Чудесные рисунки боярышни-актрисы (СИ) - Мельницкая Василиса

Как обидно! Наверняка, Владимир дуб увидеть не может, потому что он тут… вроде как гость, хранительницей приведенный. А хранительница еще не в полной силе, вот и…

— Может, ближе подойдем? — предложила Мира. — Вдруг что изменится.

Ни один шаг не приблизил их к цели. Вроде и идут, а на месте топчутся. Мира даже побежать пыталась, но и это не помогло.

Она раздраженно опустилась на песок. Теплый, солнышком нагретый. Уж лучше на море смотреть. Море они оба видят.

— Чего-то мы не учли, — сказал Владимир, присаживаясь рядом. — И то, не знаю, что, придется искать в Лукоморье, а не на Буяне. Или силу получить надо, или проводник нужен.

— Баюн? — уточнила Мира. — Навряд ли он нам подскажет, где смерть Кощеева. План провалился.

— Новый придумаем, — отозвался Владимир.

— Да чего ж не подсказать-то? — раздался позади них знакомый голос. — Подскажу.

— Доброго дня, Карл Богданович, — произнес Владимир, не оборачиваясь.

Мира же обернулась и, прищурившись, спросила:

— Ну что? Настоящая я хранительница или нет?

— Мое дело маленькое, — проворчал Баюн. — Избушка сама решает, кого пропускать, кого нет. Тьфу! То есть…

— Да мы поняли, — перебил его Владимир. — Вы с Кощеем заодно?

— Мы с внуком сами по себе, — гордо ответил Баюн.

И ус подкрутил. Откуда у него усы? Вроде бы в первый раз не было таких длинных. Или были?

— Ссориться не ссоримся, — продолжал Баюн. — А смысл? Ни мне, ни ему отсюда никуда-то не деться.

— Вы ему доверяете? — спросил Владимир.

— Я, мил человек, и тебе не доверяю. — Баюн сел, но не на песок, а на возникший из ниоткуда стульчик. — И ей. — Он указал на Миру. — Вы люди пришлые, незнакомые. А Кощей всегда был себе на уме. Но злых дел я за ним не знаю, нет.

— Ага, — вмешалась Мира. — А упырь? Два упыря. Это дело доброе?

— Это дело вынужденное, — строго произнес Баюн. — Настенька своей жизнью расплатилась, чужую не отнимала.

— Складно у вас все выходит, — поморщился Владимир. — Даже вранье.

— Когда это я врал? — возмутился Баюн.

— Женщины пропадают или нет? — рыкнул Владимир.

Миру аж озноб пробрал от его голоса. Вот же! Он и так умеет?

— Пропадают. Но не в таких количествах, как было заявлено, — ответил Баюн, не моргнув глазом. — А что нам оставалось делать? Князь ваш Великий не торопился хранительницу искать. В остальном же… — Он вздохнул. — Владимир Николаевич, сейчас глянь. Чего видишь?

Мира обернулась вместе с Владимиром. Она все так же видела мировое дерево. А он…

— Скала, — протянул он изумленно. — Голая.

— Нестабильность, — пояснил Баюн. — И это так, мелочи. Из подземного мира все чаще гадость всякая лезет. Кощей справляется, верно. Но так быть не должно. А на нашем уровне…

— Белки мрут, — подсказал Владимир.

— Белки сверху падают, — возразил Баюн. — Мертвые. А орехи змеи из подземного царства к себе в сокровищницы тянут.

— Василиски? — уточнила Мира.

— Только василисков нам тут и не хватает! Нет, конечно. Обычные полозы. Ну, как обычные…

— Да мы поняли, поняли, — успокоил его Владимир. — Одним словом, бардак. А смерть Кощеева где?

— Дык там. — Баюн указал на дерево. — Только вам туда не попасть, пока хранительница в полную силу не вступит. И вообще, чего она вам сдалась, смерть эта? Место его занять желаете?

— Упаси боги, — сказал Владимир. — Так, любопытно. А что, когда Мира силу получит, и я дерево увижу?

Баюн смутился. Правда, быстро вновь сделался невозмутимым, но Мира эту перемену уловила. И Владимир, в этом она была уверена, тоже.

— А это от хранительницы зависит, — ответил Баюн. — Ее желание — закон.

Темнит? Определенно. Но расспрашивать сейчас бесполезно.

— И где мне это «не знаю, что» найти? — капризно спросила Мира. — И куда идти? Я думала, сюда, на остров…

— Да вы уже пришли, — буркнул Баюн. — Знали, куда едете? Не знали!

— И нашли? — спокойно поинтересовался Владимир. — Только не знаем, что?

— Именно! — Баюн с облегчением перевел дыхание.

— Курган Загорских… где? Там прах Анастасии?

— Курган вам Красибор покажет. Или Кощей. А я не могу! — Баюн развел руками. — Я остров покинуть не могу, говорил же.

— Возвращаемся. — Владимир поднялся и подал Мире руку. — Если то, не знаю, что, у нас, можно навестить твою бабку.

— А-а…

Мира хотела поинтересоваться, отчего Владимир не спрашивает у Баюна о ребенке Кощея, но передумала. Показалось, что Владимир едва заметно головой качнул, мол, все, больше ни о чем не говори. Она и послушалась.

Глава 34

Глава тридцать четвертая, в которой предложение Владимира, наконец, принимают

Сила текла по жилам, наполняя тело легкостью. Ни один артефакт, усиливающий поле, такого эффекта не давал, в том Владимир мог поклясться. И правильно, что место это закрыто от людей. Это ж какие возможности! А если тут лабораторию… сколько открытий… И, между прочим, полезных. Но… нельзя. Потому что и искушение велико.

И это он, Владимир, осознает. А если сюда хлынут толпы жаждущих власти и богатства? Лучше уж так, как есть.

Понимание, что тут, в Лукоморье, на острове Буяне, находится источник силы всей земли русской, пришло раньше. А вот предназначение Миры теперь не казалось чем-то простым. Хотя нет, простым оно никогда и не выглядело. Однако Владимир полагал, что получить в наследство то, что предками завещано, правильно. Естественно. И Мире, настрадавшейся от нелюбви отца, от холодности матери, пусть и вынужденной, оно на пользу. А о том, какая ответственность ложится на ее плечи, он как-то не задумывался.

Мира справится, в этом Владимир не сомневался. Она слышит этот мир, видит его, чувствует сердцем. И уже никогда не перестанет видеть, слышать и чувствовать как-то иначе. А как силу примет, и вовсе станет его частью. И от ее воли будет зависеть, течь реке чистым ручьем или превратиться в болото, а от настроения — солнечным будет день или дождливым. Она будет встречать каждую новорожденную душу и провожать каждую умершую. Не буквально, конечно, но…

Наследство это — тяжелая ноша. И Миру… жаль. Он-то всяко будет рядом, не бросит. Но что он может, если даже дерево увидеть не способен? С миром ей придется управляться самой.

— О чем задумался? — спросила Мира.

Они уже вернулись в Лукоморье. И шли, неспеша, через лес к дому. Стемнело, но Владимир дорогу помнил хорошо. Силы ведовской для освещения и отпугивания комаров и прочей мошкары хватало с избытком.

— О тебе, — ответил Владимир.

— О том, что принимать такое наследство тяжело? И… ты меня жалеешь?

Он споткнулся о какой-то сучок, торчащий из-под земли.

— Ты… мысли мои читаешь, что ли?

Странно даже не то, что у Миры проснулся дар менталиста. Владимир предполагал, что мир этот сделает из нее весьма сильную ведьму. Странно то, что она сквозь щиты пробилась, причем так, что он этого не заметил.

— Нет, — вздохнула Мира. — Я это знаю. Не спрашивай, откуда. Я не понимаю, как. Честное слово.

— Верю. — Владимир крепче сжал ее руку. — Ты чувствуешь это место, оно и делает тебя сильнее. А я, и правда, только сейчас понял, какую ответственность ты принимаешь вместе с наследством.

— Хочешь, чтобы я отказалась?

— Наверное. Это эгоистично, пожалуй. Но мне хочется одного, чтобы ты была счастлива. Здесь, в Лукоморье, или в ином месте, но счастлива.

Они вышли из леса, и Мира остановилась.

— Не хочу возвращаться. Спустимся к морю? Я, наконец, расскажу тебе всё.

Прохладно. И это не проблема, Владимир и теплом окутает, сила ведовская плещется через край. Матушка волноваться будет. Но она поймет, да и они с Мирой уже не дети. Красибор… Плевать.

Мира хочет рассказать… всё? Внутри шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие.

Они спустились по тропе — пологой, удобной. Она словно сама легла под ноги. Владимиру казалось, что обрыв здесь крутой, и кроме лестницы спуска нет, но…