Адвокат Империи 7 (СИ) - Фабер Ник

— Данные материалы были взяты мною без согласования с врачом, который наблюдал за данной девушкой во время её нахождения в приюте, и я готов понести ответственность, — тут же отозвался Лаврентьев.

— К чему вы ведёте? — уточнил судья, явно проигнорировав меня.

— К тому, что обвинение уважаемого Рахманова будет строиться на показаниях психически нестабильной клиентки, ваша честь. Её состояние вызывает большие вопросы с точки зрения оценки и определения того, что реально, а что нет. И именно опираясь на эти показания был подан запрос на то, чтобы была раскрыта информация о других воспитанниках учреждения.

Судья повернулся в нашу сторону.

— Вы можете опровергнуть его заявление относительно своих намерений?

Боже, как мне было паршиво в этот момент.

— Нет, ваша честь, — практически через силу выдавил я.

А что мне оставалось сказать? Что, простите, я не знал, что моя клиентка сумасшедшая? Курам на смех.

— Ясно, — хмыкнул судья, а затем взял деревянный молоточек за ручку и ударил по подставке. — В удовлетворении запроса отказано.

— Что нам делать? — спросила Лазарева с тихой паникой в голосе.

Оно и не мудрено. Она была банальна не готова к тому, что случилось.

— Собирай вещи, — тихо произнёс я, а сам вышел из-за стола и направился следом за Лаврентьевым, который вместе со своим помощником двигался к выходу из зала.

Я нагнал его уже в коридоре.

— Это по-твоему смешно⁈

Он повернулся в мою сторону.

— Мне жаль, что пришлось использовать это, — произнес он с виноватым выражением. — Я хотел договориться, но…

— Засунь свои договорённости себе в задницу, — практически прорычал я. — Вы не имели права раскрывать эту информацию.

— И, как я и сказал, я готов понести наказание, — тут же кивнул он, подтверждая мои слова. — В данном случае, поскольку дальше этого зала информация не уйдет и не повлечет за собой тяжких последствий, мне придется выплатить административный штраф, но я это как-нибудь переживу.

— Тактика меньшего зла, — нехотя оценил я. — Хитро. Но это не поможет.

— Поможет, — не согласился он. — Если вы продолжите и попытаетесь выйти с её показаниями в суд, то я подам ответный иск на клевету. А поскольку каждое моё слово в этом зале уже было зафиксировано и запротоколировано, то я буду оперировать к тому, что вы подали иск невзирая на известные проблемы с психическим здоровьем своей клиентки. Ни один суд не встанет на вашу сторону. А если и этого мало, то Котова получит иск за клевету. И я его выиграю.

Он снисходительно посмотрел на меня.

— Как уже сказал, Александр, мне жаль, что пришлось всё это делать. Но у меня есть свой клиент, и я буду защищать его права. Я всего лишь делаю свою работу. Хорошего тебе дня.

С этими словами он развернулся и пошёл на выход.

Глава 18

Это должно было случиться. Сидящая рядом со мной в такси Настя, что называется, наконец «докипела». И ушло на это всего несколько минут с тех пор, как мы сели в такси.

— Какого дьявола этот ублюдок там устроил⁈

— Ругаться тебе не идёт, — мрачно сказал я, доставая из кармана телефон.

Найдя нужный контакт ткнул в зелёную иконку на экране.

Настя ругалась сбоку, а я спокойно слушал гудки в телефонной трубке. Целых десять секунд слушал. А, что мне ещё оставалось? Тратить силы на бесполезную злость не хотелось. Тупо жалко.

— Я знаю почему ты звонишь, — произнес голос из динамика.

— Тогда, надеюсь, у вас и ответ на мой вопрос найдётся, раз он так хорошо вам известен? — старательно сдерживая злость в голосе спросил я.

— Мне жаль, но я ничего не могла сделать, — ответила Екатерина. — Меня сняли со слушания по вашему вопросу.

Запрашивать зачем излишне. Главное — почему?

— Кто?

— Приказ спустили из судебного департамента. Здесь я была бессильна.

— Вы могли хотя бы сообщить мне…

— Если бы могла, то я бы сообщила, — резко ответила мне Екатерина. — Лучше объясни мне, во что ты влез?

— В каком смысле?

— В таком, что наш департамент не имеет привычки менять судей за полчаса до слушания! Они могли сделать это только в том случае, если заподозрили меня в том, что я потакая одной из сторон.

Ну, тут мне спорить было бесполезно.

— Никто не знал, что я обратился к вам…

— Ну, значит, кто-то узнал, — даже не пытаясь скрыть злость и раздражение в голосе заявила она. — Всё, Рахманов, мне надо идти.

И повесила трубку.

Дерьмо. Кто это сделал… Да какие к чёрту загадки? И так всё понятно.

Теперь ясно, почему он упомянул в нашем разговоре моё противостояние со Стрельцовым. Он мне буквально прямым текстом сказал, что всё знает. Я не смог бы провернуть то, что сделал тогда, если бы судья не пошла мне на встречу. И он просто сопоставил, кто будет рассматривать запрос в этот раз и тот случай.

Гадство. Вот тебе и разница между ним и Калинским. Это совсем другой уровень. Этому не учат в университете. Кому в здравую голову придёт сказать своим студентам — ребятки, чтобы защитить права своего клиента вы должны выйти перед судьёй и нарушить закон, такие дела. Идиотизм. Нет. До такого доходят головой, хитростью и опытом. Особенно если либо знают такой трюк, либо уже видели его воочию.

— … должны подать на иск, как только приедем!

— Что? — я повернулся к Насти, которая продолжала тихо беситься сбоку от меня.

— Он раскрыл конфиденциальную информацию! — вскинулась она. — Ты же его слышал! Во время процесса всё запротоколировано! Он не сможет…

— Господи, Настя, да забудь ты об этом! — взмолился я. — Мы проиграли этот раунд. Смирись. Надо идти дальше.

— Но он…

— Чего ты хочешь добиться своим иском? — спроси я её в ответ. — Слушание носило закрытый характер. То, что он сделал не повлечет за собой тяжелых последствий.

Ну, за исключением того, что это похоронило наше дело.

— Максимум чего мы сможем добиться — это заставить его заплатить этот проклятый административный штраф. И всё.

— Но он же сказал, что получил эти материалы сам, без ведома врача и…

— Да какая разница, как он их получил! Важно лишь то, что этот грёбаный судья выслушал его. Слушание не касалось вопроса психологического состояния Елизаветы. Это не причастная информация. Она стала таковой лишь в тот момент, когда он огласил её и привязал к нашему будущему делу. А теперь, поскольку всё запротоколировано, он просто будет ссылаться на этот процесс.

— И он всё равно не сможет… — начала было Настя, но затем и сама всё поняла. — Урод. Ему теперь она будет не нужна.

— Поняла, наконец, — сделал я вывод и со вздохом откинулся на спинку такси.

— Да. Он не будет больше даже прикасаться к ней. Он сделает это через протокол этого заседания.

Она задумчиво коснулась губ пальцами и покачала головой.

— Это гениально…

— Так, — тут же оборвал я её. — Я тут единственный, кем ты должна восхищаться.

— Что? Нет, я не об этом, просто…

— Да ладно уж, — махнул я рукой. — Чё отнекиваться. Это и правда оказался отличный ход.

Даже возражать не стану. Этот гад дьявольски хорош. Провернуть такое возможно было только в этой конкретной ситуации. В любом другом случае это бы просто не сработало. Но здесь, при наличии возможности доказать связь между процессами, он не просто подстелил себе соломку. Нет. Он вырубил в стене огромное окно…

…в которое затем нас за шкирку и выкинет.

По закону протокол судебного заседания является официальным документом. Без вариантов. Теперь уже нет разницы, была ли эта информация добыта законным путём или нет. Сам факт того, что судья позволил Лаврентьеву её принести и её последующая фиксации в протоколе даёт ей определенный правовой статус. А ведь надо было ещё догадаться об этом.

Проблема в том, что использовать такой трюк можно лишь в том случае, если удастся доказать релевантность между этой информацией и нашим будущим делом. А это, учитывая наше положение, сделать будет проще, чем молотком по столу ударить.