Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

Примечания и сноски к главе 17:

[1] На Армянском нагорье расположено несколько солёных озёр. Наиболее известное из них — озеро Ван.

[2] Реакция: 2 CH3COOK = K2CO3 + CH3(CO)CH3. Поташ остаётся в твёрдой фазе, ацетон улетучивается и конденсируется в приёмнике.

[3] Теплота сгорания бензина ~ 50 МДж/кг, ацетона ~ 31,5 МДж/кг, этанола ~ 29,7 МДж/кг

[4] Реакции, упоминаемые ГГ: 2 KMnO4 + 16 HCl = 2 KCL + 2 MnCl2 + 8 H2O + 5 Cl2

3 K2CO3 + 3 Cl2 = 5 KCl + KClO3 + 3 CO2

[5] Сначала идёт реакция MnO + 2KOH + O2 = K2MnO4 + H2O а затем 3 K2MnO4 + 2 H2O = 2 KMnO4 + MnO2 + 4 KOH

[6] Автор обращает внимание въедливых читателей — собственно магнетит Разданского месторождения существенной примеси марганца не имеет. Но Разданское месторождение является комплексным, помимо железа там встречаются фосфаты, соединения марганца и др. Геологи, с которыми автор консультировался, согласились, что при этом весьма вероятно, что лимонит, образующийся как результат выветривания пород и последующего осаждения в своеобразных природных «ловушках», будет иметь неоднородный состав. И при этом кое-где будет высокая примесь фосфора, а где-то — относительно высокая примесь марганца.

[7] Реакции образования манганата калия, а затем и растворимого перманганата автор уже приводил выше. Здесь же хочет отметить, что даже теоретически при этом в раствор переводится лишь ⅔ марганца, на практике же ГГ извлекал лишь чуть больше половины. Поэтому из 4 центнеров «искусственного магнетита» он и получил чуть меньше 2 кг «марганцовки».

Глава 18

«Наш Сайрат Еркат — с нами!!!»

Савлак по прозвищу Мгели, то есть Волк сидел и смотрел на другой берег Хураздана, уже укрытый ночной тьмой. Если бы Гоплит, его единственный спутник в этой опасной вылазке, поинтересовался, чего они, собственно, дожидаются, он затруднился бы с ответом. Но внутреннее чувство, то, которое не раз сберегало жизнь не только ему, но и его подчинённым, твердило, что это будет что-то неожиданное и заметное, что-то такое, о чём ему надо знать и как можно раньше.

Для этого они и пробрались сюда, на утерянную колхами территорию, мимо захваченных крепостей с чужими гарнизонами, рискуя, что на их след нападут патрули, разыскивающие потенциальных рабов и вражеских лазутчиков.

Тогда, месяц назад, именно Волк придумал, как остановить это странное вражеское нашествие. Не очень большим отрядом противник захватывал крепости и внушал их гарнизонам такой ужас, что четвёртую твердыню взял вообще без боя.

Именно Савлак предложил не ждать врага в крепостях, а встретить в чистом поле. И перед строем воинов со щитами и копьями должно было двигаться множество лучников, пращников и метателей дротиков, причём — россыпью. Этот рой, жалящий противника метательными снарядами, нельзя поразить огненными кувшинами, ведь нет плотного строя, да и дистанция, на которой колхи смогут достать врагов была существенно больше, чем у «огненных горшков». А от непрерывного обстрела да ещё с разных направлений трудно укрыться за щитами, у противника просто щитоносцев не хватит.

В результате враг отступил, так и не вступив в серьёзный бой. Начались переговоры. Однако что услышали колхи? «Не мы первыми начали!» и «Мы вообще возвращаем свою землю!»

Строго говоря, определённая правда во втором утверждении была, колхи ещё помнили, кто именно из их предков и как отличился в боях за ту или иную деревню. Но не значит же это, что территории, тогда добытые кровью, сейчас надо безропотно отдавать⁈

Идея весёлого набега и беззаботного грабежа уже всеми забыта. Ясно, что Еркаты лихорадочно вооружаются и готовятся отразить нападение ещё на дальних подступах. Теперь даже, чтобы просто вернуть своё, придётся изрядно повоевать. Пока же враги обшаривали захваченные места, ловили затаившихся и лазутчиков, а кроме того, пережигали брошенные дрова и даже изделия из дерева на уголь. Похоже, им его отчаянно не хватало.

— Вз-ж-жи-иу-у-у! — провыло что-то на том берегу, и в небо взлетела огненная змея с длинным хвостом из зелёного пламени.

— У-и-у-у-у! — завыло снова, но на этот раз хвост огненной змеи был красным, в цвет кирпича.

— Ж-ж-жа-а-ах! — у этой пламя было обычного желтого цвета.

Бам! С глухим стуком упало что-то неподалеку от пары затаившихся лазутчиков. А затем с далекого противоположного берега, даже через шум лежащей между ними горной реки пробился крик, казалось, хором орала большая толпа:

— Сай-рат! Ер-кат! Наш Сайрат Еркат — пауза, а затем мощное окончание. — С НАМИ-И-И-И!!!

День Рождения моего Русы удался. Гуляли знатно, не всякого главу рода так чествуют. Но оба дедушки сказали: «Руса, так надо! Народ должен отмечать не твою победу, и даже не торжество нашего рода, а всего Союза племён!»

Сказано — сделано. «Карамельные» ракеты, вообще-то, можно не только на селитре делать, но и на бертолетке. А я расстарался, вместо поташа хлор через соду продувал, получил хлорат натрия. Тот при нагреве диспропорционирует на обычный хлорид и перхлорат. А дальше за счёт разной растворимости разделил[1]. Зачем так мучиться? Ну, так бертолетова соль даже теоретически выделяет 39,1% кислорода по массе, а перхлорат натрия — 52,26%. При той же массе ракеты можно сжечь больше топлива, выделится больше энергии и снаряд полетит выше и дальше. А для подкраски использовал соли. Кирпично-красный цвет получил, добавив ацетат кальция, а зелёный — за счёт хлорида меди

Нет, настоящие «заморочки» случились у меня не с содержимым, а с оболочкой. Кому рассказать — не поверят! Я изготовил нечто, похожее на лакированный картон! Вы бы знали, как я ликовал, получив первый лист! Закончили мы уже вечером, и я сидел, и гладил его, и даже украдкой целовал, кажется, провоцируя ревность Софии.

Нет, с лаком особых проблем не было. Смолу тут собирали и использовали издавна, часть даже закупали у соседей, а спирто-ацетоновая смесь вполне охотно разводит часть смолы. Конечно, ни Страдивари, ни Амати на такой, с позволения сказать, «лак» для своих скрипок и не глянули бы, но меня он вполне устраивал. От воды и воздуха защищает? В тонком слое — прозрачен? Ну и ладушки!

Но мне нужна была бумага. Или хотя бы картон, я измучался ставить химические процессы и хранение сырья и материалов почти без записей. Так что, едва мы вернулись из похода, я приступил к получению целлюлозы. Для этого мы ободрали и вывезли в качестве трофеев целые кипы тростника из брошенных деревень.

Ха! На словах всё звучит просто: измельчаем камыш и вывариваем полученную массу в гидроксиде натрия. Едкий натр у меня был, температуру и продолжительность варки мы с ребятами в будущем даже отработали. Но!

Там был другой камыш! И если кому-то кажется, что «камыш — он камыш и есть», то я такому человеку глубоко сочувствую. Во-вторых, мои ученики тот камыш срезали в момент максимальной «спелости». А когда заготавливался это — я понятия не имею. Химический же состав камыша, даже одного и того же вида, сильно изменяется в зависимости от времени года, того, насколько сухим или дождливым был сезон и прочих факторов.

И в довершение всего, у меня не было термометра, чтобы контролировать температуру первой стадии — пропитки варочной массы раствором. С его изготовления я и начал. Точнее, сделал что-то вроде термоскопа Галилея — небольшая емкость из меди прикрепленная к U-образной глиняной трубке, заполненной водой. Уровень в трубке менялся в зависимости от температуры воздуха в ёмкости, а поплавок с прикрепленной к нему тростинкой позволял увидеть, насколько именно.

Не прямо пропорционально, пришлось делать поправку на перепад давлений самой жидкости, но хотя бы приблизительное представление о температуре он давал. Встал вопрос о градуировке шкалы. Ведь тут горы. Вода кипит не при 100 градусах по привычной мне шкале Цельсия, а при более низкой температуре.