Проект «Наполеон» (СИ) - Уточкин Вячеслав

В школе ведьмаков нам рассказывали о различных клятвах, которые невозможно нарушить. Но наблюдать, как это подтверждается, мне еще не доводилось. Несколько минут я молча думал.

— Хорошо, сейчас с тебя снимут повязку. Ты останешься прикованным, но будешь видеть, как придет купец и его бойцы. Твоя задача — вывести их из строя. Тут в клетках находится предыдущий отряд, все без сознания. Они живы? — спросил его я.

— Да, они все под контролем моего атрибута. Как только снимете повязку, я их разбужу, — промолвил кудесник.

Отчаянные крики донеслись от пыточного стола, заглушая все. Я обернулся и увидел, как бьется в оковах воин, а рядом выгибается в спазмах боли воющий палач. Это продолжалось несколько минут. Тело на столе перестало дергаться, а только тихо стонало. Палач, словно в плохом фильме, дернул ногой и затих. Антонио, видно, перерасходовав энергию, свалился рядом. Жозеф и Кьяра со страхом попятились в мою сторону.

— Стоять! Просто Антонио не рассчитал своих сил. Скоро придет в себя. Все будет в полном порядке, — успокоил я эту парочку.

Стало понятно, насколько они новички. Никогда не были в экстремальных ситуациях или в настоящем бою, несмотря на всю домашнюю подготовку Кьяры и ее команды. Полагаться на них в битве еще нельзя. Герцог берег дочь, да и Жозефа отец явно не посылал на опасные дела.

Пока для них бой — это романтика с красивыми позами и приятным запахом сирени и винограда. Увидев впервые вывалившиеся кишки и унюхав запах испражнений, они в лучшем случае проблюются, а в худшем запаникуют.

— Так, снимите повязку с глаз кудесника! — приказал я им, чтобы переключить их заклинившие мозги. — Кстати, вы до сих пор не представились. — обратился я к кудеснику.

— Князь Маркантонио Боргезе. Я рад знакомству с вами, ведьмак Наполеон.

— Князь, сейчас вас освобождать нельзя. Не увидев вас в цепях, купец может сбежать. Этого допустить нельзя. С вас снимут повязку, и прошу разбудить воина, сидящего в одиночной клетке. И бойцов в самой дальней клетке от входа тоже.

Антонио и Кьяра сняли с него повязку и замерли рядом со мной деревянными истуками. Князь направил взгляд на клетку с одиноким воином и что-то прошептал. Было заметно, как тело воина напряглось. Но он продолжал изображать потерю сознания. Во всем его поведении сразу чувствовался опыт, полученный в кровавых боях.

— Кьяра, идешь к брату и объясняешь ему текущую ситуацию. Он должен четко выполнять мои приказы, или мы его снова усыпим. Жозеф, вон из той бочки возьми воды и напои князя Боргезе, — приказал я и направился к пыточному столу.

Возле него Антонио делал попытки встать. Подойдя, я помог ему утвердиться на ногах. А затем резко приказал сыну купца:

— Представьтесь!

— Андреа из рода Луккези, — сглотнув, ответил он.

— Приведите хотя бы одну причину оставить вам жизнь, — пристально глядя ему в глаза, предложил я.

— Я с самого начала выступил в вашу защиту. Отец явно сошел с ума! Я готов быть в первых рядах тех, кто остановит его! После этого главой рода стану я, и готов принести вассальную клятву лично тебе. Надеюсь, этих аргументов хватит для выкупа моей жизни? — спокойно, не пряча глаз, сказал он.

— Освобождать тебя не буду по тем же причинам, что и князя. После боя обсудим этот вопрос еще раз. Напои его, — велел я подошедшему к нам Жозефу.

Толкнул ногой палача. Похоже, эта падаль сдохла от боли.

— Вы с Антонио оттащите его тело к сундуку и уложите так, словно он спит. Посмотрите, есть ли какая-то одежда в сундуке. После этого сядьте и тихо отдыхайте, — распорядился я и направился к клетке Франческо. Тот уже выбрался наружу.

— Командир, я готов исполнять твои приказы! — не имея даже головного убора, но встав по стойке смирно, объявил он.

Я понял, что нашел проверенных в боях воинов, и на душе сделалось гораздо легче.

Тем временем в сундуке нашлась куча одежды, должно быть, у пленных и отобранной. Мы освободили и одели воинов и Франческо. На меня поглядывали с удивлением, так как я до сих пор щеголял в камзоле Антонио на голое тело. Все равно потом голым лезть в клетку. Встав в центре узилища, я призвал всех к вниманию.

— Леди свои недошпаги отдают воинам. Себе оставляют кинжалы. Вы все прячетесь возле лестницы, так, чтобы не было видно от входа. Купец наверняка будет с охраной. Как только они спустятся до середины лестницы, князь Боргезе должен их усыпить. Вы все сидите тихо и не дергаетесь — а я подбегаю и хватаю купца за голову. Да, голыми руками. Дальше вы режете его охрану, спешите в поместье и убиваете любого вооруженного человека. Ни в коем случае, если хотите выжить, не прикасайтесь ни ко мне, ни к купцу! Я буду вести опаснейший магический поединок! Вопросы есть? Вопросов нет. Приступайте к выполнению плана. Да поможет нам Бог! — закончил я и направился к своей клетке.

Антонио забрал камзол и поднял мою клетку на старое место. Все остальные засуетились, устраиваясь под лестницей, кто-то скрылся за сундуком и телом палача. Я закрыл глаза и приготовился к томительному ожиданию.

Наконец, заскрипела входная дверь. Вошли двое бойцов с факелами. За ними шел долгожданный купец. Нервы были напряжены до предела. Мне казалось, прошла вечность, пока, достигнув середины лестницы, все не рухнули и не покатились вниз. Использовав «Замедление времени», я выпрыгнул из клетки и мгновенно оказался возле купца. Обхватил его голову руками…

* * *

Проснувшись в своей постели, в любимом коттедже на берегу Каспийского моря, я понял, что заболел. Зверски болела голова, выламывало все суставы, и явно был жар. Очень сильно хотелось пить. Дверь открылась и в спальню вошла моя жена, мое солнышко, вкатив сервировочный столик с завтраком.

— Ты еще в постели? Мишка, вылазь из берлоги. Пора вставать! У меня ж презентация! Приедут телевизионщики и будут снимать твои откровения! Расскажешь в сотый раз, как создавал первый в стране город игровой культуры. Вставай, лежебока! — со смехом сказала она.

Но как только я поднялся и набросил халат, спальня закружилась, и я рухнул на пол. С каждой минутой мне становилось все хуже. Еще мне все время казалось, что я подавился, и я безуспешно пытался откашляться или запить водой препятствие в горле, а оно не исчезало. Поездка до реанимационного отделения прошла как в тумане. Вскоре я уже лежал с маской на лице, с трудом втягивая в себя воздух. И начался кошмар.

Стоило мне задремать, как надо мной оказывалось мерзкое темное существо, у которого я различал лишь руки и горящие ненавистью глаза. Навалившись на грудь, оно душило меня изо всех сил. Едва я засыпал, приступы усиливались. Когда я просыпался, кислородная маска смягчала спазмы, но стоило задремать, и все повторялось. Врачи повторяли мне, что это разыгралось воображение и представляет так мою болезнь. Но успокоительные не помогали — я проваливался все глубже в тот же кошмар, только теперь не мог проснуться. Спать было невозможно. Дни и ночи начинали сливаться в нескончаемые мучения, и я понимал, что могу или задохнуться, или сойти с ума.

Ничего не осталось, как использовать это проклятое воображение и начать бороться с болезнью прямо во сне, будто она была настоящим монстром из новейшей игры.

В конце концов, если гад все ещё не может меня задушить, я не так уж плох!

Теперь каждый раз, закрывая глаза и проваливаясь в сон, я старался дотянуться до глотки существа. Руки с когтями держали меня крепко, но теперь я выворачивался. Я бил его в глаза, чувствовал, как под пальцами проминается его бесформенная, влажная и комковатая плоть, словно его сшили из кусков сырого мяса. Я рвал его руки, которые будто росли из случайных мест на туловище. Я дрался, словно в детстве, кусаясь, пинаясь и царапаясь. Здесь у меня не было ничего, только я и мой монстр, моя болезнь.

Врачи говорили, что мое состояние немного улучшается, и так я понял, что все делаю правильно. А настоящий это монстр, или воображение придало такой вид моей болезни, стало совершенно неважно. Мне кололи успокоительное, и я с нетерпением ожидал возвращения к бою. Там, во сне, я почему-то совсем не уставал. Я бесконечно бил, рвал и грыз своего врага. Теперь уже не он меня, а я видел себя душащим его, едва засыпал. И так шли день за днём, а я их едва замечал. Считал их иначе — вот я смог нащупать его подобие шеи, вот я перегрыз его мерзкую лапу, и вот я сам навалился на него сверху и бесконечно душу и бью его дни и ночи. Наяву меня даже привязывали к кровати, так я метался. Я только радовался, что не сказал врачам о монстре, и меня не считают сумасшедшим, а только пациентом с сильными спазмами и припадками кашля.