права. Мои походы в «Эль Флоридиту» были не лучшим способом подготовки. Но её слова задели меня за живое. Чемпионат. Бокс. Всё это казалось таким мелким, таким незначительным на фоне моей настоящей цели.

— Люсия, — сказал я, стараясь говорить спокойно, — для меня этот чемпионат… он не так уж и важен. Я иду туда не ради победы. Мне нужно стать сильнее. Научиться драться. Но не ради кубка. У меня… у меня есть другие цели.

Она посмотрела на меня, её взгляд был проницательным, изучающим. Она, наверное, чувствовала, что за моими словами скрывается нечто большее, чем просто безразличие к спорту. Но она ничего не сказала, лишь кивнула, приняв мой ответ. И на том наш разговор закончился. Мне стало понятно, что моя Люсия далеко не так наивна, как кажется.

— Пойдем готовить обед. И тут надо прибраться! Смотри сколько пыли по углам…

Ну все. У меня появилась женщина и теперь жизнь не будет прежней.

Следующий день в штаб-квартире DIER, как обычно, начался с рутины. Я сидел в своей маленькой, душной комнатушке, перебирал бумаги, раскладывал их по папкам. Солнце било в окно, и воздух был тяжелым, неподвижным. За стеной слышались звонки телефонов, приглушенные голоса, стук пишущих машинок. Всё это создавало атмосферу бесконечного бюрократического болота, в котором я медленно, но верно тонул. От воспоминаний о прошлом я не спасался даже в рабочее время — они постоянно преследовали меня. А этот ночной сон о Йосе, он ведь не просто так пришел.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел Барба Роха. Он выглядел усталым, но его глаза, как всегда, горели каким-то внутренним огнем. В руках он держал стопку бумаг, которые с шумом бросил на мой стол.

— Новая порция доносов — произнес он, его голос был глухим, низким. — Луис, я уже не могу. Мне кажется, что я скоро сойду с ума от этих бумаг.

Он сел напротив меня, облокотившись на спинку стула, и провел рукой по бороде. В его взгляде читалась такая безнадежность, такое отчаяние, что я невольно содрогнулся.