Железный конь (СИ) - Тыналин Алим

— Володя, — обратился я к молодому инженеру, — завтра документируем все испытания. Измеряем расход энергии, скорость, тяговое усилие.

— А послезавтра Хрущев приедет результаты смотреть, — напомнил Кутузов.

— Приедет, — кивнул я. — И увидит работающий электротрактор. Спорить с фактами сложно.

Мы загнали электротрактор обратно в мастерскую и поставили на зарядку. Зеленая лампочка «Зарядка» мигала, показывая, что аккумуляторы восстанавливают потраченную энергию.

— Ну что ж, товарищи, — сказал я, когда мы заканчивали работу, — первый этап пройден. Электротрактор работает.

— А что дальше? — спросил Федька. — Показывать в районе?

— Пока рано, — ответил я осторожно. — Нужно отработать все режимы, устранить детские болезни. А потом уже демонстрировать.

На самом деле я понимал, что впереди административная борьба. Хрущев и Лаптев не оставят это без последствий. Найдут повод для критики, обвинят в нецелевом расходовании средств, попытаются закрыть проект.

Но пока что у нас был работающий электротрактор. Первый в области, а может быть, и в стране. И это давало надежду на будущее.

За окнами мастерской догорал апрельский вечер. Где-то в темноте мерцали огни совхозных домов, слышался далекий гудок товарного поезда. Обычная жизнь сибирского села продолжалась.

А мы сделали маленький шаг в будущее.

Глава 14

Удешевление и усовершенствование

На следующее утро после успешных испытаний электротрактора я был разбужен в половине седьмого стуком в дверь. За окном майское солнце только начинало подниматься над горизонтом, но кто-то уже требовал моего внимания.

Накинув халат поверх пижамы, я подошел к двери и заглянул в глазок. На пороге стояли трое: Степан Григорьевич Хрущев в той же рабочей куртке, что и вчера, Николай Павлович Лаптев в строгом костюме и Александр Иванович Петров в дорогом пальто. Все трое выглядели мрачно.

— Виктор Алексеевич, — сказал Хрущев, когда я открыл дверь, — нужно серьезно поговорить.

— Проходите, — ответил я, отступая в сторону. — Только дайте одеться.

Через несколько минут мы сидели за моим столом, покрытым клеенкой в красно-белую клетку. Я поставил самовар и достал из буфета банку с сахаром и тарелку с печеньем «Юбилейное». Гости молча наблюдали за моими движениями, явно обдумывая, с чего начать разговор.

— Итак, — наконец произнес Петров, принимая стакан чая, — вчерашние испытания показали, что ваш… эксперимент… технически осуществим.

— Осуществим, — согласился я осторожно, чувствуя подвох.

— Но это не отменяет серьезных вопросов к проекту, — тут же добавил Лаптев. — Экономическая эффективность, целесообразность затрат, перспективы развития…

Хрущев поставил стакан на блюдце и открыл потертый блокнот:

— Товарищ Корнилов, давайте говорить прямо. Ваша машина работает три часа, потом десять часов заряжается. Обычный трактор работает по двенадцать часов в день.

— Это технические недоработки первого образца, — возразил я. — Любая новая техника требует совершенствования.

— Совершенствования за государственный счет? — жестко спросил Лаптев. — Уже потрачено более трех тысяч рублей. И это только начало.

Петров задумчиво помешивал сахар в чае:

— С другой стороны, вчера я звонил в Москву, докладывал о результатах. В министерстве заинтересовались.

Хрущев и Лаптев удивленно посмотрели на областного начальника.

— Заинтересовались? — переспросил Лаптев.

— Заместитель министра Беляев лично просил подробный отчет, — кивнул Петров. — Оказывается, подобные эксперименты проводятся и в других местах. В Белоруссии, в Узбекистане. Но рабочего образца пока ни у кого нет.

— То есть мы первые? — уточнил Хрущев.

— Первые в стране, — подтвердил Петров. — А может быть, и в социалистическом лагере. Товарищ Беляев говорил о возможности демонстрации на ВДНХ.

Атмосфера в комнате заметно изменилась. Перспектива всесоюзной известности заставила скептиков пересмотреть свою позицию.

— Но, — продолжил Петров, — министерство требует серьезной доработки конструкции. Увеличение времени работы, снижение стоимости, повышение надежности.

— И какие сроки? — поинтересовался я.

— К первому октября должен быть готов усовершенствованный образец, — ответил областной начальник. — Если результаты устроят, проект получит государственную поддержку.

Лаптев попытался возразить:

— Александр Иванович, но ведь затраты…

— Затраты окупятся, если проект выстрелит, — перебил его Петров. — Представьте: наша область — родина советского электротрактора. Это престиж, это инвестиции, это развитие.

Хрущев записал что-то в блокнот:

— А какие конкретно требования к усовершенствованному образцу?

— Время работы не менее шести часов, время зарядки не более четырех часов, стоимость не должна превышать обычный трактор более чем в полтора раза, — перечислил Петров.

Я быстро прикинул в уме. Требования жесткие, но выполнимые, если найти правильные технические решения.

— А финансирование? — спросил я.

— Область выделит дополнительно десять тысяч рублей, — сказал Петров. — Но с условием: если к октябрю результат не устроит министерство, проект закрывается навсегда.

— А кто будет контролировать расходование средств? — поинтересовался Лаптев, явно рассчитывая на эту роль.

— Создаем межведомственную комиссию, — решил Петров. — Представители области, района, совхоза. Плюс независимые эксперты.

Хрущев поднял голову от блокнота:

— Виктор Алексеевич, а вы уверены, что справитесь? Требования серьезные, времени мало.

— Справлюсь, — ответил я твердо. — Главное — получить доступ к современным разработкам, к специалистам, к качественным материалам.

— Это мы обеспечим, — пообещал Петров. — Будут открыты двери любых институтов и предприятий.

Лаптев все еще сомневался:

— А если не получится? Кто понесет ответственность за потраченные средства?

— Я, — спокойно ответил я. — Если проект провалится, беру полную ответственность.

— Письменно? — уточнил Лаптев.

— Письменно, — кивнул я.

Петров встал из-за стола:

— Тогда решение принято. Товарищ Корнилов получает пять месяцев на создание усовершенствованного образца. Финансирование — десять тысяч рублей. Цель демонстрация на ВДНХ и запуск серийного производства.

Хрущев закрыл блокнот:

— Ну что ж, Виктор Алексеевич, теперь вы в ответе не только перед совхозом, но и перед всей страной.

— Понимаю, — ответил я. — И не подведу.

После ухода гостей я долго сидел за столом, обдумывая услышанное. Ставки выросли до максимума. Теперь это был не местный эксперимент, а проект государственного значения.

С одной стороны, огромная ответственность и риск. С другой, невиданные возможности. Доступ к любым специалистам, к передовым разработкам, к качественным материалам.

Я достал чистый лист бумаги и начал составлять план работ на ближайшие пять месяцев. Впереди была гонка со временем, но я был готов к ней.

За окном разгорался майский день. Где-то механизаторы готовили обычные тракторы к полевым работам. А я планировал создание машины будущего.

Весенние дни в Сибири особенные, солнце встает рано, воздух свежий и чистый, а природа просыпается после долгой зимы. За окном моего дома виднелись первые зеленые листочки на березах, а термометр показывал плюс восемь градусов.

Быстро умывшись холодной водой из алюминиевого рукомойника, я побрился опасной бритвой «Нева» и надел чистую белую рубашку. Поверх нее, темно-синий свитер, связанный местными мастерицами, и завершил утренний туалет легкой курткой вместо зимней телогрейки.

На завтрак разогрел вчерашнюю гречневую кашу на керосинке «Шмель» и заварил крепкий чай в эмалированном чайнике. Хлеб намазал сливочным маслом и съел с твердым сыром «Российский», который привезли из райцентра.

Сидя за столом, покрытым клеенкой в красно-белую клетку, я изучал записи недельных испытаний электротрактора. Цифры были противоречивыми. С одной стороны, технический успех: машина работала, выполняла поставленные задачи, вызывала интерес у механизаторов. С другой, экономические показатели оставляли желать лучшего.