— Ну, поздравляю, — Егор стрельнул окурком, с глухим стуком тот попав в центр доски. — Твоя взяла.
— Если бы у тебя мотор не заглох… — начал я.
Но Егор резко обернулся и взгляд его сощуренных глаза резанул по мне, как ножом, заставив замолчать.
— Сеня, отдай Туману его бабло.
Сеня опустил доску, снял с плеча коричневую спортивную сумму, вытащил пачку денег, отсчитал несколько купюр, сунул себе в карман, остальные протянул мне.
— Твой выигрыш.
Я не стал считать, небрежно сунув в карман, будто побеждать для меня — плёвое дело. Оглядел парней, пытаясь понять, какое впечатление произвело на них это шоу. Кто-то лишь явно огорчился, кто-то криво ухмылялся, но большинство поглядывали на меня с уважением, даже с восхищением, как на крутого. Так что я мог радоваться — боевое крещение прошло успешно. Я поднял доску, ещё раз посмотрел на ставки.
— О, Сеня, ты и на меня поставил. Целый рупь. Молодец, — я подсчитал быстро ставки, вычислил коэффициент. — Во как, один к десяти получилось. Аж червонец выиграл.
Сеня смущённо отвёл взгляд.
Хлопнула дверь. К нам направился сам Хозяин, чуть прихрамывая на правую ногу, опираясь на изящную трость из резного дерева. Приблизился, вытащил пухлое портмоне, а из него две бумажки, протянул мне:
— Премия. За волю к победе.
На каждой я заметил выполненную элегантным курсивом надпись «Чек», в расходящихся красно-фиолетовыми лучами рамке: «Пятьдесят рублей» и сверху — «Внешпосылторг». Вторую бумажку я протянул Егору. Тот отвёл мою руку, отвернулся. Но я сунул ему в карман куртки. Обвёл взглядом всю группу:
— Ну, что, кто-то ещё хочет посоревноваться? А, Егор? Матч-реванш?
— Какой реванш? У меня, похоже, передача полетела.
— Ну ничего, Егор. Довезём твой агрегат до моего гаража, там все сделаем. У меня там инструменты, запчасти. Не кисни!
В его взгляде я заметил такую искреннюю радость и благодарность, что даже стало неловко. Я пожал всем пацанам руки, мы попрощались. И один за другим они вскакивали в седло и с рёвом уносились в сторону Москвы. За ними уехал Хозяин и мы с Егором остались одни. Отправились через шоссе к домам, за которыми располагались гаражи.
— Слыхал от Сеньки, что ты давно ездишь. Чуть ли не двадцать лет? А почему ты «пса» купил?
— Мне отец подарил. Ему, как ветерану войны дали прототип, с импортными деталями.
— Ясно.
— Я вообще мотогонщиком стать хотел.
— И чего ж не стал?
Я вздохнул:
— Наука пересилила. После армии поступил в МГУ, потом аспирантура. Хотел стать астрофизиком, изучать физические свойства звёзд…
— А Сеня сказал, что ты учитель.
— Ну да, пришлось из универа уйти, окончил курсы учителей, стал учителем физики и астрономии.
— Клёво. А я вот едва восемь классов закончил, пошёл на завод. Слесарь пятого разряда. А потом бросил. Теперь катаюсь.
Так болтая, мы добрались до гаражей, но я остановился, меня привлёк внимание странный шум, будто кто-то негромко разговаривал как раз около моего бокса. Алкаши распивают добытую бутылку? В два часа ночи на морозе? Уж, по крайней мере, зашли бы в подъезд. Или ещё лучше забрались бы на чердак. Сейчас ни подъезды, ни чердаки не запирались и часто служили убежищем отбросам общества.
— Ты чего остановился? — поинтересовался Егор.
Я приложил палец к губам, мол, молчи. Он заткнулся и тоже прислушался. Что-то не давало мне покоя, какая-то мысль точила мозг, как вода камень. Прокрался к краю бокса, осторожно выглянул.
Скудный свет фонаря над дверью гаража обрисовал контуры двух парней — один высокий, темноволосый, огонёк его сигареты осветил худое лицо, крупный нос с большой горбинкой, черную кустистую бороду, и длинную косую чёлку, скрывавшую пол-лица. Второй — коренастый, небольшого роста, с округлой башкой, смахивающей на дыню.
Я вздрогнул, ощутив на шее горячее дыхание, машинально обернулся — сзади стоял Егор, сунул мне что-то в руки. И сделал жест, будто прикладывает к глазам два кружочка из согнутых пальцев. Я понял его, поднёс к глазам бинокль, и смог увидеть, что у ног горбоносого парня стоит монтировка, а толстяк стаскивает и надевает обратно на левую руку кастет с шипами.
И тут появился третий персонаж. Среднего роста, в шляпе, бежевом кашемировом пальто, шея обёрнута красным мохеровым шарфом, длинный конец свисал до пояса.
— Где покойник? — спросил он строгим голосом.
Горбоносый смачно сплюнул, и с сильным восточным акцентом проворчал:
— Твой покойник не пришёл ещё.
— Как это не пришёл? — мужчина в кашемировом пальто вышел на середину, и я смог увидеть его лицо, холеное, чисто выбритое, остроскулое, с выступающим квадратным подбородком и ямочкой. — Они уже разъехались все.
— Ну, значит, твой покойник пошёл домой, — бросил толстяк.
— Не мог он пойти домой, пока свой гребанный мотоцикл не поставит в гараж. Он с ним носится, как дурень с писаной торбой. Оставить на улице его он не мог.
— Рома! Ну, не было его здесь. Не было. Что мы бы от тебя скрыли что? Э! — вскрикнул он. — К гаражу не подходи!
— Это почему же? — Роман остановился, нахмурился.
— Мы растяжку поставили, — подал голос горбоносый.
— Чего вы поставили? — злым резким голосом переспросил Роман. — Вы охренели, братцы⁈ Сказано было, что надо косить под нападение хулиганов. А ваша растяжка — это взрывчатка. Найдут — выйдут на нас. И тогда нам всем вышка обеспечена! Снимайте, немедленно. Что за хрень вам в ваши пустые головы лезет⁈
Горбоносый отклеился от дверей противоположного гаража и объяснил:
— Эта коза нам сказала. Мол, если не убьёте, то пусть его на части разорвёт.
— Дура она. Ни фига не смыслит. Снимайте! Быстро убирайте всю эту хрень! — он махнул рукой в сторону дверей.
Толстяк вразвалочку прошёл к гаражу, присел и начал там возиться.
— Слушай, Роман, — постукивая монтировкой о ладонь, поинтересовался горбоносый. — Вон чего мы тут вдвоём с Пузо делаем? Какого-то хлипкого учителишка я один, как комара прихлопну.
— Ты — кретин, Горец. Этот учителишка — десантура, в ВДВ служил. Спортсмен, крепкий мужик. И вовсе не слабак. Понял? Так что с Пузо вам ещё постараться завалить его нужно.
Я услышал всё, что хотел, обернулся и показал жестом Егору отойти. Мы вернулись к нашим машинам. Я присел на седло и задумался.
— Кому ж ты, старик, так насолил, что тебя заказали? — в голосе Егора ощущался явно возросший интерес к моей личности.
— Жене. Это она, мерзавка, решила вопрос кардинально решить.
— Жена? А чего ты не разведёшься с ней? Выгони её и всё делов.
Он вытащил пачку «Мальборо», чиркнул спичкой о коробок, вспыхнул огонёк, запахло серой. И Егор выпустил вверх струйку дыма.
— Не могу я развестись с ней. Тогда надо квартиру делить, имущество, все, что нажито непосильным трудом, она, гадина, всё отберёт у меня. Я голодранец, а она завсекцией промтоваров в магазине работает.
— Ну, тогда тебе её надо придушить, — Егор зевнул.
— Ладно, ты здесь сиди, а я пойду разберусь с ними.
— Чего? — Егор вскочил и встал рядом со мной. — Ты один пойдёшь? Очумел?
— Не хочу тебя в это ввязывать.
— А ты меня спроси вначале, хочу я ввязываться или нет.
— Егор, я десантура, знаю приёмы рукопашного боя армейского. Я справлюсь.
— А я знаю приёмы кулачного дворового боя. Понял?
— Ну Ок. Давай вначале пришибём этого в пальто, а потом с остальными разберёмся.
— Классная идея, старик. Пошли.
Мы вернулись к гаражам как раз вовремя. Пузо укладывал части растяжки в металлический чемоданчик. Вручил его холеному и тот развернулся, и бодрым шагом прошёл в проход между боксами.
Мы прокрались за ним, и когда мужчина остановился около «москвича», открыл багажник, я подобрался ближе и нанёс удар в основании черепа. Мужик пошатнулся, выпустил чемоданчик из рук, и Егор успел его подхватить. Мы свалили безжизненное тело в багажник, положили туда взрывчатку, и Егор захлопнул крышку. Показал мне одобрительно большой палец.
