Нашествие (СИ) - Старый Денис

— Решайте свои вопросы, а я жду на разговор! Придете и станете в полуверсте от нашего острова, — сказал я.

— Не грабь нас, не убивай и не забирай наших женщин. И тогда мы не только через силу твою покоримся, но и соратниками будем. Не этого ли ты хочешь? Не об этом ли ты мне намекал в лесу при нашей первой встрече? — спрашивал Лисьяр.

В душе у меня не было радости, ни намёка на эйфорию победителя. Даже какой-то камень на груди ощущался теперь. Разумом я понимал, что слишком идеализирую ситуацию: когда говорю, что нельзя лить кровь православную, русскую, то забываю о том, что даже в стаде, где одни белые быки, обязательно будет один-два чёрных. Так и в каждой нации. Впрочем, некоторые могут быть воспитаны сущими зверями. И сейчас я считаю, что та Орда, что пришла на русские земли, вобрав в себя многих и разных, сходна была в одном — они все звери. Я это видел. Я стоял на пепелище Рязани, я знаю.

Адреналин, бурным потоком выделяющийся в кровь, схлынул. Я шёл и всё внимание направлял на то, чтобы не показать свою слабость, не пошатнуться, не упасть. Жутко болела спина, оставалось надеяться, что там ничего не сломано после удара гиганта.

Кстати, а где он? Я обернулся — следом за мной плёлся, сгорбленный, заплаканный, тот самый Дюж. Шёл, как может идти верный пёс за своим хозяином.

— Ты же понимаешь, что я говорю? — спрашивал я его.

В это же время моя малочисленная гвардия развернулась и направила оружие в сторону гиганта.

— Угу, — ответил большой человек.

— Ты идёшь за мной, чтобы убить меня? — спрашивал я.

Он в отрицании покачал головой.

— Ты идёшь за мной, чтобы жить рядом и защищать меня?

Детина активно закивал головой, соглашаясь со сказанным мной, да так, что несколько капель кровь улетели в стороны.

И что с ним делать? Рискнуть вот такое большое чудо-юдо привести в своё поселение, где сплошь бабы? Ведь ему наверняка нужна будет женщина.

Между тем этот огромный ребёнок стоял и смотрел на меня умоляющими глазами, из которых обильно текли слёзы. Да уж, ошибка природы — в такое огромное тело Господь вложил разум ребёнка.

Я не отводил взгляд — и в секунду понял, что он не безнадёжен. Глаза всё-таки не такие безумные и глупые — им бы только заняться, попробовать дать хоть какую науку. И язык… Немых, но чтобы хоть с кем мог пообщаться. Я не знал язык немых, лишь только его принцип. Но можно же самому создать.

— Ты боишься остаться без еды? — спросил я.

Ребёнок за два метра ростом задумался и ничего не ответил. Из этого я заключил, что он, скорее, не из-за этого со мной. Привык к тому, что рядом с ним кто-то, кто приказывает. Может быть, он просто не понимает, где добро, а где зло?

— Пошли со мной! — даже несколько неожиданно для себя, не столько разумом, сколько чутьём, принял я решение.

Подошёл к Лучану и Лихому.

— Глаз с него не спускать! Если покажет хоть сколько вражды к кому-либо — тут же стреляйте, — приказал я. — Еще заберите остатки еды со стола и приведите моего коня.

Спешно отошли мы в сторону леса. И тут же, не успел я и моргнуть, как все остатки еды были распределены между ряжеными бойцами. Женщины, как правило, сами и не ели. Всё складывали, даже пригоршни гречневой каши, в свои сумки, чтобы наверняка потом накормить детей.

Может, всё-таки надо было идти в то поселение, которое должно мне подчиниться? Если завтра Лисьяр не придёт с повинной, то мне придётся это делать. Всё же вопрос пропитания, несмотря на жёлуди или коренья рогоза, стоит для нас остро. И ведь сколько уже думал, что пора бы уже начать ловить рыбу.

Но… Нужно же понимать, какие куски можно откусывать, чтобы не поперхнуться. Взять под свой контроль соседей, при этом обнажить слабости поселения, открыть, что нисколько мы не ратная сотня — так себе перспективы.

Возвращались в поселение победителями. На лицах людей, переживших это стояние на реке, наконец-таки появилась неподдельная радость. То тут, то там начинались оживлённые разговоры: люди рассказывали друг другу о своих впечатлениях и о том, какая героическая, эпическая схватка происходила на льду реки.

Не прошло и дня, а события уже обрастали домыслами людской фантазии, налётом героизма. Я тоже улыбался. Всеобщая радость и веселье мне нравились куда как больше, чем ощущение безнадёги и уныния. И то, и другое заразно, но я предпочитаю заразиться первым. Но надолго ли такого запала хватит? Сможет ли он оставаться, когда возникнут новые проблемы?

— Ратмир! Ратмир! — звал меня Митрофан.

И это был голос совершенно другого мальчика, не того, который со слезами на глазах взывал меня восстать из мёртвых, чтобы защитить его и освободить сестру Любаву. Теперь этот голос был лишён боли. Он звучал так, как должен звучать у шестилетнего мальчика — радостно, задорно, игриво.

Так может, всё-таки я иду правильным путём? Да, ещё в таких малых масштабах, спасая лишь горсть русских людей, но тех, которые уже радуются жизни. Которые осознают, что одна из главных ценностей русского человека — его воля, непокорённость.

— Когда тебя не было… — Митрофан понурил голову. — Я сходил на охоту. Взял тетерева. А ещё потом вернулся, и мы принесли трёх поросят, трёх месяцев от роду, ну или больше… Или меньше… Мы не встретили матку или кабана. Опасности нет. Теперь их можно вырастить на мясо.

— Ты молодец, Митрофан. Но более чтобы никогда не уходил один в лес, даже если для благих намерений, — улыбаясь, уставшим голосом сказал я.

— Голова, — тут же подошла ко мне самая старшая из девочек. — Мы, едва завидели вас, нагрели воду. Наполнить твой бурдюк горячей водой, чтобы ты смог выспаться в тепле?

Я посмотрел на девчонку, которая по нынешним меркам уже почти что готова быть невестой. Увидел, какими влюблёнными глазами она глядит на меня. Охо-хо-о! Проблема. Подростковая влюблённость мне была ни к чему.

— Спаси Христос, Настёна. Но ты бы отнесла горячей воды Волку. Он добрый парень, почитай, что уже ратник. А ещё обучится, так станет великим воином, — практически сватал я милую девчонку действительно достойному парню, а тот и сам, может быть, лишь на полгода старше этой девочки.

Смышлёная она. Тут же поняла, что получила от ворот поворот. Но вот действительно, не хватало ещё рядом со мной влюблённого ребёнка. Вон, стоит один, смотрит на меня и на всех мимо проходящих детскими наивными глазами. У меня теперь появился что-то вроде сына приемного.

— Ты кого это привёл? — ещё издали кричала в мою сторону Ведана. — Ты хоть бы разумение имеешь? Этот же боров всех баб наших перетопчет!

А ведьма всё беспокоится о сексуальной удовлетворённости женщин нашего поселения. Я же посмотрел на Дюжа. И не увидел в нём похотливого громилу, который смотрел бы на мимо проходящих женщин особо внимательными глазами кобеля. Он, скорее, смотрел на меня… Чур! Нет, смотрел, как на того, кто накормит. А если не накормить, то что он со мной сделает? Что-то я сильно перенапрягся, раз о таких глупостях мысли.

— Я присмотрю за ним, — строго сказал я.

Тем временем Ведана подошла к Дюжу, стала его рассматривать.

— Ты что ж дитя так угробил? И нос сломал ему, и, по всему видать, зубы выбил. Растерял людское своё естество ты, голова? — принялась отчитывать меня ведьма.

Вот и пойми этих женщин, особенно если они увешаны оберегами и христианскими крестами. То плохо, что привёл в общину гигантского ребёнка; то, напротив, что побил своего воспитанника.

Да, подходит именно это слово — «воспитанник». Так я могу относиться к великану. И никакой опасности я не чувствовал. Разум же подсказывал, что этот большой человек, наивный ребёнок, просто попал под влияние главаря бродников.

Но теперь тот ушел под лед реки, а Дюж… Может, и получится его воспитать. Вряд ли когда-нибудь он станет полноценным человеком, но привить что-то человеческое ему можно.

— Заберу его с собой — подлечить нужно мальца, — сказала ведьма да, взяла Дюжа за руку. — Пошли со мной, зла тебе не сотворю, а лик твой подлечу.