Рерайтер (СИ) - Каталкин Василий

— Да уж, — посмотрел я на пострадавших парней, — вам срочно в больницу надо.

— Витька уже ходил к председателю по этой теме, — выговорился Алексей, наш спортсмен, — так тот сказал, что сами виноваты и сразу куда-то сбежал.

— Понятно, — кивнул я и, бросив вещи, пошел в правление.

— Что надо? — Неприветливо встретили меня там.

— Позвонить в больницу надо, — с тем же видом отвечаю я, — двое в тяжёлом состоянии, один уже сознание терял.

— Ну уж и в «тяжёлом», — сразу повысила голос одна из женщин, — моему Стёпке глаз повредили, того и смотри вытечет.

— Не знаю как там ваш Стёпка, а у нас человек умереть может, срочно нужен врач, — и тут же перехожу к угрозам, — если вы намерены препятствовать, то в случае наступления смерти будете привлечены к уголовной ответственности.

— Да звони куда хочешь, — в сердцах отвернулась она, — только там и милиция следом приедет, на вас тоже протокол составят.

— Милиция это потом, сначала надо о жизни человека думать.

Буханка с медиком приехала только часа через два, за это время один из пострадавших действительно терял сознание, и я не на шутку забеспокоился.

— Так-так, — пробурчал эскулап осмотрев пострадавшего, — перелом ребер и сломано запястье. По всему телу гематомы, мы будем вынуждены сообщить об этом случае в милицию.

— Надо? Сообщайте. — Пожимаю плечами.

— И здесь тоже без перелома не обошлось, — заявил врач, осмотрев второго студента.

Ага, вот и председатель нарисовался, увидел выездную бригаду врачей:

— Что-то серьёзное? — Подскочил он к медицинскому работнику.

— Да, — отвечает тот, продолжая готовить место в машине для носилок, на которых должны были вытащить из дома пострадавшего. — С таким травмами они подлежат госпитализации.

— Они? Так там не один? — Удивился один из деревенских, который тоже подтянулся полюбопытствовать.

Однако, получается, что деревенские в курсе, что здесь произошло, но всеми силами делали вид, что ни сном, ни духом.

— Говорил же я, что Стёпка допьется.

— Тихо ты, — оскалился председатель, — лучше уйди отсюда.

Из районной милиции к нам приехали ближе к вечеру, долго они собирались, ну а дальше составление протоколов и опрос свидетелей. Меня это дело не коснулось, так как непосредственным участником события я не был, зато остальным досталось сполна, только когда уже на небе в полную силу засветила Луна, этот милицейский «беспредел» прекратился. А утром ко мне притащился председатель.

— Слышь, старшОй, — выловил он меня, — поговорить надо.

— «СтаршОй» в больнице, — отвечаю ему.

— Да без разницы, — отмахивается он, — ты же хотел, чтобы вам все работы закрыли?

— Было дело, — соглашаюсь с ним, — но я так понимаю это не просто благотворительность в пользу бедных.

— Чего? — Не может он сообразить, к чему я это сказал.

— Я говорю, что за это, наверное, что-то потребуется?

— Ну да, — кивает он, — поговори со своими, пусть они слова «чурки» из показаний уберут.

Ах вот оно что, кое-кто из деревенских в запале драки прокричал, что всем «чуркам» сейчас придет пи… хм… конец. На это никто не обратил бы внимания, но у нас в группе присутствовало двое студентов из Киргизии, один из которых и был пострадавшим, и хоть это к ним никак не относилось, этот выкрик заиграл новыми красками, налицо оскорбление и призыв к национальной ненависти. Наверное, деревенские и смогли бы оправдаться, мало ли что они имели в виду, но тут как раз тот случай, когда подстраховаться будет совсем не лишним.

— Хорошо, я попробую уговорить «своих», — соглашаюсь с ним, — но как быть с теми, кто в больнице, с них же тоже показания возьмут.

— За тех не беспокойся, мы им дополнительно за лечение кое-чего подкинем, за счет виновников, — главное чтобы здесь проблем не было.

— Тогда какие проблемы? — Пожимаю плечами. — «Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон».

Протоколы изменили, сказали что немного перепутали, в крике было упоминание дров, а не «чурок». А здесь политику уже никак не пришьешь. Вот не знаю, правильно ли мы поступили, с одной стороны неправильно, межнациональную ненависть надо давить всеми силами. Но с другой, в России этой ненависти почти нет, а вот в республиках, даже в шестидесятых годах, относительно благополучных, её хоть ложкой ешь, и на это особо обращаю внимание, никто почти не реагирует. Не отправная ли это точка будущих проблем.

А председатель расщедрился, заказал для нас поселковый автобус, чтобы тот успел отвезти нас до станции. Вот так и закончился мой трудовой подвиг в сельском хозяйстве.

* * *

От этого неожиданного вызова в Москву, директор минского завода «Интеграл» Венский не ждал ничего хорошего:

— Наверное, опять будут менять планы на выпуск микросхем, — думал он, — ну почему нельзя планировать нормально, без вот этих постоянных дёрганий.

Нужно сказать, что здесь он угадал, сначала пересмотрели план завода, естественно в сторону увеличения номенклатуры, чему никто из руководителей других заводов не удивился. А потом и вовсе бахнули из главного калибра, министр электронной промышленности Александр Иванович Шокин на совещании в заключительном слове сказал:

— Партия поставила перед нами задачу выпускать больше товаров народного потребления, поэтому хочу, чтобы на всех производствах подумали, что нам надо сделать, чтобы выполнить это задание.

Вот так, сначала партия поставила задачу, а министр уже говорит про задание. Ну и поручил бы тогда подумать своим бездельникам, коим является подразделение Госплана, а мы бы уже взялись выполнять, если конечно эти планы были подкреплены соответствующими фондами.

— Что, озадачил нас Шокин? — Подошёл к нему директор «Пульсара», — Я вот совершенно не представляю, что конкретно из товара народного потребления мы сможем выпускать. Ну не пылесосы же в конце концов.

— Да, — согласился с ним Эдуард Федорович, — я тоже представить себе не могу, чем можно еще завод нагрузить. Магнитофоны, к примеру, требуют хорошей производственной базы, да и в стране эта ниша уже занята.

— О! А это хорошая идея, — вдруг задумался производственник «Пульсара», — только не просто магнитофон, а видеомагнитофон. Его же для космоса делают, почему не пустить в народ. Надо эту тему обсудить с нашими разработчиками.

— Вот видишь, у тебя уже идеи есть, — позавидовал Венский, — а у меня даже намёка нет. Вообще-то можно было бы что-то «замутить», если бы удалось снизить токи в электрических схемах.

— Хм. А знаешь, как раз недавно мне бюллетень на глаза попался, — заговорил собеседник, — там было описание новых микросхем на полевых транзисторах, так вот, токи для них требуются очень маленькие, в пределах трех — четырех миллиампер.

— Так, то полевые транзисторы, — скривился Эдуард Федорович, — другой технологический процесс, а у нас номенклатура.

— В том-то и дело, что технологический процесс тот же самый, там только маски другие и режимы немного отличаются.

— Да ну? — Не поверил директор минского завода, — а что же сами не возьметесь?

— У нас производственные линии по микросхемам работой на оборонку завалены, да и зачем нам такая логика, слишком уж она «нежная». Ну так что, заинтересовал я тебя, или сразу побоку.

— Заинтересовал, — кивнул Венский, — у тебя есть контакты разработчиков?

— Сейчас, подожди минутку, — достал записную книжку руководитель Пульсара.

* * *

Сижу за световым столом, и переношу на рубеллит третий масочный слой для очередной микросхемы логики. Работа совсем не сложная, но, честно сказать муторная и не интересная. Хорошо еще, что вырезкой защитного слоя другие занимаются. Одно только греет, эта микросхема последняя из серии, дальше мои умения не понадобятся.

— Интересно, — вдруг раздается голос позади меня, — ловко у вас получается.

— А? — Поворачиваюсь я и вижу Троцкого и рядом с ним импозантного мужика, явно какой-то руководящий кадр. — Почему ловко? Обычная работа.