Дважды одаренный. Том VI (СИ) - Тарс Элиан

Взяв телефон, барон набрал нужный номер.

— Слушаю, господин, — услышал он в ответ леденящий душу голос.

— Гоша, прими мои соболезнования насчёт племянника, — первым делом произнёс Эпштейн.

— Спасибо, господин, — хмуро ответил его собеседник, глава рода Кортунских, а по совместительству сильнейший воин всей рати Эпштейнов и её глава.

— Рать в боевую готовность.

— Принял. Известно, кто противник?

— Пока нет. Но будь уверен, повоевать придётся. Если не отомстишь, то хоть выплеснешь ярость.

— Принял.

Простившись с верным вассалом, глава рода снова уставился на портрет своего почившего отца.

«Производство пилюль мы остановим, — подумал он. — И потеряем ещё больше денег, чем за эту ночь. Но деньги и репутацию надо возвращать».

Он хмыкнул и тихо произнёс, не отводя глаз от портрета:

— Похоже, папа, мы станем первыми алхимиками Империи немного другим путём. Не тем, которым ты хотел.

Синий старый грузовик ЗИЛ подскакивал на ухабах. На его кузове было написано «Хлеб», а внутри кузова…

Сидел я вместе с несколькими ратниками Распутиных и лежал сам наследник графского рода.

А ещё здесь располагалась «Призма». Удивительно вместительный кузов у этого ЗИЛа, пожалуй, хлеба можно привезти на пару деревень.

— Оукх… — захрипел граф Велеслав Распутин и медленно подняв веки, уставился в обитый ДВП потолок.

Я перевёл на него взгляд и невольно вспомнил, в каком отвратительно состоянии был мой дядька сегодня утром. Да, в него влили немало зелий восстановления, созданных им же, однако же наследнику рода алхимиков явно требовался полноценный отдых и, скорее всего, помощь целителя. Ведь некоторые его каналы маны были порваны от перенапряжения и использования мощного артефакта.

Однако же Велеслав жаждал немедля приступить к работе с «Призмой». В компании своего отца, разумеется. Его дочь и жена пытались отговорить наследника, пытались заставить его отправиться в больницу рода Резановых для лечения, но Велеслав был непреклонен.

Вот поэтому он сейчас и едет со мной и «Призмой».

— Кха… — снова прохрипел он.

Я тяжело вздохнул и спросил:

— Может, стоило остаться в Москве?

— Нет, — устало ответил он и улыбнулся.

— Твои дамы за тебя переживают. Млада даже слёз не смогла удержать, когда благодарила меня за твоё спасение.

Он снова улыбнулся и произнёс:

— Она слишком эмоциональна для Распутиной. Это у неё от меня… Хотя Настя тоже была такой же. Может, это у нас с ней от матушки? Когда-то давно Пожарские были сильнейшими огневиками России. А все огневики довольно эмоциональны.

Он повернул голову набок, и наши глаза встретились.

— Спасибо… — тихо произнёс он.

— Ты уже благодарил, — напомнил я, подскочив вместе со всеми ратниками и графом на кочке. Распутин захрипел и выругался:

— Грёбаные рессоры старой телеги!

Он резко выдохнул, успокоился и хмыкнул.

— То была благодарность за помощь и жизнь, Александр. А сейчас за то, что позволил разместить «Призму» на наших землях. Отец рассказал мне о ваших договорённостях… Уверяю тебя, мы выполним их и без твоего ведома не будем использовать «Призму» в личных целях.

Взгляд его был серьёзен.

Я хотел усмехнуться, но сдержался. Да, такой вот забавный момент: мы договорились с Распутиными, что «Призма» принадлежит мне и Резановым, а не им. Однако же стоять она (по крайней мере, в первое время) будет в лаборатории недалеко от особняка Распутиных. Ведь лаборатория уже оборудована всем необходимым, а у нас этого оборудования нет.

Глупо так доверять Распутиным?

Не думаю. Мы подписали трёхсторонний договор ещё в доме Резановых. К слову, в квартале Резановых, прямо в фургоне с надписью «Хлеб» мы впервые и запустили «Призму». Оборудование это сложное, совмещает в себе все прелести инженерной артефакторики. Управляется оно через вшитый процессор с выводом данных на небольшой жк-монитор.

Короче говоря, Коптеру не составило проблем настроить удалённое управление. Мы можем заблокировать «Призму» в любой момент. А можем просто прочитать историю использования.

Распутины об этом, к слову, не знают — Коптер успел поработать с оборудованием, когда мы чуть ли не силой загнали всех их на совместный завтрак.

— Я верю вам, — честно сказал я.

Ну да. Верю. В самом деле верю, хоть и подстраховался.

— И за это спасибо, — серьёзно ответил дядька.

Да уж… что-то его прям пробило на благодарности. Он, что ли, пересмотрел некоторые взгляды на жизнь, когда оказался на грани смерти?

Я снова кивнул, принимая его слова.

А затем решил сменить тему:

— Мне вот что не даёт покоя. Вы с ратниками зачем со склада Эпштейнов пытались косметику увести?

На миг граф замер, а затем усмехнулся и ответил:

— Ну так чтобы с пустыми руками не уезжать!

— А почему косметика-то? — продолжил я напирать.

— Ха! Да у этих неумех брать больше нечего!

Сперва я думал, что Велеслав решил стащить целый контейнер косметики ради любимой жены. Не в том смысле, что Елене Константиновне нужно столько «секретиков», чтобы оставаться красивой по утрам. Просто она сама производит уходовую косметику, и, может быть, смогла бы использовать средства Эпштейнов как базу, ради экономии средств.

Но потом я подумал, что это бред какой-то — не станут Распутины даже в качестве чернового материала использовать то, что создали конкуренты. Гордость не позволит.

Но зачем тогда?

— Да это для Лены брал, — хмыкнул Велеслав.

«Всё-таки для неё?» — удивился я, но дядя продолжил:

— Она всегда говорит, что косметику Эпштейнов опасно вообще к лицу подносить, и максимум, за чем можно ухаживать с её помощью, так это за обувью. Как-то она шутила, что если выкупит всю косметику Эпштейнов, то можно будет пожертвовать её имперской армии, чтобы солдаты сапоги натирали. Ну вот, я и прихватил.

— Понятно, — усмехнулся я.

Чувство юмора у Распутиных весьма специфичное, но мне нравится. Не удержавшись, я добавил:

— Бедные солдаты останутся с грязными сапогами.

Распутин усмехнулся, а затем вмиг посерьёзнел и произнёс:

— Когда нашу фуру подорвали, и контейнер разорвало, кое-что из него выпало. Молот! — повернулся он к своему верному ратнику.

Здоровяк молча кивнул и, раскрыв рюкзак, достал небольшой металлический ящик с кодовым замком.

Велеслав принял ящик из рук своего ратника и начал крутить цифры замка.

— Уже вскрыли? — подобрался я.

— Проверили, обезвредили, вскрыли и сменили код, — кивнул Велеслав.

Щёлкнул замок, и дядька откинул крышку ящика, а затем повернул его в мою сторону.

Ящик был под завязку забит чёрно-красными пилюлями с выгравированной на них буквой «Э», что, вероятно, означает «Эпштейны».

Никогда таких не видел.

Но…

Я осторожно взял одну и раскрыл. Внутри были насыпаны разноцветные гранулы.

А вот они по внешнему виду кажутся мне знакомы.

Более того, я узнаю их уникальный энергетический шлейф.

Подняв глаза на Велеслава, я предельно серьёзно спросил:

— Знаешь, что это?

— Без понятия, — мотнул он головой, забирая ящик. — Но мне не терпится узнать. Займусь исследованиями, как будет свободное время.

Он самодовольно хмыкнул.

— Лучше изучить их пораньше, — хмуро ответил я, проводя параллели в голове.

— Хм? — удивился Велеслав.

Я хотел уж было ему ответить, да не успел — грузовичок вдруг начал резко тормозить.

— Дорога впереди перекрыта! — доложила рация голосом нашего водителя.

Мы с графом переглянулись, а уже через миг все, даже раненый Велеслав, приготовились к бою.

Похоже, не зря я решил лично проконтролировать, чтобы «Призма» без проблем добралась до своего временного пристанища.

Глава 18

К счастью, доставили мы «Призму» без проволочек, если не считать того, что пришлось постоять в пробке посреди трассы. Пусть все мы приготовились к бою, оказалось, что дорогу перекрыли из-за перевернувшейся фуры — какой-то дальнобойщик уснул за рулём и положил набок свою тачку. Нам пришлось ждать, пока эту тушу сдвинут так, чтобы освободить хотя бы одну полосу…