Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Жанна замерла, вдруг оцепенев и став серьёзной. Я не мог видеть выражения её лица – слишком близко оно оказалось, но почувствовал, осознал, понял это. Она затихла, а потом наклонилась ещё ниже и прикоснулась губами к моим губам. Сначала легонько, словно бы робко, а потом смелее и, наконец, начала действовать по‑хозяйски.

– Я из тебя весь дух выбью, – прошептала она мне в губы, и я не стал возражать, но про себя заметил, это мы ещё посмотрим, кто из кого выбьет…

Выспался я, разумеется, плохо. Вообще не выспался. Ну и ладно, дело‑то молодое, поспим на пенсии. Впрочем, удалось вздремнуть в машине. Дорога у нас с Кукушей заняла примерно три часа. Поехали мы на его тачке, потому что я со своим волшебным пропуском мог передвигаться только по городу и окрестностям, а перед новосибирскими ментами моя филькина грамота не сработала бы.

– Ну как ты вообще, дядя Слава? – спросил я, когда он резко тормознул и вырвал меня из вязкой дремоты.

– Нормально, племяш. Живём не тужим.

– Это хорошо. А как Лариса? Не скучает по Шукшинским местам?

– Лариса расстраивается. Обиделся, говорит, твой племяш, к нам в гости не приходит.

– Да что ты! Как бы я мог на вас обидеться. Закрутился просто, сам видишь. Носимся, как белки.

– Вижу‑вижу. Какие дела, Серый?

Я вкратце рассказал ему о своих контактах с Сашко.

– Как тебя на него вообще вынесло‑то? – покачал головой Кукуша. – Это ж… демон, в натуре. С ним надо очень осторожно. Он… безбашенный хорёк.

– Согласен. А что, про этого Севу слышно что‑нибудь?

– Слышно, как не слышно. Я‑то в кругах, где информация ходит, особо не вращаюсь, а вот Матвеич – да, он в курсе. Говорит, загасили Севу.

– Быстро, – покачал я головой. – А кто, цыгане или афганские?

– Пока неизвестно. Наверное, цыгане. Хотя и те, и другие имели на него виды.

Сева этот был как кость в горле у всех. Толку от него особо не было, вот Петя, пораскинув мозгами, и отдал его на съедение цыгану Сашко. Дел на нём висел вагон и маленькая тележка – ограбления, убийства, похищения, наркота опять же. Афганец, по словам Пети, одно время активно его использовал, как боевое орудие, как киллера. А потом они поцапались. В общем, кровушки на этом Севе много было.

Вот ради дела и решили его кинуть в топку исторической борьбы с криминалом. Запустили слушок, тот самый, что я передал Пустовому. Сева вышел и ни сном, ни духом о том, почему его выпустили. Не знал и не мог объяснить тем, кто спрашивал. Да, ему и не очень хотелось. На радостях сразу пошёл гулять, снял проститутку, напился, избил до потери памяти… и, не выходя из пьяного угара, лишился жизни.

Думаю, сначала его спросили что и как, но он всё отрицал. Только, когда в ложь добавляется правда и всё хорошенько взбалтывается, отделить фракции оказывается очень и очень трудно. В лазарете‑то реально лежал, карты частично сошлись, остальное проверять не стали. В общем, свой преступный путь он завершил бесславно – несколько пуль в грудь и контрольная в голову.

– А что там в этой Аникеевке? – кивнул Кукуша. – Молоко парное и поближе можно найти.

– Можно, – усмехнулся я. – Там, между прочим, целебный источник есть. Туристы приезжают. Места красивые, недалеко Обь, рыбалка потрясная.

– Какая сейчас рыбалка? Всё здоровье на берегу оставишь.

– Ну, рыбачить мы с тобой точно не будем. Зато там маленькая гостиничка. Светиться не хотелось бы, конечно, но посмотрим, может, у местных поселимся. Комнату снимем. Будем гулять, пешие прогулки совершать, дышать свежим воздухом, оздоравливаться физически и, может, даже в каком‑то смысле духовно.

– Ну‑ну, – усмехнулся Кукуша. – Я и так здоров, не кашляю

Он быстро глянул на меня, но выспрашивать не стал, ожидая продолжения.

– Существует дом, – сказал я и потёр виски.

– Голова болит? – спросил он.

– Да нет, нормально всё. Не выспался маленько.

– Не выспался? Так спи, чего ты? Ехать долго ещё…

– Ладно, – кивнул я, – посплю. Вот, а в этом доме тридцать лет назад жила хорошая такая женщина, Клавдия Андреевна Яровая. И был у неё муж Алексей Иванович. Жили они трудно, питались от своих трудов, зарабатывали копеечку, колотились с утра до ночи. Как на Руси всегда принято было.

– Это да, – кивнул дядя Слава. – А сейчас с ними что?

– А что с ними сейчас я не знаю. Вот и хочу приехать, посмотреть, кто жив, кого уже нет, кому сейчас их дом принадлежит.

– Может, дети, или, скорее внуки там…

– Была у них дочка, – вспомнил я. – Тогда… лет двадцать–двадцать пять ей было. Помладше Никитоса на десять‑пятнадцать лет. Может, она сейчас там живёт. Олеся, что ли… Олеся Алексеевна, стало быть…

– Масло масляное, – усмехнулся Кукуша. – Олеся Алексеевна…

– Да, есть такое. Так вот, у этой Клавдии был племянник, и племянника звали Никитос.

– О как! Это тётка Щеглова, что ли?

– Точно.

– И зачем она тебе? Ей сейчас сколько?

– Лет восемьдесят, если ещё жива.

– Ну, допустим, жива, – пожал плечами дядя Слава. – А что ты от неё хочешь, от старушки?

– Что я от неё хочу? Даже не знаю… Подружиться хочу. Про Никитоса поспрашивать, насколько близки, как часто созваниваются, что он ей говорит. Такие ничего не значащие мелочи.

– Понятно, – сказал Кукуша и замолчал.

Через минуту, не меньше, повторил:

– Понятно.

– Так ты чего хочешь‑то от неё? – снова спросил он. – Просто прийти и сказать, типа, здравствуйте, я от вашего племянника Никиты пришёл. Он мудак. Так что ли?

– Нет, дядя Слава, – усмехнулся я. – Про Никитоса мы вообще говорить не будем. Может, просто понаблюдаем для начала. А если случай предоставится, заглянем внутрь, если хозяева смоются куда‑нибудь.

– Лады, – кивнул он.

Я снова задремал и проснулся, когда мы съехали с шоссе.

– Ну вот она, твоя Аникеевка, – кивнул Кукуша, когда мы подъехали к знаку с названием населённого пункта.

Деревня, конечно, изменилась не радикально, но кое‑что появилось – асфальт на дорогах, новый магазин. В остальном – всё оставалось почти по‑старому.

– Куда теперь‑то?

– Давай туда, – махнул я рукой.

Несмотря на то, что некоторые дома поменяли вид, сообразить, где что, оказалось несложно. Покрутились немного, чтобы не вызывать лишнего любопытства, спросили у местных у магазина, где тут источник, и потихоньку поехали сторону достопримечательности.

Надо сказать, иногородних и туристов было немало, так что на нас никто особо не пялился.

– Давай вон туда, – показал я. – Вроде не путаю. Да‑да‑да, в этот переулок.

Кукуша повернул

– Сюда?

– Блин, деревья так разрослись… Притормози пока…

– А ты когда здесь последний раз был‑то?

– Давно. Года три назад мы сюда ездили.

– За три года деревья не так уж и разрослись, наверное?

– Разрослись, разрослись. Стой.

Он остановился.

Да, похоже, это был тот дом. Вроде… Ворота только не вписывались в мои воспоминания, были новыми, красивыми, металлическими. Я узнал соседний дом. Точно! Это был он. Правда, за тридцать лет он страшно обветшал. Покосился, почернел, будто даже в землю врос. Забор у него был низким, так что всё хорошо просматривалось.

– Да, – кивнул я. – Это здесь.

Нужно было как‑то осмотреть участок тётки Никитоса. Так что соседний заброшенный дом отлично подходил для развёртывания плацдарма.

– Тут неподалёку источник, – сказал я. – Ты, дядя Слава, поезжай туда и поставь машину где‑нибудь, чтоб не бросалась в глаза.

– Интересно, далеко это? – насупился он.

– Сказали же, пять минут ехать.

– А пешком сколько? Давай проедем, посмотрим.

– Я хочу залезть в этот заброшенный дом. А ты пока съезди, посмотри источник, оглядись. Там наверняка будут другие машины, парканись и подожди.

– А чего ждать‑то? Я тогда сюда подгребу, раз такое дело…

– Смотри, зависит от того, далеко или нет. Я хочу как следует понаблюдать, чтобы выяснить, кто здесь живёт и чем занимается. Поднимусь на второй этаж, точнее на чердак. Вон, видишь слуховое окошко? Оно забито, но может что‑то получится.