Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

— Да я не против, — устало улыбнулся экспат и широко зевнул, прикрыв рот ладонью. — Извините.

— Э, брат, да ты и правда спишь на ходу, — недовольно прицокнул языком подполковник. — Так не годится. Иди, отдыхай. Но запомни, завтра обязательно поговорим!

— По имеющимся у нас данным, люфтваффе базируются на аэродроме мыса Херсонес, — начштаба штурмового авиаполка указал нужное место на карте. — Там расположена истребительная группа «Иммельман», в составе которой насчитывается около пятидесяти «мессершмиттов» и «фокке-вульфов». Основная ударная сила — это штурмовики Ю-87 и Хе-129. Это еще около шестидесяти-семидесяти машин.

— Богато! — невольно присвистнул Дивин.

— И не говори, — хмуро произнес Мечайкин, прикуривая очередную папиросу. — Бьют, гады по нашему плацдарму возле Керчи, да и переправы через Сиваш уничтожают постоянно. Житья от них нет!

— Хотите, чтобы я помог с ними разобраться? — спросил напрямик Григорий. Просчитать потребности подполковника особого труда не составляло. — Вот только…не маловато будет одного бомбера на такую ораву?

— Зачем же в одиночку-то переть? — искренне удивился комполка. — У нас какая задумка: ты ведь, насколько я в курсе, как-то уже лидировал группу «ильюшиных» в атаке на аэродром?

— Было дело. Еще на Украине.

— Вот! — обрадовался подполковник. — Так давай повторим? Только с некоторыми доработками. Поднимешься на рассвете, включишь АНО, а мои хлопцы за тобой пойдут. Как птахи перелетные за вожаком. Сам знаешь, «илы» для ночных полетов приспособлены слабо, без твоего чудо-зрения лишь побьются понапрасну. А так, на цель их выведешь, и они нормально отработают. Ну а домой уже при свете дня вернутся. А с «маленькими» я договорюсь, они прикроют.

— Заманчиво, — экспат задумчиво потер лоб. — Заманчиво. Накроем гадов в гнезде и прихлопнем одним ударом. Но…ведь у них там, небось, зениток под каждым кустом понатыкано? А ну, как посшибают еще на подлете? Тут ведь не Украина, особо не поманеврируешь. Там-то мы хитро курс проложили изначально и на фрицевский аэродром вышли фактически из немецкого тыла. Здесь такой фокус не пройдет. Может быть, имеет смысл сначала ночью хорошенько обработать позиции ЗА, а уж потом штурмануть?

— Спугнем, — насупился Ян Викторович. — Немец не дурак, враз сообразит, что мы налет готовим. Рассредоточит зенитки, подтянет новые, подготовит засады артиллерийские и вот тогда точно на подходе раздолбает. Нет, их надо брать сонными!

Григорий задумался. Не нравился ему предложенный Мечайкиным план штурмовки фашистского аэродрома. Вот не лежала душа, хоть убей. Авантюрой попахивало. А он давно уже уяснил для себя, что лихой кавалерийский наскок не всегда заканчивается победой. Можно и кровушкой умыться.

— Подумать надо, — сказал он, в конце концов. — Крепко подумать.

Глава 18

— Весной пахнет! — Рутолов остановился и шумно втянул ноздрями воздух. — Чуете?

Экспат недоверчиво усмехнулся. О чем это штурман говорит? Дивин скользнул взглядом по сторонам. Вокруг шумела обычная жизнь никогда не засыпающего аэродрома. Где-то раздавались удары металла по металлу, кричал, подзывая бензовоз, чумазый механик, бригада БАО колдовала у взлетки. Мимо прошагала смена часовых вместе с разводящим.

— Савелий, ты весну чувствуешь?

Старшина изумленно захлопал глазами.

— Вроде есть что-то такое, — неуверенно промямлил он. — Как тут поймешь, ведь бензином все провоняло, да порохом. Разве что с моря ветер свежий иногда дует?

— Эх ты! — разочарованно махнул рукой штурман. — Пенек глухой!

Горбунов обиженно засопел.

— Зря ты так, — неодобрительно покачал головой Дивин. — В самом деле, поди, пойми что-то в этом бедламе. Вон, канонада вдалеке грохочет — слышим. Земля от взрывов под ногами иногда дрожит — тоже знакомо. А весна…ну, наверное, идет себе и идет. Как обычно. Чего завелся-то?

— А, ну вас, к лешему! — окончательно расстроился Рутолов и отвернулся.

— Гляньте, товарищ командир, никак «горбатые» возвращаются? — Стрелок-радист деликатно тронул экспата за локоть. — Вон и комполка из блиндажа своего вылез — встречает.

Две группы «илов» шли низко над землей, выстраивая «коробочку» захода на посадку. Сверху их прикрывали «яки» и пара ЛаГГ-3. Истребители кружили над аэродромом, карауля штурмовиков от возможной атаки немецких «охотников».

— Во второй шестерки одной машины не хватает, — процедил Григорий. — И замыкающий едва-едва в воздухе держится. Видать, серьезно досталось парню.

Ведущий подал сигнал, распуская группу. «Ильюшины» начали садиться. Подбитый штурмовик нарезал круги неподалеку. Ситуация была экспату кристально ясна: горючка у ребят на исходе и времени на дополнительные маневры попросту нет. Пусти того бедолагу первым и, если вдруг, он заглохнет или разобьется на взлетной полосе, то пострадают все остальные экипажи. Жестоко, но никуда не денешься.

— «Санитарку» и пожарную машину быстро сюда! — зычно скомандовал тем временем Мечайкин. Подполковник напряженно наблюдал за последним штурмовиком, кусая губы. — Давай, давай, родной! — приговаривал он. — Выравнивай. Молодчинка! А теперь убирай газ! Убирай!

Ил-2 на большой скорости плюхнулся на землю почти в центре аэродрома, оторвал знатного «козла» и неуклюже покатился, рыская из стороны в сторону. Прокатился несколько метров и вдруг завертелся-закружился на правой стойке волчком. К нему наперегонки мчались пожарная и санитарная машины, бежали летчики и механики.

В этот момент экспат звериным чутьем понял — сейчас случится что-то нехорошее и упал прямо там, где стоял, громко крикнув «Ложись!» своим товарищам.

Вовремя!

Пушки и пулеметы подбитого «ильюхи» вдруг заработали. И, если, первые практически сразу же замолчали, успев выплюнуть всего по одному-два снаряда, то ШКАСы исправно исполосовали огненными трассами все вокруг. К счастью, большинство пуль ушло в «молоко», но часть все же нашла себе цель. И к затихающему реву двигателя мгновенно добавились крики боли раненых.

— Целы? — Григорий осторожно приподнял голову, едва стихла стрельба.

— Нормально, — почти синхронно отозвались штурман со стрелком. — А ты?

— В порядке. Пошли, что ли, глянем?

Штурмовик стоял, накренившись на бок. Могучая машина сильно пострадала в бою. Огромная рваная дыра зияла на левой плоскости, почти половина руля поворота отсутствовала, фонарь кабины был пробит в нескольких местах осколками и снарядами.

Потерявшего сознание летчика осторожно вытаскивали наружу. Санитары торопливо разворачивали брезентовые носилки. Стрелок неловко выбирался со своего места, глупо улыбаясь. Так, словно был не в себе. А молоденькая медсестра с огромной парусиновой сумкой с красным крестом на боку, хлопотала над пострадавшим от шальной пули мотористом. Рядом неподвижно застыли два тела.

— Дела, — протянул Рутолов, вздрогнув. — Кощей, хорошо, что ты нам велел падать, тоже могли бы под очередь попасть. Как понял, что он палить начнет?

— А у меня прямо над головой пули просвистели, — лихорадочно блестя глазами, быстро сказал Савелий. — Лежу, а они — фьюить, фьюить! Голову руками закрыл и жду. Главное, умом-то понимаю, что попадет и башка тут же разлетится вдребезги, а все равно ладошками закрываюсь, словно помогут.

— Не пойму, как он в воздухе-то умудрялся держаться? — удивленно покачал головой экспат, разглядывая изуродованный самолет с профессиональным интересом. — По всему выходит, что должен был шмякнуться еще на подходе. Как летел? И здесь своих пропускал.

— Как в песне летел, — криво улыбнулся Мечайкин. Он подошел к ним сбоку и встал рядом. Комполка нервно разминал в руках папиросу. — Ну этой, знаешь: «На честном слове и на одном крыле!» Или как там правильно в фильме было? А, черт с ней. Помнишь своего «крестника», Кощей? Ну, Марк. Марк Томашевич.

— А, младший лейтенант? Тот, которого я в трибунале встретил? Как же, помню.