Лекарь-палач (СИ) - Браулер М.

Я опустил голову, так как не принято пялиться на царя так откровенно.

– В Старице людей лечить мыслишь? – спросил государь.

– Ежели царь позволит, – поклонился я, решив, что лишним не будет.

– Лечи, дело это нужное, хворобы изводить, – голос прозвучал тише.

Ничего не мог я поделать с привычкой все замечать. Я пристально смотрел на ноги, понимая, что государь просто уже не может долго стоять. Царь повернулся и медленно пошел в другую сторону комнаты, давая понять, что аудиенция окончена. Я же не мог оторваться от походки.

«Хождение неровное, атаксия, – быстро прибавился к уже выявленным симптомам еще один. Кому же мне рассказать то о своих наблюдениях?».

Неважно, в каком веке, но медик должен уметь быстро собирать симптомы и делать правильный вывод о диагнозе. Постепенно отсекая неверные предположения. Чтобы принять верное решение о лечении.

Проблема заключалась в том, что я почти на сто процентов был уверен, что прав и диагноз определил совершенно верно. Страшный причем.

Только понятия не имел, что делать и кому даже сказать об этом.

Слышал как-то, что нельзя недооценивать военных, но не обращал внимания. Оказалось, хорошее предупреждение, и правильное.

При всей напускной грубости сотник все это время внимательно наблюдал за моей реакцией, как я позже понял. Удивило то, что военный совершенно верно истолковал мое смятение и растерянность.

Мы вышли из красивой комнаты, где разговаривали с государем, прошли коридоры и вышли во двор. Ранние солнечные лучи красиво отражались от белых куполов, осеннее утро было прекрасным.

– Лекарь, скажи всю правду, токмо без утайки, – прозвучало за спиной. – Каково здоровье великого государя русского?

Я невольно вздрогнул и обернулся. Сотник стоял и внимательно смотрел мне прямо в глаза. Да, проницательность, конечно, похвальная.

Еще вчера я обратил внимание на то, что сотник спрашивал про здоровье своих ратников с настоящей заботой. Вот и сейчас в вопросе звучала искренняя тревога. Все же можно отличить хорошего человека от плохого.

– Что ты хочешь услышать? – я решил рискнуть, не мог я оставить при себе настолько опасное знание. – Царя травят, причем достаточно давно, как минимум шесть месяцев, может год.

– Ведаешь ли, каким зельем травят? – спокойно спросил сотник и пришла моя очередь удивляться.

В голове пронеслось предположение, которое, нужно было все же оставить при себе. Но я был так удивлен, что не сдержался.

– Так вы знаете, что царя травят? – вырвалось непроизвольно. – Вот почему ты меня и позвал. Дело не только в благодарности.

– Понятно, почему ты так разозлился вчера, – продолжал я мыслить вслух. – Отряд твой прибыл специально для охраны царя. Поэтому при признаках отравления ратников первая мысль и возникла, что это заговор.

– Право мыслишь, лекарь, – коротко ответил сотник, и мне невольно вспомнилось про тайну следствия.

Глава 16. Зелье исцеления

– Так ведаешь ли, каким зельем травят государя? – повторил вопрос сотник, и я еще раз убедился, что он искренне переживает.

– Знаю, конечно, – решил я ответить на вопрос. – В напиток или в еду царя регулярно подмешивают ртуть. Симптомы все налицо, трясутся руки, слабость в ногах, неровная подходка, замутненные глаза.

– Отколь ведаешь про сроки? – спросил сотник.

Я понял, что он хочет узнать, почему я уверен в сроке отравления.

– Послушай, я очень хороший лекарь, – решил я закрепить собственные позиции. – Ты разбираешься в своем, военном деле. Я разбираюсь в лекарствах. На ранних сроках отравления симптомы не так заметны. Примерно через шесть месяцев и до года наступают симптомы, которые я тебе описал. Через год и позже начнутся судороги, цвет лица станет землистым, зубы почернеют. Ртуть очень опасный яд. Без лечения государь не поправится.

– Зелье обратное приготовить сможешь? – спросил сотник, также внимательно смотря мне прямо в глаза.

Я понял, что он интересуется, смогу ли я приготовить противоядие.

Не знаю, как, но у меня возникла шальная мысль и я решил немного поиграть с огнем. Знать бы заранее, к чему это все приведет.

– Ответь мне на один только вопрос, и я сделаю, все что нужно, – сказал я медленно. – Отраву с ртутью можно подавать только с вином красным. Кто подает еду и особенно напитки государю? Кто вино наливает?

Не ожидал, что задену за больное. Сотник невольно напрягся.

– Знамо кто, лекарь придворный, Бомелий, – в голосе сотника прозвучало хорошо скрываемое недовольство.

Ну Бомелия я мог вспомнить и без феноменальной памяти. В разных исторических документах говорилось, что Бомелий травил Ивана Грозного ртутью. Господи, надо же было оказаться именно в это время.

– Ну в дела ваши военные я лезть не собираюсь, – проговорил я. – Но подливать постоянно ртуть в вино мог только тот, кто его подает.

– Ведомо нам сие есть, – сказал сотник кратко.

Так понятно, значит Иван Грозный действительно приехал в 1575 году в Старицкий Успенский монастырь, чтобы подправить здоровье. Отравление ртутью влияло не только на тело, но и на личность. В том числе приводило к повышенной раздражительности и подозрительности. Приближенные военные, приближенные, как я понял, знали и подозревали Бомелия. Иначе бы позвали придворного лекаря, а не чужестранца в виде меня.

Интересно, могу ли я вообще влиять на ход истории. Вдруг получится вылечить государя? Повлияет ли это на последующие исторические события? Никогда не думал, что вообще буду задаваться подобным вопросом.

Так ладно, это все вторично.

– Сотворишь ли зелье, дабы государь поправился? – повторил вопрос сотник.

– Да, приготовить нужное лекарство я смогу, – уверенно кивнул я. – Кто только лекарство давать будет?

– Приготовь, что требуется, я следить буду, чтобы государь зелье испивал, – ответил уверенно сотник.

– Хорошо, – коротко ответил я. – Нужно купить компоненты для приготовления лекарства, посуду и еще кое-что. Вечером перед ужином можешь присылать ратников. Первый раз в напиток на ужин и дадите.

– Сам приеду, – сказал сотник, и в голосе послышалось облегчение.

Меня отвезли домой в повозке те же ратники, что и сопровождали в монастырь. Всю дорогу я усиленно размышлял.

Что за напасть то такая? Мало того, что зверские убийства происходят, так теперь я еще и отвечаю за здоровье и жизнь государя всея Руси?

Где я нагрешил в прошлой жизни?

Однако философские вопросы о сложностях бытия быстро отступили под напором интереса биотехнолога. Я не врал, и когда только заметил симптомы прокручивал в голове, что я могу использовать в этом времени, чтобы приготовить противоядие такому сильному яду, как ртуть.

Честно, была только одна надежда, что я не ошибся, и отправление только на второй стадии, примерно семь-восемь месяцев. На третьей, последней стадии уже никакие лекарства не помогли бы.

В моем времени готовить лекарство от отравления ртутью необходимости не было, несколько препаратов изобрели в середине двадцатого века. Вот только я находился в шестнадцатом веке и предстояло приготовить снадобье, так скажем, чтобы вылечить самого государя.

Не могу сказать, что я нервничал. Я не просто так стал профессором передовой медицины в сорок лет, я обожал свою работу и про смешивание различных компонентов знал практически все. Я знал состав всех препаратов, которые использовались при хроническом отравлении ртутью.

Надеялся я не только на собственный опыт и на то, что смогу найти аналоги веществ в шестнадцатом веке. Полагался я в большей мере на черные блокноты, которые мне полагались вместе с лекарской сумкой. Новая память сильно помогала, я помнил, что, когда изучал рецепты в прошлый раз, сильно удивился, насколько разными были назначения препаратов.

И, конечно, было несколько записей и относительно отравления ртутью.

Я зашел в горницу и быстро прошел в свою комнату. Братья Ткачевы уехали рано утром на двух повозках по своим торговым делам. Агафья, видно занималась своими домашними делами. Решил проверить Елисея.