«Все в силе?» — спросил он. И мне бы задуматься, отчего этот вопрос задан мне, а не Ольге, но… «Конечно. Я не передумала».
И что толку терзаться, если уже ничего нельзя изменить⁈
Я со злостью пнула калитку, вернувшись домой, и едва успела ее поймать до того, как она ударилась о забор. Извинюсь перед Бестужевым лично. И прекращу общение, сосредоточившись на учебе. Найду другой путь. У меня приличный уровень силы, и есть все шансы попасть во дворец. Вот тогда и начну искать тех, кто знает правду о моем отце.
Утром Клаве прислали корзину цветов и коробку шоколада. Газеты красочно описывали прием у Лопухиных, однако ни одного упоминания о голой девушке я не нашла. Вот она, сила семи родов. Что ж, буду считать произошедшее хорошим уроком.
В «Пышку» я пришла раньше назначенного времени. Не специально, так получилось. Швейцар вежливо распахнул перед мной дверь, поздоровавшись.
«Поздравляю, Яра. Ты все же стала здесь своей», — с сарказмом обратилась я к самой себе.
Сегодня в кафе яблоку негде было упасть. Окинув зал взглядом, я не увидела ни одного свободного столика. На меня оглядывались.
— Это она, что ли? — услышала я чей-то голос. — Рыжая.
— Кажется, я ее тут видела. С Бестужевым…
Я шагнула к двери. Придется ждать Савелия снаружи.
— Яра! Я здесь, — окликнули меня.
И тут же кто-то произнес:
— А, нет, это не она.
Я обернулась. Из-за зеленой стены, где мы когда-то сидели с Ольгой и Савелием, мне махал незнакомый парень. Или… знакомый?
Темноволосый. Широкоплечий. Спина прямая. Гордо поднятая голова. Уверенный взгляд. И черты лица правильные, словно выточенные из гранита.
Я подошла ближе, пытаясь сообразить, кто это.
— Не узнала? — Легкая улыбка тронула его губы. — А ты почти не изменилась. Только красивее стала.
— Матвей? — выдохнула я, озаренная догадкой.
— Присоединяйся, если хочешь, — предложил он. — Я тут один. Знакомого жду.
Точно знакомого, не знакомую? Надеюсь, не Ольгу. Я не говорила ей, что мы с Матвеем знакомы. Да я была уверена, что он меня и не вспомнит, даже если случайно пересечемся!
— Я тоже. Не хочу мешать…
— Ты не помешаешь, — перебил он. — Присаживайся. Позволь тебя угостить.
— Спасибо, не стоит беспокоиться.
Но Матвей настоял, и вскоре на столе появились блюдо с пышками и чашка с кофе.
— Спасибо, — сказала я, когда он, наконец, сел напротив.
— Ерунда.
— Спасибо, — повторила я. — Моя благодарность задержалась на десять лет, но я никогда не забуду, что ты для меня сделал.
— Не задержалась, — улыбнулся он. — Мне передали. Правда, я не знаю, что произошло.
— Не стоит об этом вспоминать. Закончилось все хорошо. Николай Петрович стал моим опекуном.
— Я слышал, что он умер… — Матвей нахмурился.
— Да, к сожалению. Но я уже совершеннолетняя, и он успел обо мне позаботиться. В Петербург я приехала учиться. Расскажи лучше о себе.
— Ничего интересного. — Он вновь улыбнулся, но как-то грустно. — Закончил одно военное заведение, учусь в другом, чтобы в следующем году поступить в третье.
Я притворилась, что не знала об этом.
— Выбрал карьеру военного?
— Типа того. Буду боевым магом.
Надо ли сказать Матвею, чтобы не упоминал о том, что я из приюта? Я не скрывала, что у меня нет родителей. Однако он мог запомнить, что приют был не простой, а для детей преступников. Об этом я хотела бы умолчать.
А еще он почему-то не спрашивал, как я здесь очутилась. Сам-то он Шереметев, а я и знать-то об этом кафе не должна.
— Яра, я видел тебя вчера. Подойти не успел.
Кусок пышки чуть не застрял в горле.
— Где? — выдавила я, сделав глоток кофе.
— У Лопухиных.
— А-а…
— Ты можешь сказать, что это не мое дело, но… — Матвей повел шеей, будто ее сжимал тугой воротничок. Похоже, привычка. Сейчас ворот светлой рубашки был растегнут. — Между тобой и Бестужевым что-то есть?
— Точно, не твое, — согласилась я. — С чего вдруг такой вопрос?
— Ты же недавно из Москвы, правильно?
Я кивнула. Злиться на Матвея за то, что он пересек личные границы, не было ни малейшего желания.
— Ты ничего о нем не знаешь. Он… ветренный.
Я чуть не прыснула. Матвей и в детстве тщательно выбирал слова, его речь казалась чересчур правильной, но называть бабника ветренным… Сто баллов, однозначно.
— Это же он вчера устроил это мерзкое представление? — продолжал Матвей. — И ты могла бы быть на месте этой несчастной девушки.
— Туман ты активировал? — догадалась я.
— Яра, я просто хочу, чтобы ты знала…
— Это я устроила, — перебила его я.
Он уставился на меня недоверчиво.
— Технически — Савелий, тут ты прав. Но спровоцировала его я.
Его лицо превратилось в каменную маску.
— Почему? — спросил он.
— Эта девушка — моя соседка. Нахальная, наглая и невоспитанная. Я хотела отомстить. Она же тоже… рыжая.
Я выделила последнее слово специально. Матвей намек понял. Но ответить ничего не успел.
— Шереметев, у тебя совесть есть⁈ — взревели рядом.
— А, вот и ты, — невозмутимо произнес Матвей, переводя взгляд на Савелия.
В воздухе отчетливо запахло дракой.
Глава 34
Домашний арест Матвей давно не считал наказанием по двум причинам. Во-первых, ему нравилось ничего не делать. Жизнь кадета подчинена строгому расписанию, а поведение регламентировано уставом и прочими правилами, поэтому возможность поваляться на диване с интересной книжкой Матвей считал роскошью.
Во-вторых, при желании Матвей мог уйти из дома. Дедушка не контролировал внука, не заставлял слуг следить за ним. И сбежать при необходимости — дело техники, особенно летом. Окна Матвеевой комнаты выходили на задний двор дедушкиного особняка, а под окном, справа, располагался козырек над крыльцом черного хода. Перебраться на козырек помогали металлические скобы, торчащие из стены. На них же Матвей подтягивался, чтобы вернуться в комнату через окно.
С утра Матвей никуда не собирался. Дедушка уехал на фабрику в Выборг и сказал, что вернется, скорее всего, только завтра. И Матвей, сытно позавтракав, искал в библиотеке биографию одного из составителей практикума по магфизике. Он прекрасно помнил, что книга недавно попадалась ему на глаза. Изучение жизни великих ученых занимательнее, чем их труды. А еще дает возможность представить или хотя бы попытаться понять, как было совершено то или иное открытие. Однако планы нарушили два телефонных звонка.
Первой позвонила Ольга.
— Как ты мог⁈ Ты… ты подлец, Шереметев!
Она кричала. И, как Матвею показалось, плакала. Разобраться, что случилось, и ответить он не успел, Ольга бросила трубку.
От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Вчера дедушка сказал, что не будет обсуждать произошедшее с отцом Бестужева. Но неужели он разговаривал с Романовым? Это же… ни в какие ворота!
«Ольга тебя преследует?» — вспомнил Матвей.
Дед ему не поверил⁈
Второй звонок лишь подтвердил эту догадку.
— Это Савелий Бестужев. Надо поговорить.
— Говори, — сказал Матвей.
— Лично.
Что за личной встречей последует вызов на дуэль, он не сомневался. И Бестужев не выберет оружие, коим Матвей владеет заведомо лучше него. Скорее всего, это будут посохи.
— Я ограничен во времени. Смогу уйти из дома только сегодня. Поэтому предлагаю обойтись без условностей. И без секундантов.
— Договорились, — хмыкнул Бестужев и назначил встречу в «Пышке».
Там Матвей и встретил Яру. И понял, что пропал. То, что рыжая девчонка превратилась в настоящую красавицу, он увидел еще на приеме. А теперь, можно сказать, это осознал.
— Вы знакомы? — спросил Бестужев, заметив Яру.
— Вы встречаетесь? — вырвалось у Матвея одновременно с его вопросом.
Яра отчего-то свирепо смотрела на обоих.
— Мы договаривались на пять, — сказал ей Бестужев.
— А я случайно пришла раньше, — ответила она с вызовом. — И встретила старого знакомого.
