Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор

Степа кивнул, прикидывая что-то в уме.

— Это можно, — сказал он. — В Березовке известняка хватит, а у нас тут мастеров найдем, чтобы раствор месить. Только времени мало, княже.

— Знаю, — вздохнул я. — Надо строить что-то крепкое.

— Тогда я поеду, — сказал он, вставая. — Организую людей, лодки. Если завтра ночью выйти, то через пару дней будем обратно.

— Отлично, — кивнул я. — Бери с собой кого надо, но тихо. И Радомиру передай, пусть готовит всё заранее.

Степа ушел, а я повернулся к остальным.

— Добрыня, займись обороной, чтобы печенеги не полезли, пока мы известняк ждем. Милава, готовь мази — после пожара раненых будет полно. Реши это вмести с Искрой.

Все кивнули, расходились по делам. Я остался один, глядя в окно.

Пора заняться прогрессорством по-настоящему. Если я хочу победить Игоря и печенегов, надо строить не просто город, а твердыню. И известняк — первый шаг.

Я стоял у окна терема, глядя на дымящиеся остатки складов. Руки, обмотанные тряпками, ныли от ожогов, плечо саднило от старой раны, а в горле першило от проклятого дыма. Переяславец выстоял, но два склада сгорели, третий еле спасли, а еды осталось на неделю, если жрать вполовину. И это при том, что печенеги всё еще торчат под стенами.

— Княже, — голос Добрыни вырвал меня из мрачных мыслей. Он стоял у стола, держа в руках глиняную кружку с водой. — Ты бы прилег, а? Выглядишь, как мертвец, что с могилы встал.

— Спасибо за заботу, Добрыня, — буркнул я, отворачиваясь от окна.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровый цвет, будто насмехаясь над пожарищем. На улице дружинники всё еще разбирали завалы, горожане таскали воду, а где-то вдалеке слышался топот печенежских коней — эти твари не отступали.

— Княже, — через час позвал меня Степа, входя в терем. — Я людей собрал. Ночью можем идти к реке, за известняком.

— Сколько ладей? — кивнул я, поворачиваясь к нему.

— Одна, — ответил он. — Да и то, прибудет ближе к закату. Больше не нашли. Но хватит, если быстро обернемся. Радомир в Березовке уже знает, что делать — я гонца отправил.

— Молодец, — сказал я, хлопнув его по плечу, хоть от этого движения рука заныла еще сильнее. — Выходите, как стемнеет. И тихо, чтобы печенеги не учуяли.

Степа кивнул и ушел, а я снова повернулся к окну. Известняк. Вот оно, моё спасение. Не золото, не мечи, а простой камень, что не горит и не гниет. Переяславец станет не просто городом, а крепостью. Прогресс, мать его.

Пожар показал, как хрупок Переяславец. Деревянные стены, склады, дома — всё это вспыхивает от одной искры. А враги знают это не хуже меня. Митро с Прохором — лишь начало, за ними могут быть другие. Игорь, печенеги, да хоть кто — все они будут бить по слабым местам. Надо было менять правила игры.

— Княже! — в терем ввалился Ратибор, весь в пыли и с ножом на поясе. — Нашли кое-что у этих поджигателей.

— Что?

Он бросил на стол обгоревший кусок ткани с вышитым знаком — волчья голова с оскалом. Я нахмурился. Этот знак я видел раньше, у печенежского богатыря, которому я срубил голову. Значит, Митро и Прохор работали на кочевников. Или на Игоря, что их подкупил. Чёрт его знает, но теперь ясно — это не просто месть, а часть плана.

— Они нас под печенегов подвести хотели. Склады сжечь, еду уничтожить, а потом ворота открыть, — озвучил я свои мысли.

— Похоже на то, — кивнул Ратибор. — Надо город проверить, вдруг еще кто из их шайки прячется. Веслава сейчас этим занимается.

— Проверяй, — бросил я.

Он кивнул и ушел.

Утро следующего дня после пожара встретило меня запахом гари и гулом голосов. Я вылез из терема, щурясь от солнца, что пробивалось сквозь дымную пелену. Город выглядел как после конца света: обугленные остовы складов, пепел по колено, а вокруг — горожане, что копошились в завалах. Кто-то таскал лопаты, кто-то выгребал угли, пытаясь спасти хоть что-то из сгоревшего зерна.

Я хмуро глядел на стены, где лучники то и дело отвечали на обстрел. Печенеги не штурмовали в полную силу после моего боя с Батуром, но и не уходили — держали нас в осаде, как зверя в клетке.

Рядом со мной стояли три богатыря: Алеша, Илья и Добрыня. Степка подошел с докладом о том как разбираются завалы

— Завалы мы разберем, но строить новые склады на том же месте — дурость, — заявил я, глядя на Степу. —.Я вот что думаю: на этом пепелище можно «Тайную гридницу» поставить, чтобы незаметно было. Это буде что-то вроде тайной казармы, в которой Веслава будет обучать лазутчиков и иных соглядатаев. А рядом с гридницей рынок поставим, с крытым зданием, как у купцов в больших городах. Пусть торгуют, а мы с них плату возьмем за места. Деньги пойдут в казну города.

Добрыня нахмурился, потирая бороду.

— Княже, ты не шутишь? — буркнул он. — Строить под обстрелом? Да нас печенеги разнесут, пока мы там бревна таскаем!

— А если только обороняться будем, они нас измором возьмут, — отрезал я. — Надо жить, Добрыня, расти, даже под стрелами.

Степа кашлянул.

— Идея-то дельная, княже, — сказал он. — Только золота на это уйдет немало.

— Золото из Березовки есть, — напомнил я. — И рынок окупится, если купцов прижать. Платить будут — никуда не денутся.

Добрыня кивнул.

— «Тайная гридница» — чудно-то как, — хмыкнул он.

— Решено, — сказал я. — Степа, считай бревна и золото, народ собирай.

Все разошлись, а я направился к кузнице. Попаданец или мимо пробегал? Где мое прогрессорство?

Ноги ныли, будто в них вбили сотни гвоздей, а обожженные руки, перевязанные Милавой, пульсировали под тряпками.

Кузница встретила меня жаром печей и звоном молотов. Кузнецы, не обращая внимания на пожар и осаду, продолжали ковать топоры, чинить доспехи. Работа кипела.

— Здрав будь, княже, — поклонился мне старый кузнец Богдан, вытирая пот с лица. Его седая борода была перепачкана сажей, а глаза блестели от усталости. — Чего изволишь?

— Здрав будь, Богдан, — ответил я, осматривая кузницу. — Мне нужно оружие. Много оружия. И не только мечи да стрелы.

Богдан удивленно поднял брови.

— А что же еще, княже? — спросил он. — Копья? Топоры?

— Копья и топоры — само собой, — кивнул я. — Но мне нужно кое-что… другое. Ты слыхал про катапульты?

Кузнец нахмурился, задумчиво почесывая бороду.

— Слыхал краем уха, — ответил он. — Вроде как машины такие, что камни большие метают. У греков есть, говорят.

— Вот именно, — сказал я. — Нам нужны такие машины. Чтобы печенегов с их конями от стен отгонять. И еще арбалеты.

Богдан совсем опешил.

— Это что еще за диво?

— Самострелы, — объяснил я. — Лук, но с механизмом. Сильнее бьет. И стрелять из него проще, чем из обычного лука.

Кузнец покачал головой.

— Не знаю, княже, — сказал он. — Никогда такого не делали. Сложно это, наверное.

— Сложно, — согласился я. — Я тебе чертежи нарисую, а ты уж постарайся. И людей своих обучи.

— Постараюсь, княже, — кивнул Богдан. — Только много времени уйдет, наверное.

— Времени у нас нет, — вздохнул я. — Но и выбора тоже нет.

Я вышел из кузницы, оставив Богдана. Нужно было поговорить с Милавой. Она не только лечила раненых, но и знала толк в травах, ядах и противоядиях. А это могло пригодиться.

Вечером, когда солнце уже село, а город погрузился в темноту, я сидел в тереме, склонившись над столом. В свете масляной лампы я рисовал чертежи катапульты и арбалета, вспоминая все, что знал об этих орудиях из прошлой жизни.

Попытка купить знания у Вежи провалилась. Я не собирался платить несколько тысяч очков влияния на то, что и сам знал. Ценник у Вежи был задран на оружие.

Стук в дверь прервал мои занятия.

— Войди, — сказал я, не поднимая головы.

В терем вошла Милава. В руках она держала поднос с кувшином и двумя кружками.

— Ты не спишь, княже? — спросила она, ставя поднос на стол. — Я тебе отвар принесла, от боли.

— Спасибо, — кивнул я, откладывая перо. — Как там раненые?