Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— Нет. Нет! Не надо! Братцы!

Ведомый на казнь орал, вырывался. Я остановился, наблюдал. Страшная казнь, отвратительная, но быстрая, от болевого шока умереть должен почти мгновенно. Это не за лошадью по степи несколько дней волочиться и не на коле сидеть.

М-да, сурово у них здесь. Черствею я, все жестче становлюсь. Когда закон строгий, но справедливый подстраиваюсь.

Видел, как руки привязали к веревкам. Закинули на одно седло, закрепили. Он все еще брыкался, получал удары. Черед дошел до ног. Завыл, понимая, что конец пришел. Не спастись уже, не разжалобить.

Я отвернулся. Дальше надо двигаться, здесь и без меня дела поделают.

— Ванька! — Отправился искать своего слугу.

Он переправился одним из последних. Моего коня вел бережно. После того, как я его служилым людям передал, они его вернули слуге. Молодцы, не обидели.

— Хозяин, как вы? — Лица на нем не было. Напряженный, даже испуганный малость.

— Нормально.

Раздался громкий крик, но мигом стих. Кончено все. Слуга мой зато еще сильнее насторожился. Озираться начал.

— Казнят там. — Я невесело хмыкнул. — Кончено все уже.

Трупы продолжали лежать там, где я их оставил, Иван уставился на них. Особенно настораживал его тот, что в ветвях на дереве застрял.

— Это, это…

— Ванька, портянки есть сухие? — Отвлек его от ненужных размышлений. Живых бояться надо, а мертвые они что? Они уже не сотворят ничего.

— А, хозяин, да, конечно.

Хорошо, что я его взял, расторопный парень, смышленый. Да и за меня он горой. Чуть что, не подведет. Толку в бою не много, но порой, и такая крупица может чашу весов переломить.

— Может и исподнее? — Разошелся я.

— Конечно. А вы что же это? — Он с удивлением уставился на меня.

— Не в доспехах же мне через реку переплывать и засаду их бить, Ванька.

Он икнул. Дрогнул, но тут же полез в мешки.

— Что же вы по воде-то холодной… — Ворчал что-то еще, но я не вслушивался.

Достал все, передал. Отлично. Молодец.

— Давай, помогай.

Две минуты ушло у меня, чтобы с его участием раздеться догола, обтереться старыми рубахами. Хорошенько так, до красна, чтобы еще сильнее согреться. Следом облачится по новой, в чистое и сухое. Сапог новых нет, но не беда. Эти не сильно промокли. Портянки сменил, уже ногам нормально.

— В крови все, хозяин. — Иван сокрушенно покачал головой. — Не отмою.

— Да и ладно. Пятна будут, не страшно. Потом новое добудем.

Он кивнул, сокрушенно.

Сам я взлетел в седло.

Пора вести отряд дальше.

Начал раздавать приказы. Три дозора отправил. Один к реке с указаниями того, как теперь стрельцам действовать. Второй вперед, третий от реки, вглубь территории. Приказал далеко не отходить. Полверсты и сообщать, что да как.

Дальше двинулись лесом.

Дубы, что росли по берегам реки, закончились. Здесь ввысь вздымались могучие корабельные сосны. Прямые, красивые исполины. Воздух был смолист и приятен. Я протянул руку, сорвал пару небольших зеленых веток. Заварю на привале, вечерком. И от простуды хорошо такой отвар, да и целом вкусно и тонизирует.

Солнце клонилось к закату. До сумерек надо сделать все, успеть. Идея ночного штурма мне не нравилась. План наш полностью разыграть до заката надо. А мы здесь малость задержались, ускоряться нужно.

По моему приказу стали забирать вдаль от реки, обходить. Двигаться так, чтобы зайти к поместью прямо в тыл. Со стороны Поля, а не с реки.

Сотники, да и вообще все люди служилые, после слов плененного, а затем казненного человека посуровели. Почти не говорили, больше молчали. И хорошо это. Мы уже на территории противника, смотреть в оба нужно, слушать лес.

Он, как известно, тишину любит.

Час прошел. Может, даже чуть больше с момента форсирования речки Тавровки. Обходили мы поместье, с тыла заходили. Здесь все отчетливее присутствовали признаки людской жизни. Тропы топтаные, следы всадников то здесь, то там. Кусты помятые, ломанные, кое-где пеньки срубленные. Засечки на деревьях встречались еле видные. Оставляли здесь пометки люди.

А еще, все чаще встречались курганы и ямы. Старые, если не сказать — древние, покоящиеся среди холмистой, поросшей лесом местности. Хоронили здесь людей, давно. Немного, но все говорило, что идем мы к месту давних становищ степняков на пути в русскую землю.

Прошло еще немного времени.

— Сейчас вот этот холм обойдем… — Тренко заговорил как-то внезапно, вывел меня из раздумий. — И на подъем в холм. Там его слободка, или хутор. Жилище в общем. На самом верху.

— Понял. Сколько еще?

— Мыслю, если прямо, то поменьше версты будет. Чуть.

Я прислушался. Звука работы пока неслышно. Надо бы разведать.

— Мыслю. — Тренко говорил спокойно. — Работа близ воды идет. Отсюда не слышим, холм мешает.

Махнул рукой. Мы обогнули холм. И уткнулись в отлично протоптанную тропу. Можно даже сказать дорогу. Машина, привычная мне, Нива какая-нибудь, может, и не пройдет. Узко слишком, деревья близко со своими ветвями. Но два коня разойдутся точно.

Это была просека, деревья вырублены, организованы места под разбитие лагерей. Валежник собран в удобные кучи, а попиленные бревна сохнут — дрова.

Здесь нас поджидал передовой дозорный отряд.

— Что же там у реки, если здесь так. — Тихо и зло проговорил я. — Сколько до поместья?

— Отсюда полверсты, может, чуть больше. — Выдал Тренко. — Мыслю, эта дорога к нему идет. Недавно ее прорубили.

— Давай со мной и еще четверо. — Я отдал приказ сотнику и, прихватив с собой малый отряд, отправился на разведку.

Глава 18

Я спешился, осмотрелся, двинулся вперед, вверх на пологий холм.

Мой небольшой отряд следовал по пятам. Двигались медленно, аккуратно, не шумели. Обходили кустарник и участки бурелома. Крались так, чтобы сверху, где располагалось поместье Жука, нас видно не было. Здесь уже отчетливо улавливалось близкое присутствие человека. Срубы деревьев, вычищенный от валежника и сухостоя лес. Все мало-мальски годное разобрали на дрова. Ели росли все реже, звериных троп и нор видно не было.

Я прислушивался.

Впереди все отчетливее слышался шум, гам и ругань. В поместье творилась суета. Махнул рукой, увлекая спутников за собой. Прошли еще немного и вышли к укреплениям как раз с тыла.

Да это был не просто хутор, настоящая малая крепость.

Метров пятьдесят вырубки, за которой имелся ров с надолбами. А за ним частокол метра, эдак четыре высотой. Хорошо сделанный, свежий, из сосновых бревен. Диаметром метров сорок с теремом и хозяйственными постройками внутри. Справа возвышалась над всей этой фортификацией башня. На ней я приметил суетящегося человека. Он что-то кричал, размахивал руками.

Мой малый отряд засел в кустах, недалеко от вырубки, наблюдал за происходящим.

Если я все верно рассчитал, то стрельцы сейчас должны подходить или уже выгружаться на берегу вблизи поместья. Там, внизу в полной видимости. Раз их заметили на подходе, то скрываться, смысла нет. Это будет как раз отвлекающий маневр. Их, моих людей — пять десятков. Это раза в четыре больше, чем сил у Жука. Думаю, он запрется в поместье и не будет торопить события. Удирать? А зачем? Можно договориться, можно отбиться, на крайний случай ночью улизнуть. Уверен — подземный ход у него есть, а полсотни — хоть и много, но не так чтобы перекрыть все входы и выходы.

Штурм такими силами столь укрепленного острога без дополнительной артиллерийской поддержки выглядел не очень хорошим планом. Потерь будет много. Враг же будет отстреливаться, и у него гораздо более выгодная позиция.

По этой причине стрельцам была поставлена задача неспешно пристать к берегу, начать выгружаться и осматривать территорию. Делать вид, что они действуют неуверенно, проводят разведку, собираются. А по факту — ждать меня.

— Так, Тренко, сотоварищ мой. — Я заговорил шепотом, выдавал установку. — Поместье полукольцом окружить, чтобы ни одна живая душа не прошла. Это раз. В тылу пару дозоров на дороге этой новой поставить. Чтобы не дай бог кто нам в тыл не ударил. Это два. Подготовить затинные пищали. Филарет в курсе, как это делается, мы обсуждали. Три. Задача ясна?