(Один из старейших орденов Европы — Орден Святого Георгия, награда Баварии)
Надо сказать, что первая официальная встреча с императором Александром Николаевичем произошла в тронном зале Зимнего дворца и была весьма кратковременной. Обычное протокольное мероприятие, которое длилось не более пяти минут. Фактически, произошел обмен правительственными наградами. Я вручил императору Орден Святого Георгия (вторая по значимости награда королевства Бавария — орден Святого Губерта у императора уже в копилке иностранных орденов имелся), он мне в ответ Орден Андрея Первозванного[1]. Были произнесены протокольные фразы, строго ограниченные этикетом, и ни слова сверх того. И лишь примерно через час после посещения тронного зала меня проводили в личный кабинет императора, где и состоялась наша первая, опять же, непродолжительная беседа.
(император Александр Николаевич в рабочем кабинете, фото тех лет)
— Людвиг, брат мой, у меня предложение отставить эти титулования, я считаю вас другом, поэтому при личном общении вполне уместно называть друг друга по имени.
Первую фразу нашего разговора государь-император произнес на отличном французском, который в ЭТОМ времени был официальным языком межгосударственного общения. Более того, на нем обязательно дублировались договора между различными странами, в первую очередь, разноязыкими. Да и дипломатическая переписка чаще всего шла на французском. Ну, а тут еще Александр мне уже не дядюшка, а брат, ибо я коронован баварской короной, а все монархи между собой братья. И когда русский император обращался к кому-то из наполеонов не «мой брат», а как-то по-иному, то намекал на то, что трон им узурпирован и никакого отношения к не дружной семье европейских властителей тот не имеет[2].
— Соглашусь с вами, брат мой Александр.
— О! Слухи о том, что вы в совершенстве владеете русским языком не преувеличены! — император был приятно удивлен.
— Мой русский далек от совершенства, Александр Николаевич. Но я стараюсь в нем практиковаться, особенно с моим советником Бисмарком, который в прошлом служил послом в Санкт-Петербурге.
— В таком случае и мне стоит немного попрактиковаться в родном языке. К сожалению, чаще приходится говорить по-французски. Во времена Отечественной войны с Наполеоном при дворе вернулась мода на русский, но подъем патриотизма прошел. О чем я лично, как государь, могу только сожалеть.
Сказав эти слова, император позвонил в колокольчик. Появился лакей, быстро выставивший на стол несколько графинов с приятного цвета вином и один — с водкой. На соседнем столике оказались коробки с сигарами и кисеты с трубочным табаком. Надо сказать, что прием меня в личном кабинете это уже признак доверия и весьма великая честь для незнакомого, фактически, человека. Обставлен кабинет был достаточно хаотично, как для моего хайтековского вкуса, да и совершенно не функционально. Но такова дань времени. Все эти картинки, милые безделушки, которые сбивают с мысли и мешают сосредоточиться на работе — признак этого времени и ничего более! Типичная обстановка любого кабинета любой коронованной (и не только) особы. Мой минималистический кабинет говорит либо о бедности его хозяина или (что более подходит под мой случай) о его скаредности и чисто немецкой прижимистости. Император налил себе лафит (я так решил по характерной рюмке, которую тут именуют лафитником). Лично меня французские вина вообще не слишком-то вдохновляют, предпочитаю им итальянские. Но тут я налил себе чуть-чуть русской водки.
— Мне кажется, что тут, в России, уместно будет отведать вашей водки. Прозит!
Выпили. И тут я заметил, что после этих моих слов Александр как-то сразу же заулыбался. Ну да. какой русский не любит быстрой езды, особенно после графинчика водки!
— Я хочу выразить Людвиг тебе огромную благодарность. Сведения, которые ты передал в письме постепенно подтверждаются. Только ответь мне, откуда они у тебя? Я был потрясен столь точными координатами скрытых в недрах нашей земли сокровищ.
Ну и как тебе рассказать, что эти координаты меня перед тем, как перебросить сюда, в ЭТО время (пусть и ошиблись на пол столетия) заставили зазубрить наизусть как «Отче наш»? Но альтернативную версию я всё-таки сумел придумать, еще когда письмо писал. Теперь посмотрим, пройдет она проверку на прочность или нет.
— Вы же знаете, брат мой, что орден Тамплиеров в середине тринадцатого века был очень богат и влиятелен. В то же время до рыцарей ордена доходили слухи об угрозе, которая шла с востока. Примерно за пятнадцать лет до нашествия Батыя на Русь в степь ушла тайная экспедиция ордена. В ее составе были не только братья-рыцари, но и купцы и рудознатцы. Один из них, Ульрих Рейнгер вернулся спустя целых сорок два года. Именно его отчет я нашел в архивах ордена, по счастливой случайности его не обнаружили, точнее, не смогли расшифровать.
Сделал небольшую паузу, налил себе обычной воды из графина (по счастливому случаю вода тоже присутствовала среди напитков), сделал несколько глотков, но при этом старался уловить эмоциональный отклик от Александра. Но тот был как скала, ни единой эмоции на лице.
— Расшифровкой мои люди занимаются до сих пор. Удалось многое узнать, брат мой, многое. Видимо, орден призвал для этой миссии самых лучших. А возможности у них были весьма значительные.
— И ты, брат мой Людвиг, готов поделиться этими сведениями? — забросил пробный шар Александр. Конечно, его этот вопрос серьезным образом заинтересовал.
— Несомненно, Александр Николаевич.
— Что хочет Бавария за эти сведения от Российской империи?
А император быстро сориентировался. Такие сведения не могут быть решены между двумя людьми, даже монархами — это уже государственные интересы. И уровень — межимперский, как мне лично кажется. Собрался с духом и отвечаю:
— Ни я лично, ни Баварское королевство, ни Германская империя за эти сведения никаких преференций не желает. Наши добрые отношения намного важнее. Но я знаю, насколько Россия нуждается в образованных специалистах, без которых даже на то чтобы проверить все эти сведения — уйдут годы, а развитие державы не терпит застоя. Посему, если будет на то ваша милость, мы готовы предоставить своих специалистов для точного поиска и налаживания промышленной эксплуатации тех месторождений, что будут найдены.
На рабочий стол российского монарха лег конверт, скрепленный государственной печатью королевства.
— К сожалению, Людвиг, я не смогу сегодня уделить вам больше времени. Но на завтра я приглашаю вас на семейный обед. Думаю, после трапезы мы найдем возможность продолжить нашу беседу.
Ага! Так я ему и поверил! Хочет немедленно вскрыть конверт и выяснить, что там такого интересного. Да и с людьми посоветоваться не мешает, теми. Кто стоит у престола и помогает государю в его начинаниях. Ну что же… Кто я такой, чтобы противиться воли императора? Тем более, две короткие встречи за один день более чем достаточно для первого знакомства.
[1] Еще одна иллюстрация традиций монархий Европы — обмен высшими наградами между их представителями. Император Александр имел в своей коллекции ордена практически всех государств Европы, уж всех германских государств — не только королевств, но и княжеств — абсолютно точно. В РИ Людвиг Баварский тоже был награжден орденом Андрея Первозванного.
[2] Такую пощечину получил в свое время и Наполеон Великий (Первый) и Наполеон не столь великий (Третий).
Глава шестьдесят шестая. Раздумья у окна
