Дрим-каст (СИ) - Прягин Владимир

— Ну, вообще-то мы ждали дольше. Я тебе предлагал прийти в понедельник, а сейчас вечер вторника. С календарём не дружишь?

— Не капай мне на мозги. Если есть работа — показывай, если нет — закончим на этом, и я пошёл…

— Давай без патетики, — сказал я, присев на край другого стола. — Да, кинооператор нам по-прежнему нужен, но я хочу прояснить. На прошлой неделе ты нашу студию отфутболил, сегодня вдруг передумал. Можешь назвать причину?

Он несколько секунд сверлил меня взглядом, но всё-таки ответил:

— Вчера общался с одним старым знакомым. Сидели с ним, выпивали. Он в курсе всех нынешних студийных телодвижений — и у «большой пятёрки», и у других. Работал со многими — сначала был импресарио мелкого пошиба, потом продюсером… И вот, значит, вчера он начал про вас рассказывать в качестве анекдота. Про ваши игры в секретность, про сказочки насчёт новой техники и так далее…

— Твой приятель считает, что мы всё выдумали?

— Считает, что старший Квон решил напоследок, перед банкротством, развлечь дочурку. Дал ей чуть-чуть деньжат, арендовал песочницу, и теперь она тут играется в своё удовольствие.

— Ну, — пожал я плечами, — доля истины в этом есть. Ты тоже повеселиться пришёл? Чтобы потом рассказывать собутыльникам анекдоты?

— Если дадите повод, то почему бы и нет? — резонно заметил Йенс. — Но вообще мне вспомнились твои разглагольствования. Ты тоже, помнится, разорялся про какую-то технику на грани фантастики. И вроде вы должны понимать, что любую лажу я распознаю, но всё равно меня уговариваете. Короче, стало мне любопытно, и вот решил заглянуть. Сейчас, правда, начинаю уже жалеть. Ничего интересного пока не увидел — сплошь болтовня.

Я встал:

— Хорошо, пошли. Полюбуешься.

Мы перешли в павильон. Йенс с явным недоумением оглядел обстановку. Понять его было можно — на съёмочную площадку всё это походило лишь отдалённо. Ни декораций, ни студийного освещения, ни операторской тележки. Разве что камера на штативе в углу. Компьютер же и шкафы с машиной никаких ассоциаций с кинопроцессом не вызывали.

Сев к терминалу, я указал на соседний стул:

— Тебе тоже лучше присесть. Бесплатный совет.

— Я тронут. Но, может, к делу?

Экран протаял.

Отснятый материал я запустил с самого начала, сцену за сценой.

Курьер на птице, Мелисса с мачехой на террасе.

Мачеха в будуаре.

Проводы отца на вокзале, прибытие Циркача, муравей-подсказчик.

Мордобитие в спальне, «спрут» в коридоре, бегство по ночным переулкам.

Разговор советника со своим тайным порученцем.

Мелисса и Циркач среди скал, попытка поймать Скважину.

Кабинет короля, хамский выпад Эллиота в адрес советника.

— Вот такое кино, — сказал я, когда картинка застыла.

Йенс всё это время сидел, подавшись вперёд и впившись взглядом в экран. А как только демонстрация прекратилась, подскочил со стула и завопил:

— Вы что — идиоты⁈ Как можно так бездарно использовать такие возможности? Да вас на милю нельзя было к этой технике подпускать! Профукать такой исходный материал — это ж надо было так извернуться!

— Всё настолько ужасно? — спросил я, слегка опешив.

— Кондовая поделка! Кустарщина и халтурщина!

— Конкретизировать можешь?

Он ещё с полминуты вышагивал взад-вперёд, бормоча себе под нос датские ругательства. Чуть утихомирившись, сел на стул и вытащил сигаретную пачку.

— Курить, пожалуйста, на улице, — сказал я. — Только не в павильоне.

— Ладно, пёс с тобой…

Держа между пальцами незажжённую сигарету и раздражённо жестикулируя, он принялся объяснять:

— Нет, я не говорю, что вообще всё плохо. Свет выставлен приемлемо, актёры играют тоже вполне. Художник по спецэффектам и реквизитор — асы, снимаю шляпу. Короче говоря, фактура в наличии, что уже удивительно при вашем бюджете. И вот на этом фоне… Слов даже с ходу не подберу…

— А ты попытайся.

— Итак, фактуру вы неким образом получили. А потом сами же запороли, как только стали её снимать! Кто работал с камерой, корча из себя оператора? Уж не ты ли? В таком случае ты — баран косорукий! Какого лешего ты снимаешь безобразно длинные сцены с одного ракурса? Ты хоть что-нибудь слышал про чередование планов, про наезд и отъезд? Про элементарное панорамирование хотя бы? Единственный вменяемый эпизод — с паровозом, где дуговая съёмка… А других сценах чем ты, простите, думал? Седалищем? Тебе за такое — руки поотшибать…

— Мысль ясна, — сказал я и облегчённо выдохнул. — Видишь ли, операторская работа в том смысле, как ты её понимаешь, здесь попросту отсутствует. Картинку нарисовала машина. А дополнительно обработана всего одна сцена — как раз-таки на вокзале. Обрабатывал я, ты прав. Так что можешь отшибать руки.

Йенс взглянул недоверчиво:

— Нарисовала машина? Вроде мультфильма?

— В каком-то смысле. Только мультик не плоский, а вот такой, сверхреалистичный. И с участием настоящих актёров.

— Охренеть можно… А доработка в сцене с паровозом — ну, говорю же, для дилетанта неплохо… Но вот всё остальное по операторской части — хочется головой об стенку побиться…

— Есть хорошая новость — все эти сцены можно доработать постфактум, довести до ума. Для этого мы тебя и позвали.

Осмыслив мои слова, он рявкнул:

— Чего ж ты раньше молчал? Показывай, что и как!

— Смотри, вот место в сценарии, где я задаю движение камеры.

Йенс вчитался, продолжая задумчиво мять свою сигарету:

— Расписывать, значит, надо… Муторное занятие…

— А кто обещал, что будет легко? Мы специально искали оператора с навыками письма. У тебя они быть должны, если ты бакалавр искусств.

— Ну, письменные работы-то мне сдавать приходилось, пока учился… Не люблю это дело, но если нет других вариантов…

— Только вот так, увы.

— Попробовать можно?

Я уступил ему место у терминала, дал несколько подсказок. Некоторое время он сверял написанное с кадрами на настенном экране, затем спросил:

— А в каких пределах можно менять картинку?

— Если по содержанию, то только в мелочах. Можно изменить, например, наряд персонажа, пока этот персонаж ещё не персонифицирован конкретным актёром. А вот декорации и пейзажи менять нельзя, если они уже нарисованы. Я пытался, не получается.

— Хм, занятно…

— Зато внутри трёхмерной картинки, которая уже есть, можно варьировать ракурсы. Ну, как бы двигать камеру. И вот это — твоя работа.

— А ну-ка…

Печатал Йенс не то чтобы совсем медленно, но без навыка. Иногда замирал, не сразу находя на клавиатуре нужную клавишу, и раздражённо цыкал. Но вставил-таки новый абзац в ту сцену, где на просёлке тормозил грузовик: «Камера — на высоте 20 метров. Она левее дороги (угол между продольной осью дороги и оптической осью объектива — 25 градусов). По мере приближения грузовика камера снижается и смещается вправо. Когда он останавливается, она зависает напротив лобового стекла, в трёх метрах от него».

Мы отсмотрели полученный результат. Йенс удовлетворённо кивнул:

— Ага, принцип ясен. Не понял только, почему у шофёра лицо в тумане?

— А, кстати. Так выглядят персонажи, которые видны крупным планом. Если оставишь именно этот ракурс, то нам придётся искать статиста, чтобы шофёр был персонифицирован. А вот если покажешь его под другим углом, где лицо особо не разглядеть, то туман исчезнет. Тогда статиста искать не надо. Так что не увлекайся слишком, денег у нас в обрез. Особенно это касается массовок. Там придётся подыскивать компромиссные варианты.

— М-да… Ладно, буду иметь в виду. Поэкспериментирую…

— А сам фильм тебе как? Сюжет?

Йенс поскрёб подбородок:

— Трудно сказать. Нет, я понимаю, ты возишься со сценарием…

— Можешь не деликатничать.

— Давай скажем так — если б я прочитал анонс, то вряд ли польстился бы. Но для того, чтобы показать возможности вашей рисовальной машины, сценарий вполне подходит. И хорошо, что это именно фэнтези, сказка.

— Ага, простор для визуальных эффектов.