Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

— Хм. Впору наоборот, эвакуацию гансам производить, — удивленно мотнул головой Дивин. — Дела-то у них на полуострове аховые. А они сами в мышеловку лезут.

— Ты это брось, — построжел лицом Рутолов, оглянувшись. — Не стоит недооценивать противника. Воевать немцы умеют. Слыхал, поди, в конце января генерала Токарева, командира первой минно-торпедной дивизии сбили? Конвой на Евпаторию неудачно атаковали. Так-то!

— И что? Он ведь в одиночку на фрицев попер. И под огонь зенитки попал. Такое с каждым может случиться.

— И с тобой?

— А что, я заговоренный что ли? — пожал плечами Григорий. — Бывало, и меня сбивали. И на вынужденную садился, и через линию фронта к своим пробивался. Всяко случалось.

— Да? — усмехнулся Рутолов. — А нам тут птичка на хвосте принесла, что с тобой ничего серьезного произойти не может.

— Ты о Мессинге? — догадался Дивин. И зло погрозил кулаком отсутствующему артисту. — Ох, вырву я когда-нибудь этому гипнотизеру-шарлатану его длинный болтливый язык! Вот, ей-ей, вырву! Буробит, словно помелом. Представляешь, он и мне задвигал, что, мол, проснулся как-то утром, сел за завтраком читать газету, а в ней статья про лихого штурмовика-героя. И его, Вольфа Григорьича, то бишь, дескать, в тот момент осенило, что надо вышеуказанному летчику непременно купить самолет — разумеется, самый лучший! — и поехать, чтобы лично передать машину из рук в руки. Когда только уедет из полка?

— Не веришь ему? — прищурился штурман и потянулся за эмалированным чайником, что стоял на столе. — Чай будешь? Подставляй кружку.

— Ага, плесни маленько. Заварки не пожалели, молодцы. А Мессингу… не-а, не верю! Брешет, подлец, как сивый мерин. Думаю, опять разведка кружева плетет.

— Ты, Кощей, завязывал бы с подобными разговорами, — майор Рутолов сделал страшные глаза и показал взглядом на Горбунова. — Не то место и время.

— Пуганные вы, — с видимым сожалением вздохнул экспат. — Я иногда думаю, что жить собрались вечно. Ну да ладно, проехали. Так что там с конвоем, когда летим?

Луч аэродромного прожектора лизнул взлетную полосу и уперся в ночное небо. В световом столбе проявились низкие чернильные облака.

— Ни единой звездочки не видать, — прошелестел в наушниках раздраженный голос штурмана. — Хрен сориентируешься!

— Вылезай на крыло и разгоняй облака, — с коротким смешком предложил ему экспат, поглощенный предполетной подготовкой. Что-что, а упустить даже какую-то мелкую деталь в столь важном деле означало получить в воздухе вполне себе полновесную проблему, грозящую катастрофой. Человек незнакомый с летной работой мог бы назвать это перестраховкой и даже обвинить летчика в трусости, но Григорий давным-давно вывел для себя нехитрую формулу: делай только то, в чем уверен на сто, двести процентов. Не меньше. А что касается непосредственно пилотирования…так для профессионала оно должно занимать минимум внимания. Основное же — это осмотрительность и оценка обстановки.

— Савелий, все в порядке?

— Норма, командир.

— Вот и славно. Поехали, что ли.

Ловкие пальцы экспата привычно и легко пробежались по тумблерам и переключателям на приборной доске. Бледное зеленоватое свечение окутало ее, дрогнули, оживая, стрелки на циферблатах. Дивин машинально зафиксировал в мозгу их показатели, включил зажигание и легонько тронул ручку сектора газа. Повернул голову и увидел, как чихнул левый двигатель, нехотя тронулись с места, проворачиваясь, саблевидные лопасти винта. Миг, и вот уже они превратились в прозрачный, невидимый круг. Звук упорядочился, стал ровнее и тише. Григорий оттянул «ухо» шлемофона, внимательно вслушался. Похоже, полный порядок.

— Кощей, ты чего возишься? — ожили наушники, донося до летчика раздраженный голос Шепорцова. Ишь ты, комполка лично наблюдает за стартом. Нервничает, видать.

Дивин вздохнул. Как объяснить, что он не железный и что у него тоже внутри сейчас все дрожит. Одно дело летать над землей и совсем другое — над морской бездной. Не дай бог сверзишься с высоты, бултыхнешься и все, поминай, как звали. Сколько они продержатся в ледяной воде? Минуту? Две?

Григорий включил правый мотор, погазовал немного, потом установил единые обороты и замер в кресле, чуть откинув голову на бронеспинку. Он буквально всем телом ощущал, как дрожит в нетерпении «бостон», готовый сорваться с места и рвануть вверх, ввинчивая в темноту свое хищное акулье тело, загруженное под завязку смертоносными «гостинцами».

Механик выскочил перед застекленным носом торпедоносца, словно черт из табакерки. Замахал руками, показывая, что колодки убраны. А потом повернулся и быстрым шагом двинул по расчищенной рулежной дорожке, ведущей к взлетной полосе. И следом за ним медленно покатился самолет.

— Кощей, ты что, даже фару не включишь? — забеспокоился штурман в своем «гнезде» в носовой части кабины.

— Незачем, — отрезал Дивин, зло фыркнув. — Я и так все вижу. Достаточно, что штабные умники прожектор зажгли. А ведь просил же, чтобы все по-тихому сделали. Перестраховщики чертовы!

— Думаешь, в такую погодку немец пожалует? Брось, на небе ни зги.

— Не стоит гансов недооценивать. У них летчики великолепно подготовлены. Так что вполне способны нас навестить. Кстати, а как у нас с этим дело обстоит? Специально у Маликова интересовался. Из шестнадцати экипажей в «лунную ночь» могут летать восемь. А в «темную»? Молчишь. Ну так я тебе скажу: ни одного!

— Была охота попусту лясы точить, — нехотя проворчал Рутолов. — Поглядим, как ты в море себя проявишь.

— Вот ты…- Григорий едва сдержался, чтобы не выругаться. Знает ведь, что умеет, умеет экспат летать и днем, и ночью. А, поди ж ты, обидка взыграла за однополчан. Бухгалтер хренов! Таскается со своим пузатым, туго набитым картами и справочными таблицами портфельчиком, точно счетовод из колхозной артели. Подарить ему, что ли, для полного вживания в роль, нарукавники? Тем более, что после недавнего строжайшего приказа командования летать исключительно в штатском, без формы, документов и наград, в кабинах бомбардировщиков экипажи напоминали кого угодно, но только не блестящих сталинских соколов.

Закрылки во взлетном положении. Что ж, полетели. Самолет, точно застоявшийся жеребец, резво рванул вперед, едва только Дивин отпустил тормоза. Разбег…Хоп! Есть отрыв. Мотнуло привычно вправо-влево. «Бостон» наконец-то преодолел земное притяжение и медленно начал набирать высоту. Скорость? Норма. Не падаем.

Григорий нашел, не глядя, шарик крана уборки шасси и уверенно надавил на него. Вверх, до упора. Вот так! Легкий толчок, глухой удар, вспыхнули три красные лампочки. Порядок, шасси встало на замки. Очередь за закрылками. Тяжелая машина сразу стала на порядок легче и податливей управлению. Теперь только и остается, что внимательно следить за приборами, отслеживая заданный курс. Хотя, говоря по совести, какой там курс — разведка дала возможные координаты нахождения немецкого конвоя так, что смело можно положить на карту три лаптя и ориентироваться на них. Эх, когда только нормальные радары установят? Видел, правда, как-то экспат «бостон», оборудованный бортовой РЛС «Гнейс», но качество этой станции было — как бы это помягче? — не слишком обнадеживающим. Поговаривали, что американцы поставили в СССР по программе ленд-лиза какие-то свои радары, но на фронте их Григорию встречать не довелось.

— Идем к Севастополю, — скупо обронил Дивин для экипажа по внутренней связи. — Сейчас АНО[1] погашу, не паникуйте.

Экспат повел головой. Все, как положено, на кончиках крыльев зеленый фонарик справа, красный — слева. Тихий щелчок выключателя, и вот уже они погасли. Теперь за остеклением кабины непроглядная темень. Для штурмана и стрелка, разумеется, Григорий же прекрасно все видел в сером мареве.

— А оставить нельзя было? — ворчливо осведомился Рутолов.

— Боишься, никак? — со смешком поинтересовался летчик. — Может, тебе еще фару посадочную включить?

— Да пошел ты!