Темный Властелин идет учиться (СИ) - Барчук Павел

— Ладно, — первым сдался Звенигородский. — Могу признать, как человек, имевший с тобой дело, в особо критических ситуациях ты мыслишь спокойно, рассудительно. Анализируешь ситуацию и принимаешь верные решения.

Артём поморщился, будто ему сложно было произносить эти слова вслух. Признание моих достоинств явно давалось Звенигородскому с трудом. Однако, он знал, что там, в архиве, я вытащил их со Строгановым задницы. Без меня они бы до сих пор скакали по барханам из драгоценностей, глупо хихикая и пребывая в плену золотой лихорадки. Или оказались бы под завалами, где до сих пор сидит бедолага Алиус.

— Но если ты заведешь нас в тупик, Оболенский… — Артем замолчал, не договорив.

Он заметил мой взгляд, коим я одарил его в момент, когда начали звучать угрозы. Ничего не могу с собой поделать. Бесит меня эта самоуверенность смертных. Ползают в своем Десятом мире, как жуки-навозники, а гонору — на полноценную армию демонов.

Муравьева молча кивнула, давая свое молчаливое согласие. Трубецкая, скрепя сердце, разжала кулаки, но ее взгляд по-прежнему говорил: «Я тебе не верю». Воронцoва радостно захлопала в ладоши, похоже, уже представляя, как будет разыгрывать романтические сцены с Никитой в этих жутких декорациях.

Так был заключен наш временный, шаткий союз. Темный Властелин повел свою маленькую армию смертных вглубь чащи, навстречу опасностям и тайнам Диких Земель, в сердце которых, я был почти уверен, скрывалось нечто, гораздо более важное, чем просто успешная сдача зачета.

Глава 14

Первый отрезок пути, по которому нам пришлось идти, выглядел как ядовитое болото. Бесконечное. Он показался мне не столько опасным, сколько отвратительным.

Воздух был густым и сладковато-прогорклым, отдающим то ли цветущей тиной, то ли мертвечятиной. Сразу не разберешь.

Под тонкой пеленой водорослей скрывалась жижа, в которой, я уверен, с удовольствием купались бы самые неприхотливые обитатели Бездны.

Иногда, стоило тине немного расползтись в стороны, обнажая черную воду, в этой воде я видел бледные лица утопленников, застывшие в немом крике, искаженные болью и пониманием конца. Хотя, по всем законам логики, болото, это тебе не обычная речушка. Оно если забирает, то утягивает свою жертву глубоко.

Возникало такое ощущение, будто топь специально демонстрировала мертвецов, издевалась. Этакий намек — мол, смотрите людишки, что вас ждёт, если вы допустите ошибку.

Нас вела Муравьева. Она периодически останавливалась, закрывала глаза, поднимала руку и замирала на несколько минут. Ее пальцы в этот момент слегка подрагивали, словно пытались что-то нащупать в пустоте.

Я заметил, что в эти моменты пространство перед княжной начинало еле заметно колыхаться. Как воздух в очень жарки, знойный день. И что любопытно, похоже, это видел только я. Имею в виду, потоки Маны, которыми управляла княжна.

— Очень интересно… — Высказался я, разглядывая, как легонько дрожит воздух вокруг руки Муравьевой.

— Да ничего интересного. — Мрачно прокомментировал Никита. Он стоял прямо за мной, выглядывая через мое плечо. — Княжна определяет места, по которым мы сможем пройти. Она же умеет не только работать с пространством, но и чувствует, что в нем находится.

Я оглянулся, посмотрел на Строганова. Физиономия его была хмурой, но при этом взгляд подручного не фокусировался на вытянутой руке княжны, будто Никита реально не замечал, как смертная использует магию.

— Посмотри на нее. — Велел я. — Ничего странного не замечаешь?

— Замечаю. — Кивнул Строганов. — Очень странно, что мы тут находимся. Имею в виду, ты и я. Еще более странно будет, если нам удастся пройти испытание до конца и не получить какой-нибудь смертельный укус или не утонуть к чертям собачьим в болотной топи.

— Хм…– Я отвернулся от Никиты и снова посмотрел на Муравьеву.

Рука. Воздух. Колебания. Все было на месте. Очень любопытно…

— Слева… пространство стабильно, — голос Муравьевой звучал ровно. Пожалуй, только я слышал в нем напряжение. — Там твердая почва. Правая сторона — ловушка. Идем гуськом. Не отклоняться. За мной шаг в шаг.

После такого сканирования территории мы выстроились цепочкой и двинулись вперед.

Иногда Звенигородскому приходилось подключаться к процессу. В местах, где Муравьева не могла нащупать подходящую «тропинку», Артем использовал специальное заклинание. Он на несколько минут уплотнял почву под ногами и мы, как обезумевшие кролики, скачками неслись вперед до следующей точки, определённой княжной.

Шаг за шагом, метр за метром наша группа двигалась в сторону финиша, который будет означать сдачу зачета. Направление тоже давала Муравьева. Ее пространственная магия великолепно ориентировалась на местности.

Пожалуй, если бы не наша слаженная, дружная работа, мы бы в этом болоте так и остались. Потому что попадались отрезки, на которых вообще не было почвы как таковой. Только обманчиво ровная жижа, под которой скрывалась опасная топь и скалились лица утопленников.

Крошечный участок болота занял у нас, как мне показалось, целую вечность. Время в этой симуляции текло странно. Мои внутренние часы, настроенные на вечность Империи, и более-менее привыкшие к Десятому миру, сбились, но я чувствовал — прошло уже несколько часов, а мы еще в самом начале пути.

Мои спутники были напряжены и с каждым шагом дышали все чаще, тяжелее. Чтобы как-то разрядить атмосферу, я оглянулся на Строганова, идущего прямо за мной:

— Ну же, Никита! Ты отвечаешь за моральный дух, работай. Поднимай настроение.

Мой подручный, бледный как полотно, замотал головой, но потом, сделав глубокий вдох, начал неуверенным голосом:

— Х-хорошо. А вот… а вот один купец пришел к алхимику и говорит: «Сделай мне зелье, чтобы я стал невидимкой!» Алхимик посмотрел на него и отвечает: «А зачем тебе? Чтобы по бабам шастать?» Купец покраснел: «Нет! Чтоб налоги не платить!»…

Шутка была дурацкой, но Трубецкая фыркнула, а на лице Воронцовой появилась глупая улыбка. Хотя, Воронцова постоянно улыбалась. Звенигородский просто покачал головой, однако плечи его расслабились.

Сработало. Пока этот болван пытался быть полезным, я мог сосредоточиться на главном — на том темном пятне, которое периодически видел краем глаза. Оно перемещалось параллельно нашему движению, по правую сторону от тропы, скрытое деревьями. И оно точно не было частью симуляции. Хотя бы потому, что его видел только я. Оно было… иным.

— Глянь вон туда. — Тронул я за плечо Строганова, когда мы остановились на относительно безопасном участке, чтоб перевести дух.

Никита покрутил головой, бестолково хлопая глазами. Он явно не понимал, о чем идет речь и никаких пятен не замечал.

— Так и думал… — Кивнул я удовлетворённо.

Наконец, болото осталось позади. Мы вышли на относительно сухой участок, поросший огромными, в пояс взрослому человеку, хищно изогнутыми грибами. Именно здесь Трубецкая, чье терпение, видимо, лопнуло от напряжения, совершила ошибку.

Поляну окружали деревья. На их скрюченных ветвях свисали огромные, переливающиеся перламутром коконы. Чем уж Алисе не угодил один из них, не знаю. Думаю, ей просто захотелось выплеснуть накопившуюся усталость. Ее, как боевого мага, бесила собственная беспомощность. То, что все это время работать в поте лица приходилось только Муравьевой и периодически Звенигородскому.

Трубецкая, недолго думая, щелкнула пальцами и резко выкинула руку вперед, прошептав под нос заклинание. Вспышка магии, острая и яркая, как клинок, пронеслась в сторону кокона.

— Не надо! — рявкнул я, но было поздно.

Кокон лопнул, из него вырвался рой. Это были не пчелы. Ничего подобного. Это были твари, чей вид заставил Строганова тихонько ойкнуть, а Звенигородского выматериться сквозь зубы. Нечто среднее между осой и скорпионом, размером с кулак, с блестящими хитиновыми брюшками и хоботками, с которых капал яд. И их были сотни.

— Огненным шаром! — закричал Звенигородский. — Бей! Сожги тварей!