Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

— Кстати, — обратился я к Гене, отламывая кусочек хлеба. — Что там по поводу моего завещания? Надо ведь пригласить нотариуса и переписать его.

Глава 17

Генка тяжело вздохнул, отставив свою стопку:

— Ну, ты опять это? Я думал, ты не всерьёз.

— Очень даже всерьёз, — строго сказал я, перевёл взгляд на Галину: — Галина Степановна, а вы знали, что были в моём предыдущем завещании?

Галина встревоженно взглянула на меня, её добрые глаза расширились от неподдельного испуга.

— Ох, Евгеша! — в ужасе произнесла она. — Зачем это вы? Мне ничего не надо! Да и куда годится вообще о таком думать? Я старая уже, и уж точно мне на тот свет первой собираться… — Она замолчала, судорожно сжав салфетку.

Нет, конечно, Галя не знала. Так сыграть невозможно.

— Не переживайте вы так, — сказал я ей. — Я решил переписать завещание. Хочу пожертвовать все свои деньги в фонд помощи сиротам.

Генка неодобрительно покачал головой, тяжело вздохнул, налил себе коньяка и залпом опрокинул стопку. Вовка странно как-то дёрнулся, помрачнел, а наткнувшись на мой изучающий взгляд, резко опустил голову и уткнулся взглядом в тарелку. Очень интересно, с чего бы ему вдруг так напрягаться, если его никаким боком в завещании нет?

В столовой повисла тяжёлая, звенящая тишина. Первой заговорила Галина Степановна:

— Это доброе дело, Евгеша. Там, наверху, вам зачтётся. Я тоже с каждой зарплаты пусть немного, но перевожу в фонд помощи больным деткам. А это вы большое дело сделаете. Только зачем в таком молодом возрасте о смерти думать? Да и вообще ни к ночи такие разговоры…

Её слова прозвучали как попытка сгладить напряжение, но они только подчеркнули его. Я продолжал сверлить Вову пристальным взглядом. И ему, кажется, от этого стало совсем неловко. Он сидел, сгорбившись и нервно ковырял вилкой пюре.

— Вова, что-то случилось? — спросил я прямо. — Не по душе тебе моё решение? Или есть что сказать?

Он едва заметно вздрогнул. Кинул на меня быстрый, скользящий взгляд исподлобья.

— Да не, Жень Михалыч, — натужно и сипло протянул он. — Просто что-то голова резко заболела. С непривычки, видимо… не стоило мне пить. Если вы не против, могу я идти?

Я выдержал паузу, изучая его. Он сидел, продолжая сутулиться, пальцы сжимали вилку так, что костяшки побелели.

— Иди, конечно, — медленно кивнул я. — Выспись.

Вова резко отодвинул стул, который с противным, визгливым скрипом отъехал назад по полу. Вскочил и, не глядя ни на кого, быстро удалился из столовой.

В наступившей тишине Генка фыркнул:

— Ох и молодежь слабая нынче пошла. От одной рюмки валит.

Я посмотрел на Генку, видимо он ничего странного не заметил.

— Что ж, — сказал я, нарушая тягостное молчание. — Кажется, ужин подошёл к концу. Спасибо, Галина Степановна, было очень вкусно. А теперь стоит заняться работой.

Я взглянул на Кристину, и она коротко кивнула. Все медленно поднялись из-за стола. Галина Степановна, вздыхая, принялась собирать посуду.

Я же решил, что неплохо бы задать пару вопросов Гене, пока тот не уехал домой.

Мы с Кристиной и Геной вернулись в холл. Генка начал что-то нажимать в телефоне и уже явно хотел попрощаться, но я его остановил:

— Геннадий, задержись на минутку, — сказал я, когда тот направился к выходу. — Хочу кое-что уточнить по поводу одного дела.

Генка обернулся и с готовностью кивнул:

— Да, конечно, Женёк. Чё за дело?

Я взглянул на Кристину, которая уже взяла в руки папку:

— Подожди, пожалуйста, меня в кабинете. Я скоро.

Она коротко кивнула и без лишних вопросов направилась в сторону лестницы.

— Что-то серьёзное? — вскинул Генка брови. — Я там Сашку вызвал, чтобы тот меня домой отвёз. Но если надолго, могу отменить.

— Нет, много времени не займёт, — сказал я, кивнул в сторону входной двери. — Идём на улицу, проведу тебя.

Генка озадаченно кивнул, и мы вышли в вечернюю, ночную прохладу.

— Ген, ты Вову как давно знаешь? — спросил я.

— Дык, он у тебя водителем уже третий год, — ответил Гена, а затем нахмурился и с подозрительностью уставился на меня: — А что?

— Да как-то подозрительно он себя на ужине вел, когда я заявил, что наследство оставлю сиротам.

— Ну, знаешь, мне эта идея тоже не нравится, и я тебе уже говорил. Но дело твое, конечно. А ты куда по поводу Вовчика клонишь? Думаешь, это он тебе тормоза повредил, что ли?

Вопрос повис в прохладном ночном воздухе.

— А мог? — спросил я.

Генка нахмурился, какое-то время молчал, затем покачал головой.

— Да ну на хрена ему это? К тому же я что, по-твоему, тебе кого попало с улицы приставил? Я всех своих новеньких по базе проверяю. А Вовчик у нас уже пять лет. Сначала чоповцем, теперь твоим водителем. Человек проверенный, ни в чем таком ни разу не замечен.

Я продолжал задумчиво смотреть на Генку, затем спросил:

— Расскажи о нём что знаешь.

Генка тяжело вздохнул, почесал висок.

— Да что рассказывать-то? Вовка наш, местный, из Жданогорска. Мать его всю жизнь воспитателем в детском саду проработала. Отца он не знает. Мать воспитывала одна. В шестой, кстати, школе учился, в той же, что и ты, только на два года помладше он будет. Учился, между прочим, хорошо. Почти отличник. И спортом серьёзно занимался — греко-римской борьбой. Чемпион области среди юниоров был. Потом армия, в десантуру попал. Отслужил, в политех поступил. На втором курсе бросил. Мать у него тогда заболела и от рака умерла. Вот тогда он ко мне и пришёл, устраиваться.

— Почти отличник, политех… — задумчиво вскинул я брови. Как-то не сходилось это с образом простоватого, вечно ухмыляющегося Вовы-водилы.

Ну а с другой стороны, учитывая как сложилась жизнь Вовки, его могло задеть и что-то другое. Например, банальная зависть о того, что когда-то я подумывал оставить наследство Галине, а его в завещании нет. Нужно как-нибудь попытаться его разговорить.

Тем временем к воротам подъехала машина.

— О, это за мной, — Гена протянул мне руку на прощание. — Ты бы себя не накручивал. А то так, смотри, скоро всех вокруг подозревать начнёшь. Ребята Корнилыча занимаются. И Вовчика тоже проверят, уж не переживай.

Я кивнул, не глядя, пожал его тяжёлую, твёрдую ладонь. Генка, слегка пошатываясь, скрылся в темноте открывшихся ворот.

Я какое-то время постоял, втягивая полной грудью ночной воздух. Потом развернулся и вернулся в дом.

Я вошёл в кабинет. Кристина уже разложила бумаги на столе. При моём появлении она не сразу оторвалась от документов, лишь на миг встретилась со мной быстрым, оценивающим взглядом, а после снова уткнулась в бумаги.

Весь вечер мы разбирали вопросы, вынесенные на завтрашнее совещание. Особое внимание привлекли предстоящие ремонтные работы на центральной улице. Меня это зацепило: сегодня я дважды там проезжал. Дорога идеальная. Ни ям, ни просадок, покрытие ровное, без намёка на дефекты. Так, какого, тогда получается хрена?

Кристина, уже понявшая мой подход к делу, без лишних церемоний объяснила суть очередной воровской схемы.

— Асфальт у нас принято менять чуть ли не каждые три года, — сказала она, не отрываясь от бумаг.

Оказалось, механизм отработан до мелочей: комиссия «обнаруживает» микротрещины и «предпосылки к разрушению», получает областной бюджет, а подрядчиком неизменно становится фирма‑однодневка, связанная с супругом Лядовой. Дальше рутина: старый асфальт слегка срезают и накрывают тонким новым слоем.

— Это даже не схема, Евгений Михайлович, — произнесла Кристина, глядя на меня поверх очков. — Это областная традиция. Все муниципалитеты в области этим занимаются. — Кристина поджала губы, многозначительно посмотрела, а после добавила: — И еще, по традиции, принято делиться с губернатором.

В её голосе не звучало ни возмущения, ни цинизма — обычная констатация факта.

Я нехорошо усмехнулся. Ах, вот оно что. Значит, барин собирает дань с уездов.