Барин-Шабарин 8 (СИ) - Старый Денис

Это заявление вызвало у госпожи Шварц недоумение и растерянность. Куда она попала? В логово заговорщиков? Страх мешался с любопытством. Воображение рисовало людей в масках, закутанных плащами, под которыми таятся кинжалы и склянки с ядом. Вот только причем здесь она, ветреная светская красавица, легкомысленная и пустая?

Тем временем полковник спокойно продолжал, не позволяя ей отвлечься на пустопорожние домыслы:

— Несколько лет назад вы оказались вовлечены в отношения с одной ныне высокопоставленной особой. Связь эта обязывала вас соблюдать строжайшую конфиденциальность. Вашему ребенку суждено было появиться на свет в тайне от окружающих.

Эти слова отозвались в душе Анны Владимировны болью. Воспоминания нахлынули волнами, возвращая ее к пережитому. Ведь правда заключалась в том, что она действительно позволила себе лишнее, то, что могло нанести непоправимый урон ее чести и разрушить репутацию мужа и его карьеру.

Избавиться от мучительных мыслей было невозможно. Каждая деталь, слово, жест, прикосновение словно оживали заново, придавая особую остроту запретной страсти, которая казалось уже подернулась пеплом. Ее связь с неназванной особой была скоротечна и если бы не беременность, наверное, давно забылась бы.

— Не стоило бы ворошить прошлого, Анна Владимировна, — продолжал Лопухин, не щадя ее чувств, — если бы не одно обстоятельство. Есть люди, которые хотели бы превратить ваше мимолетное увлечение в орудие против вышеупомянутой особы. В наши дни никого не удивишь внебрачной связью и прижитым на стороне ребенком, и поэтому сам факт вряд ли может повредить человеку, которого мы с вами знаем. Игра ведется настолько тонкая, что я не могу сказать в чем именно она заключается. Не потом что — не хочу или не имею права, а потому, что и сам всего не знаю. Скажу другое. Именно мне поручено отыскать вас и вашего ребенка.

Эхо последних слов прокатилось по комнате, оглушив госпожу Шварц, хотя полковник говорил тихо. Весь ужас пережитого почти два года назад, вся боль и тоска обрушились на Анну Владимировну с такой силой, что до нее даже не сразу дошел смысл сказанного. Она вперила в резко очерченное тенями лицо Лопухина непонимающий взгляд.

— Как — отыскать ребенка? — переспросила она. — Он же давно в могиле!

Лицо ее помрачнело, ноздри расширились пытаясь вобрать как можно больше воздуха, грудь вздымалась чаще обычного, но дышать было нечем. Анну Владимировну словно саму похоронили заживо, а она не могла и пальцем пошевелить, чтобы вырваться из охватившего ее оцепенения.

— Ваш сын жив. Он находится на попечении смотрителя Воспитательного дома.

— Но… как же… — пробормотала госпожа Шварц все еще цепляясь за свою давнюю боль, как утопающий — за соломинку. — Я же сама… Гробик… Его опустили в мерзлую землю…

— Скорее всего, тогда погребли какого-то беззвестного младенца. Ведь гроб был закрыт, верно?..

Вместо ответа, полковник услышал мягкий стук свалившегося со стула бесчувственного тела. Чертыхаясь, бросился к потерявшей сознание собеседнице, поднял ее, подтащил к ободранной оттоманке. Уложил, похлопал по щекам, жалея, что не захватил с собой нашатыря. Может, у художника найдется какая-нибудь вонючая гадость?

После встречи с одним из первых российских фантастов, я невольно обратился к мыслям о будущем России. Перед мысленным взором моим возникали картины процветающей Империи, свободной от крепостничества и феодальных пережитков прошлого, строящей свою экономику на научных открытиях и инновационных технологиях. Эта страна должна быть готова встретить любое испытание, будь то войны, экономические кризисы или внутренние конфликты.

Я думал также о тех деятелях науки и техники, чей интеллект и изобретательность нуждаются сейчас в поддержке и поощрении. Изобретатели новых электрических и двигателей внутреннего сгорания, ученые, занимающиеся проблемами беспроволочного телеграфа и уличного освещения, геологи, металловеды, химики — все они заслуживали внимания и финансирования со стороны государства. Необходимо было организовать целую сеть исследовательских институтов и лабораторий, стимулирующих прогресс и обеспечивающих безопасность и развитие страны.

Немалую роль в этом могло сыграть и формирование общественного мнения. Прогресс должен войти в моду. Пусть все эти светские львы и львицы, которые тратят время не на чтение чувствительных стишков и французских романов, а на книги о будущем. Я подумал, что в этом мне могла помочь моя Лиза, которую пора выписать вместе с детишками из Екатеринослава. Правда, для этого необходимо подыскать более достойное жилье, нежели та холостяцкая берлога, в которой я сейчас обитаю. Поручу-ка я это Фомке. Он тот еще пройдоха.

Вернувшись в свою «берлогу», я обнаружил на своем письменном столе толстый конверт с официальной «шапкой» Морского министерства. Открыв конверт, я углубился в чтение документа. Сообщаемые в нем факты не были для меня новостью. Морской министр сообщал, как важнейший государственный секрет, что наш флот находится в плачевном состоянии. Устаревшие парусные суда уступают иностранным кораблям в скорости и вооружении. Требовались срочные меры по перевооружению и переоснащению кораблей современными артиллерийскими системами и механизмами движения и управления.

Закрыв папку, я удовлетворенно хмыкнул. Наконец-то и до верхов стало что-то доходить. В частности — необходимость радикальной перестройки вооруженных сил, которая для меня с самого начала была очевидной. Морское министерство, по согласованию с Военным, предлагало мне разработать стратегию модернизации армии и флота, опираясь на опыт западных держав, сохранив при этом независимость и самостоятельность России.

Нужно не много не мало, перестроить всю систему военной организации и снабжения, включая строительство новых арсеналов, заводов и военно-морских баз. Автор послания считал, что необходимо привлекать иностранных специалистов, закупать в Европе и Америке оборудование и технологии внедрения новейших образцов вооружения. Интересно, морской министр и его советники понимают, что для этого необходимы не только серьезные финансовые ресурсы и политическая воля власть предержащих?

А даже если и понимают, то предложенный военными проект меня совершенно не устраивал. Я знал, что Запад никогда не поделится с нами новейшими технологиями военного или хотя бы — двойного назначения. Оборудование будут поставлять либо заведомо устаревшее, либо негодное, требуя за это золото. А их так называемые «специалисты» начнут откровенно саботировать работу наших заводов, опять же — за хорошую плату. Все это мы уже проходили еще со времен Алексея Михайловича и Петра Алексеевича.

Благоговение перед Западом, неверие в собственные силы приведет в ближайшем будущем к тому, что вместо того, чтобы финансировать и всячески поощрять исследования Попова, Яблочкова, Можайского, Александрова, Циолковского и многих других, мы будем смотреть в рот разным там Маркони, Эдисонам, Фарманам и Цеппелинам, теряя темп и плетясь в арьергарде мирового процесса. Этого ни в коем случае нельзя допустить. У нас есть свои светлые головы, талантливые руки, которые зачастую готовы работать за идею.

А если — не за идею, а за хорошую плату? Пусть у них будет всё не только для работы, но и для жизни. То же золото, которое не утечет за границу, потраченное на нужды нашей науки и производства, поднимет экономику России, а не Англии с Америкой. Единственный иностранец, на которого я бы обратил внимание — это серб Никола Тесла, но он родится только в следующем году. Ничего, подождем.

Однако для того, чтобы побороть это извечное наше низкопоклонничество перед Западом, опять же нужно сформировать общественное мнение. Так что мои размышления вновь обратились к проекту журнала «Электрическая жизнь». Пожалуй, приглашу я в качестве редактора своего друга Хвостовского. Он опытный журналюга. Всем мне обязан. И буде рад переехать в столицу. Думаю, князь Одоевский возражать не станет, если хлопоты по организации возьмет на себя Александр Сергеевич. Да и его британского коллегу Говарда неплохо бы привлечь. Своими репортажами из Турции, Италии и Греции, он снискал себе мировую славу. Вот пусть и поработают эти акулы пера на будущее Империи.