Назад в СССР: Классный руководитель
Глава 1
Второй шанс
— Ну что, Петруха, выпьем за нашу прошедшую молодость, — сказал я, доливая из початой бутылки в стакан. — Хорошее было время. И мы так замечательно старое тут вспомнили, посидели.
— Да, славно, только пора мне уже. Засиделся чего-то я.
Пётр засуетился, вытащил свой мобильник, подслеповато щурясь, провёл искривлённым артритным пальцем по экрану. Видно, проверял, пропущенные звонки.
— Как твоя Надежда? — поинтересовался я.
— Тянет помаленьку. Болеет. Таскаю по врачам. Тяжело ей. Уже две операции сделали. А толку чуть.
Что-то шевельнулось в душе, зависть что ли. А я всё один да один, как перст. После того как умерла жена, так и не смог жениться. А детей у нас не было.
— Ты у меня можешь остаться переночевать, — предложил я. — Поздно уже, — я бросил взгляд на настенные часы, которые высвечивали половину второго ночи.
Из полуоткрытого окна тянуло сквозняком, по тёмному небу мрачно тащились белёсые облака. Где-то наверху выла и лаяла собака, оставленная хозяевами, которые уехали на дачу. Сколько я с ними ни ругался, всё равно мучают животное. Издалека слышались тягучие и бессмысленные пьяные голоса.
Внезапно дом будто вздрогнул. Раскатисто, напористо, невероятно громко пронёсся ураганом рёв моторов, в сопровождении развесёлой ритмичной мелодии. Усилился, накрыл волной, и растаял.
— Вот, балбесы, — недовольно пробормотал Пётр, аккуратно, словно боясь разбить, положил мобильник на стол. — Два часа ночи, а они носятся, как угорелые, людей пугают. Мерзавцы.
— А знаешь, если бы я был молодым, я бы тоже так носился, — как-то совсем невпопад вырвалось у меня, застарелая душевная боль дала о себе знать.
Пётр чуть откинулся на спинку стула, покачался. Хлебнул из стакана, закусив огурцом и наконец произнёс:
— Правда?
— Я мотогонщиком стать хотел, Петруха. А не вот это всё. Остался у разбитого корыта.
— А стал бы мотогонщиком, свернул бы себе шею, и не дожил бы до восьмидесяти лет.
— Да на кой ляд мне эти восемьдесят лет⁈ «Живи ярко, умри молодым»
Я с трудом поднялся, ощущая тяжесть в коленях, словно в каждом было по чугунному ядру, доплёлся до окна. Выглянул бездумно, будто пытался увидеть байкеров, которые ураганом промелькнули только что.
— Знаешь, — Пётр в задумчивости почесал за ухом. — А я тут одну контору знаю. Которая может вернуть в прошлое.
— Петруха, тебе уже хватит. Больше не пей, — отозвался я, не скрывая усмешки.
— Нет, Олег, серьёзно говорю тебе. Называется «Назад в СССР — Второй шанс». Я сам их услугами пользовался.
— Прелестно. А чего ты тогда сидишь передо мной, а не гуляешь в каком-нибудь одна тыща шестьдесят пятом с красоткой по проспекту? Или не катаешь прелестницу на теплоходе по Москве-реке?
— Да, потому что дорого это, скажу я тебе, друг мой. Сумел я только на две недели туда попасть.
Разговор начал приобретать комичный оттенок. Я знал Петра уже лет сорок, но никогда не слышал от него подобных баек. Казалось, он полностью лишён фантазии. А тут вдруг сдвиг по фазе. И осилили мы с ним все полбутылки «Столичной».
Я вернулся к столу, выдвинул стул, сел на него верхом, и с улыбкой спросил:
— Две недели, говоришь? У тебя же и сын-бизнесмен, и внуки взрослые. Чего ж они тебе не помогли вернуть молодость?
— Ну, — Пётр отвёл глаза, скривился, словно огурец ему горький попался. — Пашка сейчас в Турции, у него там бизнес какой-то. Так, звонит иногда. А внуки? Внуки что? Серёжа в Испании учится. Машка замуж вышла за какого-то то ли голландца, то ли бельгийца, укатила к нему. Что с них проку-то?
— А почему ты мне раньше об этом не говорил?
— Почему не говорил? Почему не говорил? — пробормотал, будто про себя. — Да потому что знаю, как ты к Совдепии относишься, — проворчал недовольно. — Грязью поливаешь. Антисоветчик хренов.
— Во-первых, грязью я не поливал, — я старался скрыть раздражение. — Просто говорил о недостатках. Во-вторых, одно дело недостатки, а другое — молодость. Кто же не хочет вновь ощутить себя молодым, сильным, здоровым? А не вот таким немощным стариком. Всеми брошенным. Если бы я мог изменить свою жизнь…
— Ну, так измени. Вот тебе адресок дам, — взял мобильник, поискал в нём и показал на экране адрес. — Тут у них офис.
— Петруха, мошенники это, говорю тебе. Ты ещё легко отделался. Видно, узнали они, что у тебя родственники есть. Поэтому и отпустили. А так отдал бы ты им всё — квартиру свою роскошную на Кутузовском, машину.
— Да нет же! — Пётр с силой хлопнул по столу так, что бутылка и стаканы подскочили, столкнулись, звякнули. — Настоящее это. Попробуй. Сам узнаешь.
— Далеко-то как, ё-моё. Домодедовская. На другом конце Москвы. С моими-то ногами.
— Ну такси возьмёшь.
Странная заинтересованность слышалась в голосе Петра. Неужто пообещали ему эти жулики: «Приведёшь друга — получишь бонус»? Но ведь он мог и не сказать мне, если бы не байкеры наши.
— Ладно, съезжу. Выведу этих проходимцев на чистую воду. В прошлое они возвращают, — хмыкнул я.
На следующее утро я проснулся с невероятно тяжёлой головой, казалось болело всё: шея, затылок, ноги. Проклиная свою слабость, дотащился до кухни, вытащил из холодильника остатки «Столичной», вылил в стакан. Приму ванну, выпью что-нибудь от похмелья и буду спать до обеда. Но тут на столе взгляд зацепил клочок бумаги. Очень крупно, так, что я смог разобрать без очков размашистым почерком Петра было написано: «Назад в СССР — Второй шанс» и адрес. И внизу приписка: «Не будь идиотом, попробуй» А я ведь забыл спросить Петра, сам-то он не хотел со мной податься туда же? Хотя… Надежда у него больная. Он с ней носится, как с писаной торбой. Может быть, ещё и поэтому решил не остаться там. И тут же будто услышал в голове голос прагматика: «Херня все это, нет ничего, никакой конторы». Ну а вдруг есть? Почему не проверить? Может быть, это какая-то виртуальная реальность. Почему бы и нет?
Принял горячую ванну, побрился. И долго сидел перед тарелкой с яичницей, обдумывая, стоит ли позориться и ехать в эту контору. Или всё-таки остаться? Но рука сама потянулась к мобильнику, я вызвал такси.
Спустился на лифте, который поскрипывал, и будто стонал от старости своей. И я оказался на улице. Понаблюдал, как нескончаемой рекой проносится поток машин, автобусов. И почему-то вспомнилось, когда нам дали тут квартиру, за нашим домом был огромный пустырь, ни домов, ни дорог. А сейчас застроили высоченными многоэтажками целый район. На каждом шагу магазины продуктов, особенно много алкогольных лавок, аптек, офисов разномастных банков.
Пока ехал в такси, молчал, наблюдая, как пролетают машины, дома, голые деревья. И почему-то представлял, как нёсся бы сам на мотоцикле. На том самом, что подарил мне отец. Прикрыл глаза, представил. Что бы я отдал, чтобы вернуться в ту точку моей жизни, где я сделал выбор.
— Приехали, — голос с сильным акцентом вырвал меня из царства грёз.
Распахнув дверь, попытался вылезти. Но ноги не слушались, затекли, стали словно чугунные. Шофёр, худой, смуглый, чернявый парень, подскочил ко мне, помог вылезти. Вежливый. Но стыд накрыл с головой — проклятая слабость, стариковская немощность. Почему природа так жёстко обходится с нами, отбирая всё, что дала в начале жизни? Постепенно шаг за шагом уходит здоровье, сила в мышцах. Что удалось сохранить, так это ясность мышления, хотя память все равно стала подводить. Это пугало.
Пятиэтажный офисный особняк из стекла и металла, в окружении высаженных в шахматном порядке голубых елей. Фонтан из белого резного камня перед входом не бил струями воды, но выглядел впечатляюще: белая чаша, в центре высокий водопад, по каскадам которого вместо воды стекали плоские часы-брекет, как на картине Дали «Постоянство памяти». Символ того, что время не линейно.
