Комэск (СИ) - Башибузук Александр

— А што, яны яшчэ розныя бываюць? Ой, які шаўкавісты…

— Конечно, бывают! — фыркнула медичка. — Есть такие стручки, которые не только в рот, даже в руки противно взять. А этот! Уверена, за такой дрючок, его баба насмерть биться будет! Умрет, но не отдаст! Потрогай его еще, пока есть возможность. Уверенней, девка, за член надо браться, как за топор!

Лекса никак не мог спросонья сообразить, о чем они говорят, но когда почувствовал, что его причинное место крепко обхватили горячей ладонью — сразу понял.

— Какой кобылы, чтоб вас… — Алешка вскочил, но сразу заорал от боли в ноге и опять упал.

Как оказалось, он лежал совершенно голый на смотровом столе в медицинской землянке, а пани Барбара устраивала Агнешке ликбез по строению мужского тела.

ликбез — ликвидация неграмотности, обучение грамоте взрослых и подростков.

— Ой, бяда! — Агнешка мгновенно покраснела как огонь, прикрыла лицо руками и выбежала из землянки.

— Не стыдно? — Лекса закрыл пах обеими руками и укоризненно посмотрел на медичку.

— Постыди меня еще, щегол… — фыркнула Барбара, шагнула к Алексею, крепко взяла руками его за голову, а потом прикоснулась губами ко лбу. — Вроде жара нет. Вот бельишко чистое, накидывай, я сейчас прикажу тебя перенести. Как проснешься — сразу ко мне. Понял? Свободен…

Лекса почти возмутился, но смолчал, натянул на себя нательную рубаху с подштанниками, после чего его отнесли на носилках в землянку, где он благополучно заснул.

И проснулся только на следующий день. Тело и рана все еще побаливали, но, в целом, Алексей чувствовал себя неплохо. Хотя желудок свирепо бунтовал от голода.

— Дядя Турок… — за порогом послышался голос Брони. — К вам можно?

— Угу, заходи… — Лекса накинул на себя одеяло.

— Я вам поесть принесла и одежду, — Броня вошла, поставила плошку на стол и села на краешек табуретки, сложив руки на коленях. — Вот, помогаю…

Она уже переоделась и привела себя в порядок, выглядела обычной симпатичной девочкой, худенькой и глазастой, но, все равно, в голосе чувствовалось какое-то странное отсутствие интонаций, словно говорила машина, а не человек.

— Как ты? — Алексей взял миску и ломоть хлеба. — Не голодная?

— Нет, спасибо, — вежливо ответила девочка. — Совсем не голодная… — она помолчала немного и добавила. — Здесь все хорошие, добрые. Тетя Барбара и Агнешка тоже. Наверное, добрые. Я бы хотела верить, но пока… пока не могу. А еще… я вам хотела сказать спасибо. За то, что спасли меня. Бабушка говорила, что на свете много хороших людей, но я не верила. Спасибо…

Бронислава встала и аккуратно поцеловала Алексея в щеку, а потом добавила.

— Но плохих тоже очень много. И я хочу, чтобы они все умерли.

— Все будет хорошо… — брякнул Лекса, потому что не нашелся, что ответить.

— Ну, я пошла? — Броня встала, немного поколебалась и тихо, застенчиво сказала. — Дядя Турок, я хочу быть такой, как вы. Сильной и быстрой, чтобы уметь убивать. Плохих… людей. У меня получится? Вы научите? Ведь у меня больше никого, кроме вас нет…

Алексею стало не по себе. Он помедлил и так же тихо ответил.

— Все у тебя получится, Бронислава. Я помогу.

Броня серьезно кивнула и ушла.

Лекса чертыхнулся, оделся, накинул сверху безрукавку из овчины и поковылял в штаб.

— Турок, братское сердце! — Орловский крепко обнял Алексея. — Перепугал, чертяка!

Корж и Ваупшасов тоже принялись его хлопать по плечам и обнимать.

Лекса поморщился от боли, так как тело все еще ныло, потом сел за стол и потребовал.

— Рассказывайте, с самого начала.

Ординарец Кирилла налил Алексею чашку горячего чая, подвинул плошку с хлебом, салом и сахаром, а потом быстро свалил из землянки.

Орловский подошел к двери, выглянул наружу, закрыл ее и очень серьезно сказал.

— Черт его знает, как на самом деле, но мне очень кажется, что пшеки нас ждали.

— Угу… — кивнул Корж. — Меня самого чуть в засаду не взяли. Сучья жопа, мы только убитыми потеряли пятерых.

— И полицейский участок оказался пустым, даже документы вывезли, — добавил Ваупшасов. — Мы слышали, что у тебя, как раз все гладко с этими учеными сволочами прошло?

— Не гладко, — мотнул головой Лекса. — Зашли красиво и чисто, без проблем, а вот ушли с большим трудом, когда пшеки сообразили, за кем мы на самом деле заявились. Но мои отвлекающие подгруппы в городе сразу качественно встретили. Причем хитро, изначально изобразили панику, а потом придавили маневренными конными отрядами. Только выучка и темнота спасли.

Орловский озадаченно потер щетину на подбородке и задумчиво пробасил:

— О том, что все затеивается только ради этой сучьей паненки с ее помощниками, знали только мы. Так? Поэтому и поляки ничего не подозревали. А о том, что готовится операция, знали многие. И поляки тоже узнали. Так? Получается — в отряде есть предатель. Но как он передает сведения своим? У нас все на виду. А те, кто отлучается по заданиям, все на контроле. Турок, светлая твоя голова, не молчи.

Алексей хлебнул чаю, хрумкнул кусочком колотого сахара, помедлил и сухо ответил:

— Мне пока только ясно, что в этой землянке предателей нет. А вокруг нее — есть. Может и не один. И чем быстрее вы найдете сучьего шпиона, тем лучше. Тогда командование узнает, что вы его выявили, а не прошляпили. Так понятно?

— Мы? — возмутились командиры. — Брат Турок, мы одно дело делаем…

— Да, одно, — резко перебил Алексей. — Но при этом исполняем каждый свои функциональные обязанности. Вот и будем заниматься каждый своими прямыми обязанностями. Вы своими, а я своими. Напомнить вам, для чего я здесь? Я прибыл для осуществления контроля со стороны Штаба РККА, а так же, для оказания практической помощи в проведении учебной и боевой работы. То, что я лично участвую в проведении акций, ничуть не противоречит вышесказанному, потому что мне предоставлены соответствующие полномочия. Я считаю необходимым и правильным проводить обучение личного состава именно в боевых условиях. Но одновременно, при этом, я остаюсь представителем Штаба РККА и никак не принадлежу и не подчиняюсь структуре, к которой относитесь вы. Совсем наоборот, Разведупр является структурным подразделением Штаба…

Алексей ничего не имел против руководства партизанского соединения, совсем наоборот, считал, что командиры партизан, как раз, находятся на своем месте, мало того, из них со временем получатся отличные диверсанты, но, сейчас, почувствовал настоятельную необходимость слегка опустить их на землю. А это, при необходимости, Лекса умел делать очень доходчиво

— Все так, товарищ Турок… — начал Орловский, поубавив панибратского тона, но Лекса взглядом заставил его замолчать.

В землянке наступила тишина. Алексей еще раз отхлебнул из кружки, помедлил и продолжил.

— И еще, пока не выявите крота, ни о каких операциях даже речи идти не может. Ни о каких. Понятно? Это вам мое мнение, как представителя Штаба РККА. Можете считать его приказом. Одновременно настоятельно рекомендую надежно перекрыть все подходы к расположению соединения. Что касается вероятного вражеского агента в подразделении, я окажу вам всю возможную помощь в его выявлении и ликвидации, но, в первую очередь — это ваша прямая обязанность.

— Кто против-то? — примирительно отозвался Корж. — Найдем и уничтожим, никаких вопросов. Есть мысли.

— Теперь по пленным, — Лекса кивнул. — Есть небольшой шанс, что утечка происходит не у нас, а в штабе Западного фронта. Шанс мизерный, но мы должны учитывать и его. А посему, в отчете по вчерашней операции настоятельно рекомендую обойтись общими фразами. Провели, нанесли урон бандформированиям и так далее, без акцентирования. И пока ни слова о пленных. В свою очередь, я составлю шифровку прямо в Штаб РККА, она уйдет транзитом в Москву, следовательно, ее содержание останется неизвестным в штабе и особом отделе Западного Фронта. Одновременно, мы своими силами задокументируем все показания пленных и вместе с доказательствами их преступной деятельности, отправим прямо в Москву, секретным пакетом фельдъегерской службой. При этом, никакого нарушения служебной субординации мы не допустим, потому что, насколько мне известно, вы напрямую подчиняетесь Разведупру. А я, тем более. И будет нелишним организовать небольшую утечку для поляков о том, что пани Янина сотоварищи благополучно потопла в болотах…