Ревизор: возвращение в СССР 48 (СИ) - Винтеркей Серж

Глава 13

Москва, Лубянка

Председатель КГБ сидел у себя в кабинете, и в ожидании прихода Вавилова вспоминал о сделанном вчера докладе на Политбюро. Прикидывал, как все прошло, и все ли факторы он учел при долгой подготовке к нему.

Юрий Владимирович Андропов дураком отнюдь не был. Дурака на такую позицию, как председатель КГБ, точно бы не назначили – слишком чревато было бы для Советского Союза.

Поэтому он понимал, что доклад, в котором будет явно непопулярная идея, которая заведомо не встретит отклика у большинства членов Политбюро, необходимо закончить чем‑то ударным, что Политбюро понравится.

А то глупо – для того, чтобы в будущем получить какие‑то преимущества, заявив: «я же предупреждал», – сейчас снижать свой авторитет в Политбюро, говоря заведомо непопулярные вещи.

Так что доклад у него состоял из двух частей. В первой части он выступил с предостережением о недопустимости расходования инвалюты на банальное зерно и туалетную бумагу. А во второй изложил концепцию ядерной зимы, которую придумал один из сотрудников Вавилова. Начальник того самого отдела, где работал майор Румянцев, подполковник Кутенко. Лично он с ним еще не встречался, но подумывал над этим, уж больно хорошую тот придумал идею…

Андропову она очень понравилась, и он был уверен, что это как раз тот вопрос, который будет очень благожелательно встречен другими членами Политбюро.

Конечно, хотелось ему ещё и похвастаться тем, что резидентами КГБ приобретены акции, которые очень сильно выросли по своей цене. Что позволит комитету заработать неучтённые миллионы долларов на различные операции за рубежом.

Но ему хватало ума понять, что будет дальше. В следующий раз, когда он обратится за дополнительными фондами в валюте на операции за рубежом, ему это тут же припомнят и велят покупать побольше других прибыльных акций. Чтобы, делая хорошие деньги на них, самостоятельно финансировать свою деятельность.

Так что в докладе были только два этих важных вопроса. За исключением обычно небольшой сводки по количеству выявленных КГБ шпионов на территории СССР.

Повестка Политбюро, естественно, формировалась далеко не им. Так что его доклад шёл третьим – после докладов по линии Министерства обороны и доклада о состоянии сельского хозяйства.

Первый доклад делал Кириленко, ответственный как раз за военно‑промышленный комплекс. Андропов был уверен, что доклад, конечно, во многом был написан специалистами Гречко с привлечением лучших специалистов Косыгина. Но уж как есть, так есть.

Второй доклад делал Кулаков, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС.

Оба доклада были достаточно бравурными. Докладчики старательно избегали упоминания всякого негатива. Уж кому, как не Андропову, было об этом прекрасно знать. Ведь весь этот негатив был им старательно собран на всякий случай. Вдруг тот же самый Брежнев, нахмурив брови, спросит, есть ли у комитета что-то важное по этим направлениям, о чем ему нужно знать?

Но какой ему смысл самому об этом упоминать, если Кириленко и Кулаков очень влиятельны? В особенности Кириленко. А ведь любая критика в его адрес тут же заставит и Гречко возмутиться.

Да и понимал прекрасно Андропов, что уж вряд ли тот же Брежнев, да и любой из членов Политбюро, кто мало‑мальски этими вопросами интересовался, не имел возможности узнать про весь этот негатив, который имелся. Было бы желание, и помимо его офицеров нашлось бы кому нарыть его для генсека. Вот то же МВД из шкуры бы вылезло, но расстаралось бы… И без его специалистов у них для этого своих следователей вполне хватало. Но если на Политбюро эти вопросы не поднимают, значит, всех всё устраивает.

А решишь вдруг сам с критикой вылезти, то сразу приобретёшь репутацию неуживчивого человека, который постоянно ищет недостатки у других. Так можно запросто из Политбюро и вылететь. Тем более что он в него попал совсем недавно, в отличие от других его членов, многие из которых были настоящими старожилами. И естественно, в силу этого ожидали к себе определённого уважения с его стороны, как и со стороны других новичков.

Андропов приступил к докладу. Всё у него было продумано: две минуты на предостережение о том, что нельзя расходовать полученную от продажи нефти за рубеж валюту ни на что, кроме строительства средств производства, да и то связанного главным образом с решением проблемы дефицита.

Три минуты на часть доклада про ядерную зиму, в котором всячески подчёркивалось, как распространение этой концепции на Западе позволит заставить миллионы лояльных правительству граждан западных стран перестать поддерживать агрессивные планы своих правительств в отношении Советского Союза и начать выходить на антивоенные демонстрации.

Ну и буквально полминуты в конце – про успехи КГБ на прошедшей неделе. Жаль, но особо похвалиться не было чем. Впрочем, всегда были способы подать информацию в выгодном свете, и он ими умело пользовался… Не было арестов шпионов? Ну так можно сказать, что ведется тщательная слежка за всеми выявленными резидентами вероятного противника на территории СССР. И отчитаться количеством завербованных за рубежом агентов, а их вербовали каждую неделю сотнями…

Андропов никогда не был сторонником длинных скучных докладов, от которых все зевают и практически уже ничего и не слушают. В его случае, правда, к счастью или к несчастью, когда выступает председатель КГБ, все же люди вынуждены внимательно слушать то, что он говорит. Уж больно специфическое у него ведомство, чтобы клевать носом, как на докладах по сельскому хозяйству.

Наконец словами «Доклад закончил, товарищи», он завершил выступление.

– У меня есть вопрос к товарищу Андропову, – тут же заговорил Косыгин. – Идея, что валюту надо расходовать тщательно, конечно, очень привлекательна. Но, учитывая, какие суммы мы планируем выручать от продажи нефти, я очень сомневаюсь, что нам удастся купить столько заводов за рубежом.

Капиталисты просто‑напросто не продадут нам их. Вы же знаете, как они тщательно контролируют любое оборудование, что идёт на продажу в Советский Союз. Каждая сделка по этому поводу серьёзно тормозится в столицах западных стран.

То есть мы, даже захотев потратить суммы такого объёма, что выручим от продажи нефти, на западные станки, не сможем это чисто физически сделать. Или, может быть, я не совсем понял выступление товарища Андропова на эту тему?

Такой вопрос Андропов предполагал. Поэтому и ответ на него тоже у него уже был готов. Он сразу же его и озвучил:

– Алексей Николаевич, конечно же, я в курсе тех проблем, что нам создаются при покупке новейших станков на Западе. В особенности учитывая тот факт, что Комитет государственной безопасности не раз и не два помогал Совмину закупить то, что необходимо промышленности Советского Союза, через различные обходные схемы, оформляя закупки формально на те страны, в которых их можно продавать, и доставляя потом окольными путями в СССР.

Но хотел бы вам напомнить, что очень хорошие станки имеются не только в странах Запада, но и в странах социалистического лагеря.

Простейший пример: на обувных предприятиях Чехословакии делают обувь, которую с удовольствием хотел бы купить практически каждый гражданин Советского Союза.

Если мы не в состоянии произвести обувь такого же качества, которая будет также популярна у нашего населения, и закупаем эту самую обувь, которая является страшным дефицитом в СССР, то надо выяснять, в чём конкретно проблема. Станки у нас плохие или работать просто не умеем? Может, станки хорошие, но мы просто принципиально не хотим делать на них такую же хорошую обувь? Но если дело всё же в станках, то давайте закупать их в социалистическом лагере.

Кстати говоря, я немножко ознакомился с вопросом и точно знаю, что сотни предприятий в Советском Союзе будут счастливы приобрести станки в Чехословакии, Венгрии или Польше, считая их намного более подходящими для изготовления качественной продукции, чем наши отечественные станки.