"Святые" 90-е Пионер. Том III (СИ) - Ветров Клим

Машина выехала из промзоны на более оживленную улицу. Я резко затормозил, пропуская автобус. И в этот момент, словно специально для иллюстрации моих слов, за окном мелькнула картина, вырванная из новой реальности.

Хлебный магазин. А перед ним — очередь. Даже не очередь, а живой, извивающийся червь отчаяния. Человек на сто, а может, и больше. В основном женщины. Они стояли, прижавшись друг к другу, в ожидании завоза. Воздух дрожал от приглушенного гула голосов, плача ребенка, резкого окрика какого-то мужика, пытавшегося пролезть без очереди, и тут же заглушенного ворчанием толпы. Запах уныния и безысходности казалось проник даже сквозь закрытые окна машины.

— Кроме силы, государство должно еще и народ кормить… — негромко, но отчетливо сказал Миха, глядя в окно.

— И мы накормим, — ответил я тихо, но так, чтобы слышали все. Мои глаза не отрывались от мелькающих за окном лиц в очереди. — Пока — свой район. Своих. Обеспечим людей хлебом, топливом, хоть каким-то порядком. А там… — я сделал глубокий вдох, впитывая эту картину всеобщего страдания, превращая ее в топливо для своей решимости, — там и этих, глядишь, научим. Шаг за шагом. Завод за заводом. Директора за директором. Пока не поймут, шавки, что кормушка кончилась. Что новая сила — это мы. А они — и есть та самая «машина», которая должна работать. Но по-другому. А мы заставим. Ибо не хрен.

Глава 17

После моего спича до самой базы ехали в тишине. И как только начал вырисовываться силуэт знакомого здания, я понял, покоя сегодня не будет.

Ничего страшного, но прямо перед дверью столпилось человек тридцать, а то и больше. Преимущественно мужики — разного возраста, от суровых сорокалетних, до щуплых двадцатилетних пацанов, по виду только что оторвавшиеся от мамкиных юбок. Мелькнуло несколько женских лиц; одна, постарше, нервно теребила край платка, другая, помоложе, прижимала к себе потрепанную сумку, словно щит. Третья стояла отвернувшись.

— Коммерсы собрались, — прошипел Ваня, вынырнув из тени прямо у входа. — Полчаса как приперлись, требуют «главного».

Я кивнул, скидывая с плеча автомат и передавая его кому-то из пацанов. Времени на раскачку не было. Отпив из фляги теплой, противной воды, вытер губы рукавом и шагнул вперед, к толпе.

Народ зашевелился, расступаясь, и вперед вытолкнули одного. Мужик под сорок пять, крепко сбитый, широкий в плечах, с круглой, обветренной физиономией настоящего славянина. Одет без понтов, но с претензией на статус: добротная кожаная куртка поверх свитера, крепкие фирменные джинсы, заправленные в высокие ботинки военного образца. Руки — сжаты в кулаки. Взгляд — прямой, без трусости, но и без дурацкой бравады. Чувствовалось, человек бывалый, не робкого десятка.

— Ты что ли за старшего тут? — спросил он сразу, без предисловий, чуть хрипловатым голосом.

Я просто кивнул, беззастенчиво разглядывая смельчака. Не торгаш с рынка, скорее хозяин какой-нибудь мастерской.

Он сделал шаг вперед, сокращая дистанцию. Толпа за ним напряглась. — Люди говорят, ты данью решил всех обложить? Так? — Ударение на «всех» было явным.

Желания ударяться в патетику у меня не было ни капли. Поэтому я сразу перешёл к сути, глядя ему прямо в глаза.

— Не хочешь платить? — спросил я ровно, без повышения тона, но так, чтобы слышали все в задних рядах.

Он выпрямился ещё больше, грудь колесом, подбородок вперёд.

— Не хочу. И не буду. Мы и так еле концы с концами сводим. А тут еще оброк какой-то…

— Так не плати, — парировал я моментально, не давая ему разойтись. Видел, как его круглые, и без того широко открытые глаза от неожиданности округлились еще больше, почти на лоб полезли. В толпе прошёлся недоуменный шепоток. — Проблема-то в чем? Никто силой не заставляет. Кто не хочет — свободен. Что-то еще?

Он замер. Очевидно, сценарий был другой. Он готовился к угрозам, к давлению, к спору о размерах дани. А тут… полное безразличие? Его уверенность дрогнула. Он покрутил головой, оглянулся на толпу, словно ища поддержки, но нашел только растерянность.

— Нет… не знаю… — выдавил он, сбитый с толку.

— Тогда расходимся, — махнул я рукой, поворачиваясь к Ване, делая вид, что разговор окончен. — Нечего здесь собрания поводить. Никто вас ни к чему не принуждает. Всё чисто по желанию. Хотите охрану и порядок — платите. Нет — ваше право. Рискуйте своим добром.

И я действительно так считал, в корне отличая нашу организацию от классических рэкетиров. Те просто обкладывали данью, «защищая» бизнесменов от самих себя — от поджогов, разгромов, которые сами же и устраивали бы в случае отказа. Наша ситуация была иной. Мы реально пытались навести хоть какой-то порядок в своем районе, выставить охрану на ключевых точках. Но ресурсов катастрофически не хватало. Мы могли обеспечить безопасность коммерсантов только на рынке — там, где поток людей и товара был максимальным. И, возможно, взять под присмотр несколько самых крупных, стратегически важных палаток или мастерских на районе.

Когда толпа, ворча и перешептываясь, начала нехотя расходиться, подталкиваемая спокойными, но твердыми жестами наших ребят, я прошел в «кабинет» Виталика. Слава тяжелой тенью последовал за мной.

— Откуда они вообще взялись? — спросил я, скидывая куртку и падая на стул. Голова гудела.

Слава, прислонившись к стеллажу, хмыкнул.

— Так Тимур, как и договаривались, объяснил наши условия. Вот, первые недовольные явились.

— А довольные есть? — спросил я, наливая себе воды.

— Конечно, — Слава позволил себе короткую, едва заметную ухмылку. — Тот же Савелий, у которого три точки с запчастями на рынке — он первый согласился. Говорит, устал уже по ночам с обрезом дежурить, да и днем оглядываться. И еще пара человек — хозяин пекарни на углу и тот, что электроникой торгует. Да и кроме них народу прилично, даже бабки с семками понимают что это единственный выход. Охрану на рынке мы сегодня как раз и выставили — по четверо пацанов в смене. Через недельку, как договаривались, первый сбор сделаем. Посмотрим, сколько набежит.

Я удивленно поднял бровь.

— Когда успели? Вчера вечером только с Тимуром проговорили, а к утру охрана стоит? — Удивительная скорость. Но если уже появились недовольные, значит, система начала работать, пусть и с скрипом.

— А что тут успевать-то? — пожал плечами Слава. — Торгаши и так торговали, только с оглядкой. Тимур с ключевыми клиентами поговорил — и к обеду наши уже на постах. Там много людей и не надо, Дим. Пока четыре человека за глаза хватит.

— Кроме рынка, еще что-то успели прикрыть?

— Ещё нет, — Слава покачал головой. — Тебя ждали. Надо графики дежурств утвердить, бригадиров назначить, районы распределить. С оружием опять же вопрос — кому что дать. Без твоего слова — никуда.

Я застонал внутренне. Бюрократия. Бумажки. Расписания. Я ненавидел это всей душой. Всегда предпочитал действие, прямой приказ, четкое дело. Был бы на ногах Виталик, умная голова… Но Виталик сейчас не боец. Из больницы забрали, наняли сиделку — пожилую медсестру, нашли кое-какие лекарства, уговорили доктора, что лечил его, приходить каждый день, осматривать. Но раньше чем через пару недель он едва ли сможет управлять всей этой бумажной кухней.

— Списки подготовили? — спросил я, отодвигая тоску.

— Да, — Слава достал из кармана куртки помятый блокнот, протянул мне. — Но не всех отметили. Народу пришло много, человек двадцать новых только сегодня. Не успеваем записывать, проверять. Кое-кого Тимур привел, кое-кто сам пришел, наслушавшись.

То, что желающих поучаствовать в нашем «мероприятии» достаточно, уже неплохо. Дел предстояло сделать — горы. И каждый крепкий парень с головой на плечах и желанием работать, на вес золота. Чем больше бойцов — тем больше мы можем охватить, тем сильнее наша позиция. Хотя насчет «охвата» иллюзий я не питал. Особенно глядя на комбинат. И прекрасно представлял масштабы предстоящего. Тем более что в планах, кроме комбината, висели десятки других точек.