Солдаты Солнца. Книга 1 - Хэриссон Джеймс

– Никак нет, полковник! Это совершенно невозможно – это наше тайное убежище, наш тайный бункер: никто не может сюда войти или выйти без особого кодового криочипа и кодового шифра.

Гэбриэл отставил чашку в сторону:

– Наночипа, Андрей…

– Нет-нет, полковник! Я никогда не ошибаюсь: нельзя вводить два однородных наночипа человеку первой структуры.

– Первой структуры?

– Таких, как вы, Гэбриэл! Вы – человек первой структуры: «адам-ева». Лео – человек второй структуры: «космос». А я – человек третьей структуры: «генокер». Есть и другие, но они разношёрстны и не превалируют в нашем человеческом обществе.

– Не надо, Андрей, о других! О криочипе поподробнее, если можно.

– Вам можно всё рассказывать. Отец сказал, что бы Гэбриэл Харрис тебя ни попросил или ни приказал, и даже в случае моей смерти, слушайся его во всём: его и Мишу, немного Лео, но Гэбриэла – как главного, как меня самого.

– Твой отец очень мудрый человек, Андрей. Расскажи мне всё про криочип.

– Отсюда нельзя выйти и нельзя войти, если в биоорганизме нет кодового криочипа: «ключ». Этот чип имеет особую адъювантную сборку: протонно-молекулярную структуру жидкокристаллического криометалла – которую отец создал, чтобы дополнительно оградить бункер от любого чужеродного проникновения извне. Но если сюда всё-таки завести чужого, нужно в течение суток ввести ему кодовый криочип «ключ», иначе он погибнет, криобункер уничтожит его. Правда, если разрушить защитную оболочку криобункера, что отец считает практически невозможным, можно войти внутрь и без криочипа «ключ», и без кодового ключа-слова. Понимаете? Кодовый криочип и кодовое слово – это ключи. А замок – это весь этот криобункер!

– Но разве можно ставить человеку одновременно два чипа? Джон говорил, что это смертельно для нормального жизнеобеспечения почти любой биоорганики. Нужен довольно продолжительный отрезок времени между введениями разных наночипов: стационарный период реабилитации организма длится достаточно долгое время – от нескольких месяцев до нескольких лет. Да и последствия наслоения практически непредвиденны.

– Не всё так просто! Криочип – не наночип, он может безопасно соседствовать с наночипом и в этом его колоссальное преимущество.

– Это значит, что в каждом, кто здесь сейчас находится, обязательно есть такой пропускной криочип?

– Конечно! Принцип простой: ты выходишь, но тебе придётся всё равно вернуться – и ты сможешь беспрепятственно пройти всю систему криозащиты бункера, если в тебе есть «ключ» от «замка» криобункера.

– А если я всё-таки захочу тайно провести кого-то чужого в бункер?

– У вас ничего не выйдет: автономная система криозащиты на время отключит вашего чужого. Придётся такого «пациента» срочно выставлять отсюда вон или ставить ему кодовый криочип, иначе криозащита бункера его попросту умертвит.

– Как?!

– Заморозит до смерти – в десятую долю секунды! Человек даже не успеет понять, что же с ним произошло. Генокеры и мутанты тоже не пройдут этой безотказной системы криозащиты.

– Вот это Джон нагородил! Как только ему это удалось?

– Это не совсем так, – Андрея явно смутил такой напор полковника. – Не всё нагородил только отец… и не ко всему приложил руку только он…

– Понимаю! – Гэбриэл подмигнул мальчишке-генокеру. – Знаем, что не один – у него же ещё есть помощник. Но ведь в каждой системе есть слабые места! Ведь так, Андрей?

– Я не знаю. Но отец говорит, если что и сможет разрушить «Ар…» М-мм, наш криобункер… то, наверняка, это будет какая-нибудь очень и очень большая протонная бомба – с целую луну.

– Ах, эти чёртовы гении! Нет-нет, да и зарываются в своём величии.

Гэбриэл похлопал мальчишку по плечу:

– Не переживай, Андрей, в этом городе вряд ли найдётся настолько безумный придурок, чтобы уничтожить весь свой мир и планету из-за какого-то там бункера… даже если этот уникальный придурок окажется генералом Бэкквардом.

– Вы не знаете генерала-президента Бэккварда.

– Да-ааа?!

– Вы знали полковника Бэккварда – с тех пор прошло сорок лет. Многое изменилось с тех пор, многое!

– Это мы как-нибудь переживём! И не такое переживали… Андрей, что это за хитроумный наночип «военной полиции», из-за которого никто не может пройти Чёрную Смерть? Честно говоря, из психованных объяснений Джона и Миши за столом я мало что понял. Он что – типа вируса?

– Точнее не скажешь! Собственно, мне кажется, пройти Чёрную Смерть не могут не из-за самого наночипа, а из-за его ауры.

– Ауры?

– Каждый наночип так или иначе воздействует на энергетическую оболочку биосистемы, в данном случае – человека. Энергетическая насыщенность наночипа «военной полиции» делает ауру вокруг головы человека не радужной, какая она есть на самом деле, и даже не серой – допустимой при некоторых отклонениях. А яркой грязно-зелёной! Очень неприятной и тяжело воспринимаемой человеческим глазом, если смотреть на это явление через спецприбор: полицейский сканер – ПЧ. На его экране хорошо видна аура как всего биотела, так и аура головы. Даже если вся аура тела будет любого радужного цвета, а голова грязно-зелёной, значит, всё: вы – военный или бывший военный. Не надо никаких вживляемых в тело номерных имплантатов: посмотрел на экран – результат налицо.

– Точнее, на лице!

– Мы не знаем почему, но куполу Чёрной Смерти почему-то именно эта аура, как и сами люди-монстры и генокеры, не по вкусу.

– А какие ауры у людей-монстров и генокеров?

– Да, собственно, почти такие же, как у нас всех. Разве что сильно искривлённые по контуру и всегда блуждающие.

– Блуждающие?

– Это значит мерцающие, сильно отклоняющиеся от нормальной яйцеобразной формы биополя.

– Понятно! А почему именно наночипы Джона? Почему они?

– Потому что все наночипы моего отца «ручные»: их нельзя просто так повторить, копировать, идентифицировать на предмет трансгенной инженерии. Все наночипы отца, помимо обязательного «инженерного курса», замешаны на амальгаме из чистого серебра, выращенного на целом Х-кристалле и… его собственной крови.

– Собственной крови Джона?

– Да! И «банка крови» отца у нас нет. Когда его не станет, не станет и «ручных» наночипов «молодости»! С наночипами «военной полиции» всё проще: отец поставляет необходимый «инженерный» материал наверх, в Наноцентр, а там уже наштамповывают этих военных роботов, как горох, сколько нужно на заказ. Часть наночипов отправляется на Каффу, но там больше всего нуждаются именно в «ручных» наночипах моего отца, в наночипах «молодости».

– Кто бы сомневался!

– И серебро, и чистая человеческая кровь – это колоссальные по своей энергии и сборности информационно ёмкие «жидкие металлы». Запоминая заложенную информацию, наночип после передаёт её поэтапно: от первоначального «твёрдого» состояния, до последующего «жидкого» и в конце – «газообразного» с отпечатком первоначальной памяти наночипа. Растворяясь в крови, мозге или другом органе биоструктуры, наночипы отца делают процесс перенакопления информации практически необратимым. Этим чипы профессора Румаркера существенно отличаются от более простых «инженерных» – воспроизвести «ручные» никак не возможно: каждый, независимо от одинаковости предназначения, совершенно индивидуален и невоспроизводим. Поэтому их ещё называют «наночипами древних».

– Джон всегда был себе на уме! А ещё говорит, что я перестраховщик… А скажи-ка мне, мой мальчик, какие наночипы профессор внедрил в наши «древние» организмы – в Команду «Альфа»? Ну кроме кодового криочипа «ключ».

– Это долго объяснять.

– А я никуда теперь не спешу, Андрей.

– Ваша просьба для меня приказ, Гэбриэл… Да, я помогал отцу ставить вам всем и наночипы, и криочипы. Когда отец волнуется или сильно переживает, он всегда все операции и исследования проводит вместе со мной: у меня не дрожат руки и я не ошибаюсь в расчётах, которые отец никогда не заносит в компьютер. Он всё держит в своей голове – боится, что его передовыми прорывами воспользуются нечистые на руку учёные и военные.