Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

Мы с Кристиной, не теряя времени, направились в зал совещаний.

Дверь в зал была приоткрыта. Я пропустил вперёд Кристину и вошёл последним.

Все уже сидели.

Длинный полированный стол отражал их лица, как в кривом зеркале.

— Доброе утро, — сухо поздоровался я и обвёл взглядом присутствующих.

Гринько примостился напротив моего пустого кресла. Маловичко сидела правее, в изумрудном костюме, от которого рябило в глазах. Она, не глядя, что-то быстро и перепуганно надиктовала в телефон и снова уставилась на меня. Ермаченко — неподвижная, как статуя, с лицом из гранита.

И, конечно, же Лядова. Не за общим столом, а в кресле у окна, как наблюдатель. Одетая во всё чёрное, она смотрела на меня хищными ледяными глазами, чуть склонив голову. В этот раз я ее не собирался прогонять. Даже наоборот, она у нас сегодня гвоздь программы.

Из тех с кем я еще не встречался, но уже заочно был знаком по соцсетям.

Дроздов, начальник ЖКХ, он сидел в самом конце, мелко потряхивая коленкой. Рядом с ним юрист Ковалёв и финансовый технократ Зимин, оба с каменными лицами.

Я сел в кресло во главе стола, открыл перед собой папку и ещё раз обвёл присутствующих взглядом.

— Что ж, коллеги, приступим, — сказал я. — И начнём с капитального ремонта центральной улицы.

Глава 18

В зале повисла тяжёлая тишина. Несомненно, все уже ждали, что этот разговор я завел неспроста.

— Смета по капитальному ремонту у нас сто сорок миллионов рублей, — я поднял глаза от бумаг и обвёл взглядом всех, кто сидел за столом. — На каких основаниях мы ремонтируем исправную, без каких-либо дефектов дорогу? Неужели все остальные дороги в городе мы уже починили?

Присутствующие застыли. Настороженные, где-то даже недоумевающие взгляды метались от лица к лицу, словно искали самого виноватого или хоть какую-то подсказку, как себя вести. Несомненно, замешаны в этой афере были абсолютно все.

Никто первым так и не решился ответить, я же выждал паузу, дал напряжению достичь предела, а после сказал:

— По документам у нас эта дорога находится в крайне аварийном состоянии, прямо как детский сад, — я холодно посмотрел на Гринько, тот недовольно поджал губы и отвел взгляд. — Но здесь не нужно обладать инженерными знаниями или быть дипломированным специалистом, чтобы понять, что всё это очередной обман.

Первым не выдержал Дроздов. Его нервный, срывающийся голос донесся с конца стола:

— Евгений Михайлович, но… есть же экспертиза, акты осмотра… Техническое заключение подписано… — он умолк, наткнувшись на мой суровый взгляд.

— Отставить враньё, — резко перебил я его. — Все ваши бумажки липа. Мы с вами по этой дороге каждый день добираемся до работы. И достаточно иметь зрение, чтобы это увидеть.

Дроздов покраснел, как рак, и уткнулся в свои бумаги. Я медленно перевёл взгляд на Маловичко.

— Оксана Анатольевна, ваш отдел готовил тендерную документацию. Единственный участник, а как я уже понял, обычно у нас больше одного участника не бывает, ООО «СтройДорХолдинг».

Маловичко заерзала, её золотые браслеты жалобно звякнули.

— Это сложный конкурс, узкая специализация, Евгений Михайлович, — затараторила она, не посмев ни разу даже взглянуть в мою сторону: — Других подрядчиков у нас в принципе нет. Не все могут соответствовать требованиям!

— Как удобно, — холодно усмехнулся я, — единственный подрядчик, да и еще и супруг председателя нашей уважаемой думы.

Все головы повернулись к Лядовой. Та даже бровью не повела, только губы исказились в холодной усмешке.

Гринько, до этого молчавший, тяжело вздохнул, неодобрительно покачал головой:

— Евгений Михайлович, вы вносите деструктив в работу. Бюджет на этот объект запланирован, средства зарезервированы. Процедура запущена. Её остановка это срыв сроков, штрафы, суды. Вы предлагаете городу нести убытки?

— Я предлагаю городу не нести убытки, Эдуард Максимович, — строго отбрил я его. — А сэкономить десятки миллионов, не ремонтируя то, что не сломано. Если же говорить прямо, не дать их украсть из бюджета, а потратить на то, что действительно необходимо чинить на самом деле. Вы видели сколько у нас жалоб от граждан?

Я вытянул из папки довольно увесистую стопку бумаг:

— Вот здесь у нас два микрорайона с аварийными дорогами, ямы во дворах, разбитые тротуары и водосточные канавы, которые больше напоминают болота, — перечислял я, листая распечатанные обращения. — Люди каждый день пишут. А мы вместо этого собираемся латать идеальный асфальт. Ну, уж нет, этого я не допущу.

Маловичко не выдержала. Она резко вскочила, её лицо залилось краской.

— Я так работать не могу! Это издевательство! Вы ставите под сомнение работу профессионалов, всю систему! Вы… Да вы просто всё топите! — её голос сорвался на визг. — Я отказываюсь работать в таких условиях!

— Отставить истерику, Оксана Анатольевна! — скомандовал я. — Работать вам как раз таки никто не мешает. А вот воровать при мне не позволю никому. И если для вас это одно и то же, то ваша отставка, несомненно, лучшее решение для города.

Маловичко, побледнев, тяжело опустилась на стул, растерянно, будто ища помощи, уставилась на Гринько.

И тут, из своего кресла у окна, заговорила Лядова.

— Евгений Михайлович, — не скрывая едкого тона, протянула она: — вам не кажется, что ваш стиль управления, мягко говоря, не соответствует духу коллегиальности. Городская Дума не может игнорировать подобные… эксцессы. Будьте готовы к официальным запросам. Возможно, к обсуждению вопроса о доверии.

Я медленно повернулся к ней и улыбнулся. Холодно и без тени веселья.

— Эльвира Викторовна, я только «за». Давайте начнём прямо сейчас. Я готов предоставить вам все материалы по этому тендеру. Включая интересные совпадения в адресах учредителей подрядчика и спонсоров вашей избирательной кампании. Думаю, депутатам и избирателям будет очень интересно. Можем еще и журналистов привлечь для освещения. Вы ведь любите всё освещать. А там гляди, и прокуратура заинтересуется.

Лядова замерла. В её холодных глазах на миг мелькнул страх, прежде чем она вновь натянула маску презрения. Она ничего не сказала, лишь отвернулась к окну.

Гринько неожиданно сурово посмотрел на меня, поднялся, оперся ладонями о стол.

— Прекрасно, Евгений Михайлович! Вы у нас просто герой, прущий как локомотив в одиночку против системы. Только вы забываете, что система наша работает по совсем другим правилам.

Он наклонился ко мне через стол, и его шёпот был слышен каждому:

— И что вы думаете, будет, когда о ваших самодеятельных подвигах узнает губернатор? — он растянул рот в самодовольной улыбке, явно уже заранее ликую и видя себя в моем кресле: — Сегодня же Князев об этом узнает. Можете не сомневаться. И завтра же вас вышвырнут отсюда. А мы… Ну, а мы будем дальше работать.

Он растянул рот в победоносной улыбке. Все присутствующие тоже как-то хитро заухмылялись.

— Ну, меня может, уволят и завтра, а вы уволены уже сегодня, — ответилл я, не повышая голоса. — Ваше заявление об отставке, Эдуард Максимович, я приму немедленно. А если вы передумаете, то служебная проверка по факту фальсификации документов тоже начнётся уже сегодня. И все присутствующие, уверен, скажут вам большое спасибо, когда эта проверка коснется и их персон.

Лицо Гринько исказилось от бессильной ярости. Он хотел что-то крикнуть, но только с силой хлопнул ладонью по столу и, круто развернувшись, тяжело зашагал к выходу. Дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что задребезжали стёкла.

В зале снова повисла тишина. Я обвел взглядом присутствующих и все, стоило мне на них взглянуть, отводили взгляд. Кроме разве что Ермаченко, она глядела с невозмутимым спокойствием.

— Что ж, — решил я подытожить, шумно захлопнув папку. — Полагаю, я доходчиво донес информацию и все меня услышали. На следующей неделе жду от вас отчётов о проделанной за это время работе и новых смет по действительно аварийным участкам. А теперь работаем. Совещание окончено.