Дважды одаренный. Том VI (СИ) - Тарс Элиан

— Мне кажется, они пришли за регулирующими пилюлями, — сухо высказался младший Эпштейн. — Может, ты и прав насчёт того, что два других склада атаковали для отвода глаз, но, учитывая, что из речного порта увели контейнер как раз с ними…

— Из речного порта увели контейнер с косметикой! — хлопнул по столу барон Эпштейн.

Ему очень не хотелось верить в то, что кто-то в его цепочке посредников некоего «спорного экспорта» предал Эпштейнов.

— Но именно в этом контейнере были пилюли, — вздохнул его сын и покачал головой. — Папа, ты ведь сам понимаешь, что на них есть спрос и у нас в Империи.

— Только если мы будем продавать их в Империи, сразу же окажемся за решёткой, — хмуро проговорил старший барон.

— Мы и так можем оказаться за решёткой, если вскроется то, что мы отправляли за границу «сложные лекарственные средства».

Глава баронского рода обречённо выдохнул и, отвернувшись, уставился на висевший на стене портрет своего отца.

Именно прошлый глава их рода, ныне покойный Соломон Эпштейн семь лет назад разработал регулирующие пилюли — особые таблетки, что позволяют усиливать или, наоборот, уменьшать эффект от разных зелий или даже заклинаний лечения. И, если ослаблять эффекты мало кому требуется, то усилить, например, эффект зелья восстановление желали бы многие.

Вот только Имперское бюро патентов забраковало регулирующие пилюли, обнаружив в их составе вредные для человеческого организма вещества. Притом «сложным лекарственным средством» пилюли оно признало, пусть и с пометкой «требуется доработка».

В итоге Эпштейны столкнулись с тем, что пилюли нельзя продавать в другие страны — такой запрет распространяется на все «сложные лекарственные средства». Однако же и на территории Империи нельзя продавать то, что нуждается в доработке.

Казалось бы, доработай и зарабатывай дома…

Вот только доработать состав так, чтобы исключить вредные вещества, но сохранить эффект никто в лаборатории Эпштейнов не смог. К тому же вскоре после этого прошлый глава рода сгинул в Проклятых Землях — он стал чаще водить туда своих ратников в надежде найти более безопасные ингредиенты с аналогичными свойствами, за что и поплатился.

Уж очень сильно Соломон Эпштейн хотел, чтобы его род стал главным родом алхимиков в Империи.

Это желание унаследовал и его сын Яков Эпштейн. Правда, от других своих предков он унаследовал и другую страсть — жажду денег. А потому нашёл способ возместить все затраченные на разработку регулирующих пилюль средства и заработать сверх этого.

Пусть и контрабандой.

— Учитывая то, что взяли на двух других складах, кража контейнера с косметикой выглядит крайне странно, — продолжил развивать мысль его сын. — Однако же, если знать, что этот контейнер идёт в Османскую Империю, и именно в нём находятся регулирующие пилюли… — Он многозначительно замолчал, а затем резко произнёс: — Отец, я рассматриваю эту версию как основную. Нам повезло, что охрана заподозрила неладное, и в итоге фура вместе с косметикой была уничтожена. Я допускаю то, что против нас могли собирать улики. У меня есть предположение, что за этим может стоять ОКЖ.

Старший Эпштейн удивлённо посмотрел на своего наследника. Он знал, что сын всегда был умным мальчиком. А ещё с детства мечтал стать жандармом и служить на благо Империи. Вот только барон Эпштейн совершенно не желал тратить деньги на развития сына, чтобы потом он приносил пользу не его роду, а Империи. Так что с помощью жены он смог убедить наследника оставить эту идею. В итоге Самуил Яковлевич Эпштейн присоединился к СБ своего рода и даже возглавил её со временем.

Однако же лёгкий пиетет перед ОКЖ в сердце наследника сохранился до сих пор.

— Ты думаешь, они решили ограбить три наших склада, чтобы добыть улики? — уточнил глава рода.

— Это им по силам, — кивнул наследник. — Но я не думаю, что они бы стали поступать так. Скорее уж скооперировались с кем-то из наших противников. Отец, не забывай, какой высокий уровень айти кластера тех, кто взломал нашу защиту. И не забывай о боевой силе этих людей. Они смогли задержать наше подкрепление в городе и отправить летучий отряд к речному порту. В итоге они смогли уничтожить всех наших бойцов в порту, включая двух Магистров, от которых остались лишь ошмётки. Я знаю, как ты гордился тем, что смог заполучить Биоалхимический синтезатор, и, вероятно, думаешь, что основной целью мог быть именно он. Но, кроме нас, в Империи только Распутины могут его полноценно использовать. А у них просто нет сил провернуть данную операцию. Я склонен полагать, что Биоалхимический синтезатор и вовсе обнаружили случайно — у противника был артефакт, реагирующий на иллюзии. Противник понял, что раз за иллюзией что-то спрятано, а стало быть, это что-то очень ценно. Вот и взял его тоже.

— Значит, ОКЖ? — хмыкнул глава рода, не особо веря в эту мысль.

— Как вариант, — с серьёзным видом кивнул наследник. — Либо Щербатовы. У генерал-губернатора Москвы вполне найдутся силы на то, чтобы провернуть такое. Более того, у него есть и мотив.

— Какой? — удивился Эпштейн-старший.

— Ты слишком задрал цену на наши удобрения в начале этого лета, — напомнил глава СБ.

Яков Соломонович задумчиво хмыкнул. Ну да, было дело — администрация губернии вышла к его вассалам с неплохим предложением, но Яков Соломонович решил, что это предложение можно сделать ещё лучше. Начались торги… в итоге даже был один долгий телефонный разговор Эпштейна-старшего и генерал-губернатора.

— Мы виделись с его превосходительством после этого несколько раз. Всё между нами нормально. Вряд ли это он… — задумчиво произнёс глава рода.

— И всё же я бы не отрицал такую вероятность, — с серьёзным видом проговорил наследник. — А кроме него, это может быть Великий князь Крымский.

Яков Соломонович, потянувшись было к бокалу с вином, замер.

Вот эта версия ему совсем не понравилась…

Ведь контрабанда пилюль шла в том числе и через земли Великого князя Крымского. Его вассалы знали, что именно они перенаправляют Османам. И в какой-то момент даже намекали на то, что могли бы и сами приобрести пилюли. За лучшую цену.

Вот только наказание за продажу некачественных лекарств жителям Империи ещё более страшное, чем за экспорт сложных лекарств.

Барон Эпштейн сделал вид, что не понял намёков.

А сейчас его пробила дрожь, стоило лишь подумать, что его врагом может стать кто-то столь могущественный, как великий князь Романов-Крымский.

— Стоп! — мотнул он головой и уставился на сына. — Крымчаки могли бы перехватить судно и возле своего полуострова, а не устраивать сабантуй в Москве.

— Перехватить и вызвать больше подозрений к себе? — снисходительно уставился на отца наследник. — Нет, пап. Они не любят гадить рядом со своим домом — это у великого князя от его англо-саксонских предков.

Яков Соломонович напряжённо закусил подушечку большого пальца.

Если, когда сын только закончил доклад, глава рода считал, что целью неизвестных врагов был Биоалхимический синтезатор, то после умозаключений наследника он стал в этом сильно сомневаться.

Ну да, какие, к чёрту, Распутины⁈ Эти затворники не смогли бы нанести столько вреда роду Эпштейнов!

А вот Великий Князь…

Достойный противник.

Хоть и очень страшный.

— Сына… — тихо проговорил глава рода. — Все силы на расследование. Денег… — Барона аж перекосило от того, что он собирался сейчас сказать. — Денег не жалей. Полиции заплати, жандармам… нам нужно понять, куда поехали похитители, где скрылись. Нужен доступ к городским камерам, данные очевидцев… Короче, не мне тебя учить! Ты у меня и сам всё знаешь. Действуй! Если это и вправду крымчаки, мы должны быть предельно осторожны. Свернуть торговлю с ними, замести следы. Если кто-то поменьше…

Глаза барона сверкнули яростью, и он процедил:

— Мы должны отомстить!

Наследник кивнул и оставил отца одного в кабинете. Барон Эпштейн, преисполненный холодной решимостью, просчитывал в голове убытки. Как финансовые, так и репутационные. Слухи разносятся быстро. А этой ночью неизвестные в бою с его ратниками встряхнули Столицу, а в речном порту вместо зоны Эпштейнов сейчас лишь выжженная земля и разруха.