Миротворец (СИ) - Тамбовский Сергей

— И первая, и вторая страна очень быстро развиваются, это неоспоримый факт, но до великих пока не доросли… может быть в ближайшее десятилетие это и изменится, но сейчас они где-то на четвертом-пятом местах располагаются.

— Мы, впрочем, отвлеклись, — продолжил Александр, — что там с французскими проблемами?

— Самые напряженные отношения у Франции естественно с Германией — война 1870 года сидит занозой в сердцах всех французских политиков. Слово «реванш» пока официально не всплывает, но подразумевается в речах и газетных публикациях, это точно. Второй главный вопрос внешней политики у французов на протяжении наверно целого тысячелетия — это отношения с Британией. Между этими странами разное бывало, и Франция целиком захватывала Британию, и наоборот тоже случалось, а одна война между ними, например, и вовсе называется Столетней, это вообще мировой рекорд по продолжительности…

— Историю я в общем и целом знаю, Лев Павлович, — притормозил его размышления Александр, — хотелось бы услышать про текущее положение дел.

— Напряженность во взаимоотношениях этих стран присутствует, — Урусов затушил сигару в пепельнице, — однако у них есть общий, если так можно выразиться, противник — это быстрорастущая Германия. А общая цель сплачивает… так что между французами и англичанами скорее всего будет заключен союз в очень скором времени… это мое личное мнение.

Глава 27

— Передел сфер влияния, понимаю, — ответил царь, — для нас главное остаться в стороне от этих выяснений отношений, верно?

— Именно так, государь, — вежливо улыбнулся Урусов, — взаимные отношения можно развивать во всех областях, кроме военных союзов против третьих стран. Можно еще попытаться вбить что-то вроде клина между Францией и Британией — пусть лучше между собой разбираются, чем лезут во внутренние дела России.

— А есть какие-то предложения по конкретному виду этого клина? — заинтересовался Александр.

— Да, конечно, — отвечал посол, — я не просто так здесь государственные деньги получаю, кое-какие источники информации заполучил, на их основании можно делать некоторые выводы…

— Давайте уже ваши предложения, — сказал царь.

— Их, собственно, две штуки, предложений. Первое касается колоний… английские и французские колониальные владения граничат в двух местах, в Африке между сахарскими владениями Франции и Нигерией, а также в Индокитае, там слева английская Индия и Бирма, а справа Вьетнам и Камбоджа. Можно поиграться с повстанцами с обеих сторон границ — там их предостаточно.

— Интересно… — начал размышлять Александр, — но, по-моему, сложновато. А второе предложение какое?

— Второе касается назревающего конфликта Испании и Американских Штатов… по моим прикидкам там в ближайшем будущем будет большой военный конфликт. И при этом Англия традиционно поддержит Америку, а французы испанцев… для России было бы чрезвычайно выгодно вовлечение в противостояние как можно большего количества действующих лиц.

— А в чем суть напряженности между Америкой и Испанией, напомните? — попросил царь.

— В прошлом году на Кубе, это испанское владение, началось большое освободительное восстание, у них еще лидер такой запоминающийся, поэт и журналист Хосе Марти, — со вздохом начал просвещать начальника Урусов, — а совсем недавно то же самое повторилось и на Филиппинах — там тоже местные жители хотят независимости. А Штаты, по всей видимости, очень скоро захотят вмешаться в оба этих конфликта… на стороне повстанцев, конечно, и половить рыбку в мутной воде.

— Испания когда-то была великой державой, — вспомнил Александр, — наверно, самой великой в мире… кроме Кубы и Филиппин у них почти вся Южная и вся Центральная Америка были в подчинении. Золота и серебра они выкачали оттуда немеряно.

— К сожалению, — ответил посол, — или к счастью, это трудно точно определить, времена испанского могущества остались в далеком прошлом… уже двести лет, как их звезда закатилась, сразу после войны за испанское наследство. Сейчас это самая заурядная европейская страна второго ряда… если не третьего. Какие-то остатки былого могущества у них есть еще, но противостояние с молодым американским хищником они явно не выдержат.

— Я вас правильно понял, — продолжил Александр, — что в интересах России вовлечь в эту войну Англию и Францию, причем на разных сторонах конфликта?

— Совершенно верно…

— Мысль очень интересная, я обязательно обдумаю ее до конца года… когда там по вашим прикидкам начнется война?

— В течение года, максимум двух, — ответил Урусов, — причем американцам придется постараться, чтобы найти подходящий повод для вмешательства — напрямую их не касаются ни кубинские, ни филиппинские волнения. А совсем прекрасно было бы, если бы задействовать еще и Германию — у них же есть претензии на новые колониальные территории, вот пусть Кубу и забрали бы себе… но боюсь, что это будет непростым делом.

А представление в Мулен-Руж понравилось Александру и его сыновьям, зато вызвало резкое отторжение у императрицы.

— Бордель какой-то на сцене, а не театр, — резко выразилась она по окончании спектакля, — они бы совсем уже догола разделись, тогда не отличить было бы от борделя.

— Что же делать, Мари, — попытался парировать ее слова Александр, — новые времена, новые нравы… боюсь, что мы не сможем поставить плотину на пути у такого вот искусства. Так что как говорится в народной поговорке — «не можешь победить — возглавь».

— А мне понравилось, маман, — смело возразил Георгий, — вполне в русле модного течения эмансипации… слышала про такое?

Но маман продолжать дискуссию не была намерена, поэтому обратный путь в посольство прошел в гробовом молчании. А перед сном Александр изучил расписание на следующий день, заботливо приготовленное для него французской стороной. Там после завтрака в 9.00 значились переговоры с принимающей стороной с 9.30 до 13 часов, затем торжественный обед, а далее встреча с техническими специалистами (там значились три брата Рено, а также Блерио и два брата Люмьер, Панара с Левассоном в списке не оказалось, наверно, не нашли). И в 17 часов был обозначен выезд в район Монмартра для посещения мастерской художника Пьера Ренуара, также туда были приглашены такие лица, как Эдуард Мане, Эдгар Дега, Камиль Писсаро и Поль Сезанн.

— Алкоголики они все, папа, — буркнул Георгий, которому также выдали свой экземпляр расписания, — эти художники… кого ни возьми… пьяница на пьянице.

— Ну что же делать, Жорж, — тяжко вздохнул царь, — занятие у них творческое, требует некоторой стимуляции воображения — надо войти в положение…

— А откуда ты, кстати, это знаешь? — продолжил тему Александр, — про алкоголиков-художников?

— Имел дело с парочкой таких, портреты заказывал, — ответил Георгий, — Коровин, Саврасов… да тот же Врубель, с которым ты в Нижнем встречался — он ведь тоже пьет как извозчик…

— Хм… — даже немного смутился царь, — Врубель пьянствует? Не знал… надо будет прояснить этот вопрос — я же ему заказ на оформление нашего павильона сделал. Но впрочем, время позднее, давай спать уже, завтра напряженный день.

Алкоголь и творчество

Переговоры в Елисейском дворце оказались длительными и бестолковыми — пышных слов и цветистых оборотов речи произнесено было без счета, а вот реальный КПД от всего этого оказался ниже, чем от паровой машины Уатта. Российская сторона упорно делала вид, что не понимает намеков о более тесном военном союзе, а французская никак не желала пойти навстречу в кредитных вопросах. Как, наверно, понятно всем, закончились переговоры коммюнике о продолжении переговоров в ближайшем будущем, уже на российской переговорной площадке.

А затем Александру представили технических специалистов — для экономии времени их посадили за обеденный стол в нашем посольстве. Братья Рено очумело крутили головами, с трудом понимая, что от них хотят, Блерио налегал на вино с крымских виноградников, и только братья Люмьер полностью въехали в ситуацию и непринужденно поддерживали разговор с царствующей особой.