Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

— Что там? — не выдержал Рутолов. — Кощей, не молчи.

— Отстань! — процедил экспат, плавно отдавая штурвал от себя. — Не болтай под руку, мешаешь.

Высота четыреста метров…триста…двести…сто пятьдесят…сто…Эх, жаль, что нельзя разглядеть — стоит кто-нибудь в рубке подлодки или нет. Но пока вроде бы никаких признаков беспокойства экипаж субмарины не проявлял, и она спокойно двигалась прежним курсом. Решили, что над ними кружит свой ночной бомбардировщик или попросту не слышат? Черт его знает, поди, узнай.

— Приготовиться к атаке! — решился, наконец, Дивин.

— Кощей…

— Это приказ! — Рутолов замолчал. — Время лучше зафиксируй. Для отчетности.

В идеале надо было бы сначала лететь параллельным подлодке курсом, затем выйти на точку начала атаки, развернуться и выходить на вражеское судно под углом в девяносто градусов. Так существенно увеличивалась площадь поражения. Да и возможностей увернуться от выпущенной торпеды у противника убавлялось кратно.

Но для Григория, у которого помимо ночного зрения в голове еще сидел настоящий тактический биокомпьютер, способный практически безошибочно рассчитать нужные траектории полета, все было намного проще. И потому его «бостон» резко накренился и помчался низко-низко над волнами наперерез немцу.

Так, проговаривал про себя экспат, высота не ниже тридцати и не выше семидесяти метров…есть…курс…на боевом…дистанция до цели…около пяти километров. И она стремительно сокращается. Поразительно, как быстро увеличивалась в размерах подводная лодка. Всего каких-то пару минут тому назад она представляла собой безобидную темную полоску, длиной со штурманскую линейку, что едва-едва проглядывалась между гребнями волн, а теперь, когда торпедоносец приближался к ней со скоростью сто метров в секунду, росла, будто на дрожжах. И с каждым мгновением ощутимо начинала давить на психику — а ну, как не успеешь отвернуть⁈

— Держать! Держать курс! — приговаривал еле слышно Дивин. — Два градуса левее…один…на боевом! — коварные черноморские ветра, как нарочно, словно взбесились и начали раскачивать тяжелую машину, будто невесомую пушинку. И летчику стоило огромных усилий удержать ее, орудуя штурвалом и педалями. Причем, действовать приходилось ювелирно. Так, чтобы не увести ненароком торпедоносец в сторону. И тут уже никакой компьютер в голове не мог помочь — чистое мастерство пилота и ничего больше. Как тут не вспомнить старую авиационную мудрость, что, мол, самолет нужно чувствовать задницей, и вот тогда полет будет идти, что называется, на подкорке сознания и ничто не помешает выполнить задание осмысленно.

Упреждение, исходя из примерной скорости субмарины, экспат взял в треть ее корпуса. Решил направить торпеду в воображаемую точку перед носовой частью вражеского судна. Осталось только подойти на нужное расстояние. Тут ведь как: бросишь торпеду издалека, и она пройдет за кормой цели, не нанеся той никакого урона. Ближе…может не успеть всплыть из подводного «мешка» на установленную перед вылетом глубину. И, получается, окажется под кораблем противника. Опять без нужного результата. А ведь стоимость одной такой шестиметровой «сигары», что сейчас подвешена на торпедном мосту с правой части фюзеляжа, около трехсот тысяч рублей. Не хило так можно промахнуться!

Большой палец правой руки нервно подрагивал на кнопке сброса. Экспат еле сдерживался, чтобы не поддаться искушению и не надавить на нее. Еще, еще чуток, уговаривал он сам себя. Так, чтобы наверняка, без промаха ударить. Три километра…два…полтора…

Пора!

«Бостон», что ощутимо полегчал после сброса, подбросило вверх. Григорий машинально удержал его и аккуратно увел с набором высоты в сторону, пройдя перед подлодкой. И сразу же снова поставил самолет в вираж, чтобы проследить за результатом своей атаки. Это при свете дня пришлось бы уворачиваться от смертоносного огня корабельной ПВО, но сейчас ситуация была иной. Почти тренировочной, как на полигоне.

— Глядите в оба, справа от нас, — предупредил он экипаж.

Скорость торпеды 39 узлов. То есть, умножаем на два и вычитаем десять процентов — 70 км/ч. До цели полтора километра. Соответственно, если он все рассчитал правильно, то встретятся они через…

— Взрыв! Есть попадание! — Рутолов и стрелок заорали почти одновременно, перебивая друг друга, едва вспышка пламени прорезала темноту. А экспат с широкой улыбкой смотрел на характерный высокий белый столб воды, что поднялся в том месте, где торпеда ударила в борт подводной лодки.

— Давайте еще раз, — попросил капитан Торосян. — Где, говорите, вы были в тот момент, когда обнаружили подводную лодку?

Григорий скрипнул зубами. Очень хотелось ответить назойливому заместителю начштаба по оперативно-разведывательной части максимально нецензурно. Зато в рифму.

— Вот здесь.

— Хм, — задумчиво поскреб щеку «разведчик». — А вот майор Рутолов утверждает, что вы находились тут, — он ткнул карандашом в соседний квадрат. — И кому прикажете верить? — он вопросительно посмотрел на экспата.

— Майор Рутолов в этот раз успешно играл роль пассажира, — угрюмо ответил Григорий. — Темень была такая, что хоть глаз выколи. И свои обязанности штурмана он не мог в полном объеме исполнять просто по определению. Неужто не интересовались, когда его опрашивали?

— Допустим, — легко согласился капитан. — Но как вы объясните…

— Хватит! — жестко сказал Дивин. — Хватит ходить вокруг да около. Я дико устал и все, чего хочу сейчас, так это обнять подушку в своей комнате и соснуть минут, эдак, шестьсот. Скажите прямо, в чем причина вашего недоверия к моему докладу?

Торосян поперхнулся. Помотал головой, словно не мог поверить услышанному. Взглянул на летчика с интересом.

— Товарищ майор, ну что вы, право слово, как маленький? Даже обидно. Я же вас ни в чем не обвиняю. Просто уточняю все обстоятельства полета. Тем более, что, согласитесь, повод более чем значимый — вы заявили о потопленной подводной лодке противника. А это, между прочим, не шутка. На Балтике летчику за подобный подвиг звание Героя присвоили. Или это на Севере было? Черт, из головы вылетело.

— У меня уже Звезды есть, — мрачно сказал экспат. — Мне другое непонятно: какого черта вы меня второй час мурыжите? Что нового хотите услышать? Ну же, смелее, давайте начистоту.

— Начистоту, говорите? — задумался «разведчик». — Что ж, извольте. Проблема в том, что где-то здесь, — он показал на карте на несколько квадратов, включая и тот, о котором сообщил Рутолов, — пропала подлодка «М-35». И она не выходит на связь уже довольно продолжительное время.

Григорий вскинулся. Кровь прилила к его лицу.

— Вы хотите сказать, — неприятным скрипучим голосом сказал он, — что я утопил нашу лодку? Нашу, не немецкую⁈

— Ну вот, — расстроился Торосян. — Так и знал, что в бутылку полезете. Драться, надеюсь, не станете? Вот и славно. Нет, я ничего подобного сказать не хочу. Повторю еще раз: надо выяснить все обстоятельства полета и атаки. А уж потом делать какие-то выводы. И потому я искренне надеюсь, что вы мне поможете. Вспомните, может быть, все-таки удалось что-нибудь разглядеть? Ваша машина ведь выходила после сброса торпеды прямо над лодкой.

— Разглядеть? — Дивин с трудом сдержался, чтобы, в самом деле, не врезать назойливому капитану. Ишь чего удумал, стервец, повесить на него гибель советской подлодки! — Разглядеть, говоришь? — в голове сама собой медленно поползла «пленка» воспоминаний. Сброс торпеды, работа штурвалом, разворот влево…стоп! — Слушай, а ведь и правда, было кое-что.

— Ну? — «разведчик» в нетерпении наклонился к нему. — Говори, Кощей, говори! — от волнения он перешел на «ты».

— Не «нукай», не запряг! — дернул щекой тот. — На рубке я видел мельком странный символ. Как раз, когда отворачивал в сторону. Так, буквально секунду. Даже не придал этому никакого значения. А сейчас, когда ты спросил, вспомнил.

— Что за символ? — ноздри Торосяна хищно раздулись. — Нарисовать сможешь? Вот блокнот, карандаш.