Назад в СССР. Шелепин 2 (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович

С этим письмом я напросился на прием к Сталину.

— Здравствуйте, товарищ Сталин.

— Здравствуйте, проходите, садитесь. Что случилось, товарищ Шелепин.

Я передал ему письмо — Нашелся ответ на вопрос о возмещении убытков от прекращения спаивания советских граждан.

Сталин невольно поморщился от обидной формулировки и пробежал письмо глазами — Алмазы в Якутии? Не кажется вам, товарищ Шелепин, что это розыгрыш наших врагов?

Я пожал плечами — Предлагаю проверить. Если в Поволжье есть нефть и газ по указанным координатам, то наверняка и все остальное также найдется. Кстати, я проконсультировался насчет урановой руды. Урановая руда была известна еще в царской России, но единственным месторождением радиоактивных руд было Тюя-Муюнское в предгорьях Алайского хребта в Средней Азии. Открытие месторождения произошло благодаря геологическим изысканиям, которые проводились в Ферганской долине при строительстве Среднеазиатской железной дороги. В одна тысяча восемьсот девяносто девятом году среди образцов горных пород, отправленных для изучения в металлургическую лабораторию Санкт-Петербургского Технологического института, оказался медный уранит. В одна тысяча девятисотом году профессор Петербургского горного института Игорь Антипов сообщил, что в двух кусках минерала кальцита, присланных из предгорий Алайского хребта, он обнаружил медный уранит. Антипов описал открытие: «До сих пор урановые соединения встречались в России как величайшая редкость». Научные исследования радиоактивных минералов Тюя-Муюнского месторождения проводили Антунович и Ненадкевич. Ненадкевич показал, что основным носителем урана является водный уранилванадат кальция, и предложил называть этот минерал тюямунитом. В седьмом году началась промышленная эксплуатация первого российского уранового рудника Тюя-Муюн, а в следующем году в Санкт-Петербурге заработал экспериментальный завод по переработке урановых и ванадиевых руд, доставляемых из месторождения по железной дороге. Перед Первой мировой войной Ферганское общество добычи редких металлов, которое занималось эксплуатацией месторождения, добывало около тысячи тонн руды в год и перерабатывало её на опытном заводе в Петербурге, извлекая ванадий, уран и медь. Перед Первой мировой войной Ферганское общество лопнуло, рудник и опытный завод были закрыты. Так вот, эта урановая руда смертельно опасна для здоровья. Супруги Мария и Пьер Кюри обнаружили, что излучение урана убивает человека. Поэтому добычу руды следует поручить только приговоренным к смерти, пока не будут изобретены легкие материалы для защиты от радиации, в свинце как-то не походишь.

Сталин хмыкнул — И зачем стране этот уран?

— Для того, чтобы у нашей страны была возможность сделать атомную бомбу раньше всех. Институт, занимающийся проблемами радиоактивных материалов, работает в СССР с двадцатых годов. Спонтанное деление урана и вторичные нейтроны — основа для цепной реакции — были впервые открыты в СССР. И критическую массу урана у нас рассчитали. Проект атомной бомбы впервые предложили сотрудники Харьковского физтеха. Результатом исследований стал комплекс заявок, поданных сотрудниками УФТИ Фрицем Ланге, Владимиром Шпинелем и Виктором Масловым. Но никто, включая Генштаб РККА, этим так и не заинтересовался. Когда заявка поступила на рассмотрение к академику Хлопину, он поставил на ней следующую резолюцию: «Необходимо относительно первой заявки сказать, что она в настоящее время не имеет под собой реального фундамента. Кроме того, по существу в ней очень много фантастического.» И вот из-за таких старперов, которые живут прошлым, страна может упустить возможность создать атомную бомбу первой. А за границей разработки идут полным ходом. Первые сведения об английском атомном проекте дошли до нашей разведки по линии НКГБ. Их предоставила «кембриджская пятёрка» во главе с Кимом Филби, работающего на СССР с тридцать третьего года. Через товарища Ощепкова отправлен запрос нашему агенту в Берлин и вот, что он ответил. — я протянул расшифрованный ответ.

Сталин внимательно стал читать — «В декабре 1938 года немецкие физики Отто Ган и Фриц Штрассман впервые в мире осуществили искусственное расщепление ядра атома урана. 24 апреля 1939 года в высшие военные инстанции Германии поступило письмо за подписью профессора Гамбургского университета Пауля Хартека и его сотрудника доктора В. Грота, в котором указывалось на принципиальную возможность создания нового вида высокоэффективного взрывчатого вещества. В нём говорилось, что „та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретёт абсолютное превосходство над другими“. 29 апреля 1939 года имперское министерство науки, воспитания и народного образования по поручению руководителя специального отдела физики имперского исследовательского совета — государственного советника профессора Абрахама Эзау провело обсуждение вопроса „о самостоятельно распространяющейся ядерной реакции“, на которое, среди прочих, был приглашён профессор Э. Шуман, руководитель исследовательского отдела Управления вооружений сухопутных сил III Рейха. Письмо Хартека и Грота было передано физику Курту Дибнеру из научного отдела Управления вооружений. По настойчивым просьбам Дибнера Управление вооружений, не дожидаясь принятия официального решения высших военных властей, освободило Дибнера от выполнения всех побочных работ и поручило ему заниматься только вопросами ядерной физики, создав для этого специальное отделение. В июне 1939 года Дибнер организовал сооружение первой в Германии реакторной сборки на полигоне Куммерсдорф под Берлином. В 1939 году рабочая группа профессора А. Эзау по проблеме ядерной энергии при рейхсминистерстве образования инициировала принятие закона о запрете вывоза урана из Германии. У бельгийской фирмы Union Miniere в Бельгийском Конго было срочно закуплено большое количество урановой руды. 26 сентября 1939 года Управление армейских вооружений для рассмотрения вопроса о способах создания ядерного оружия собрало совещание специалистов в области ядерной физики, на которое были приглашены Пауль Хартек, Ханс Гейгер, Вальтер Боте, Курт Дибнер, а также Карл-Фридрих фон Вайцзеккер и Вернер Гейзенберг. На нём было принято решение засекретить все работы, имеющие прямое или косвенное отношение к урановой проблеме и осуществлению программы, получившей название „Урановый проект“. Участники совещания посчитали возможным создание ядерного оружия за 9–12 месяцев. Разработками ведает имперский министр вооружений Альберт Шпеер, административным руководителем группы Гейзенберга, Отто Гана, Вайцзеккера и других стал физик Эрих Шуман.»

Сталин задумчиво перечитал еще раз полученную шифровку и закурил — И какая мощность у этой бомбы?

— Ученые считают, что одна такая бомба уничтожит город, а остаточное облучение выживших убьет в течении нескольких лет. Да и жить на этой территории будет нельзя десятки лет минимум.

Сталин поднял трубку — Александр Николаевич! Соедините меня с Иофе.

Через пять минут академика пригласили к телефону — Абрам Фёдорович, здравствуйте, Политбюро считает о необходимости обязать Академию наук СССР возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к первому апреля сорок первого года доклад о возможности создания урановой бомбы. Перечень всех необходимых специалистов и потребных материалов представите товарищу Берия, который будет курировать этот проект. Да, и похоже у нас в стране найдена урановая руда, готовьте специалистов для поездки в Казахстан. Обязательно привлеките сотрудников Украинского физико-технического института Фрица Ланге, Владимира Шпинеля и Виктора Маслова, у них была заявка на создание такой бомбы. Жду вас через неделю с конкретными предложениями и заявками. До свидания.

Сталин затушил папиросу и потер виски — Как будем искать золото и алмазы? Придется срывать специалистов, которые находятся посреди тайги, их еще доставить оттуда нужно.