Нашествие (СИ) - Старый Денис

Великан посмотрел на меня, явно ожидая разрешения.

— Иди! — с улыбкой сказал я.

Между тем я глазами выцепил Лихуна и приказал ему быть рядом с Веданой да следить за любыми телодвижениями моего воспитанника. Пусть я и почти уверился, что от него не стоит ожидать опасности, но в таких случаях нужно перестраховаться.

Сам же зашёл в свой шатёр, стал там укладываться. И даже не помню, как именно уснул. Возможно, ещё до того момента, как лёг.

Утро начиналось с громкого разговора моего заместителя и одной склочной, но чертовски обаятельной женщины.

— Пойди к нему и скажи: деткам молоко нужно. Ты же посмотри, как детки мои схудались, — слышал я требовательный голос Акулины.

Нет, вот что за люди? Мало того, что ночью пыхтели и постанывали, да всё рядом с моим шалашом, у Мстивоя. Дразнили меня, опять выспаться нормально не смог. Так и сейчас ещё спозаранку бухтят перед входом в шалаш.

— Акулинушка, ну как же можно так? Вот ежели Ратмир сам-то бы одно молоко пил или мясо жевал непрестанно, то и требовать можно было. А без этого-то как? И детки твои получают молоко от коз. Мало, но всем достаётся, малым, — сопротивлялся мой заместитель.

— Как можно? А можно было уды свои стоячие совать куда попадётся? Али мало ласки тебе я дала? — делано возмущалась Акулина.

— А коли так, так найду я, кому честное орудие пристроить, — возмутился Мстивой. — Кто и благодарен будет!

Я усмехнулся, забыв злиться за внезапную побудку. Такой радиоспектакль услышишь — настроение на весь день весёлое.

— Ку! — услышал я третье действующее лицо.

— Ух ты ж, черти тебя побери, огроменный-то какой! — прокричала Акулина.

Мои шальные мысли не сразу поняли, чем именно так восхитилась молодая женщина, и что там огроменное. Контекст предыдущего обмена репликами повлиял на мысли. Неужели мой заместитель такой мужик, что и мне стоит взращивать комплекс?

Впрочем, эта склочная баба возмутилась не достоинствами мужчины, с которым провела бурную ночь. Это явно подошёл мой воспитанник.

— Куда же ты, окаянный, подевался? — уже четвёртый действующий персонаж подал голос, бабка Ведана. — А мазями лик твой неблагодарный измазать? Коли лечить не будешь, так весь с синей мордой проходишь не менее двух седмиц.

Вот так лежал бы в своём шатре и наслаждался аудиокнигой. Жизнь чаще всего намного интереснее рассказывает историю, чем даже талантливый писатель и чтец.

Но посмеялся, поднял себе… хм… жаль, что только настроение. Пора бы и поблагодарить чтецов за короткий, но весьма талантливый рассказ.

— Вы из-за чего шумите тут? — выглянул я из своего жилища.

Сразу повеяло холодком. Как бы не заболеть. У меня в шалаше было тепло. Удивительно, как пышные ветки и шерстяные ткани помогают. Ну и горячие камни с наполненными кипятком бурдюками.

— Да вот… Мстивой попался к паучихе цыцастой. Нынче будет его поедом поедать, — сказала Ведана.

Думал, что Акулина ответит. Но, похоже, она сконцентрировась на моем заместителе.

— И не приходи ко мне более. Вот поправится Мирон… Вот то муж. За ним и жене удобно будет, — пробурчала, как змеюка подколодная прошипела, Акулина, махнула своими светло-русыми пышными волосами, да всё по изумлённому лицу Мстивоя.

Вспомнилась народная присказка: «Было бабе скучно — так купила порося». Не хватало моему заместителю в жизни проблем и бурных эмоций — так связался с Акулиной.

Хотя, судя по тем звукам, что доносились из шатра Мстивоя ночью, на кружку козьего свежего молока Акулина уж точно настонала. Ох и баба же!

Впрочем, пускай живут себе да детей рожают. Главное, чтобы заместитель лицо не потерял, под каблук не забрался и не стал глупости по бабьему указу творить.

А вообще, если такие сюжеты возникают, значит, мы уже живем, а не выживаем. Жаль, что пока что это — не более чем иллюзия. Проблем впереди слишком много.

От автора:

Попаданец в 1640 год в тело Шарля Ожье де Батса. Того самого гасконца, которого весь мир знал под именем д’Артаньян: https://author.today/reader/492689

Глава 18

Стольный град Владимир

6 января 1238 года

Юрий Всеволодович, Великий князь Владимирский, восседал на своём троне. Князь всегда умел показать себя величественным. Таким образом, что кто посмотрит в сторону Великого хозяина Северо-Восточной Руси, сразу проникнется важностью и счастьем возможности видеть такого Великого правителя.

Вот и сейчас, в просторных палатах с колоннами, с расписными стенами, ещё пахнувшими штукатуркой и краской, он держал Совет и глядел строго и властно. Такое собрание было в диковинку для многих бояр, как и для сыновей Юрия Всеволодовича — прежде князь стремился принимать решения самостоятельно. И если и собирал Думу, то узким составом, из нескольких человек, которых посчитал для отдельного вопроса наиболее осведомленными.

Не знали сыновья, не знали бояре, что на самом деле сейчас на душе Великого князя Юрия было тягостно. Ведь он собирался держать речь о трусости, за которой скрывается здравый смысл. И не назвать себя трусом собирался, но поступить именно так.

— Под Коломной разбито войско, — вещал Великий князь, а все его слушали. — Сын мой был там, убежал, воеводу второго своего потерял. И нынче же все становится ясным, что ворог подойдет к Владимиру. Может только Москва их и задержит.

Почти все прятали глаза. Ведь когда Великий Владимирский князь посылал войско к Коломне, бравурные речи звучали в этом же зале. Все были уверены, что побьют ворога. Ведь степные орды были и хуже вооружены, и, кони у них были низкими, брони худые, или без оных вовсе воины выходили на сечь. Ну а пожгли Рязань? Так не владимирцев же, куда как сильнейших за рязанцев.

А теперь стыдно было. Лишь старший сын, Всеволод Юрьевич, оглядываясь по сторонам, желал возразить своему отцу. Он хотел высказать всё прямо, указать родителю на великие ошибки. И теперь крутил головой в поисках хотя бы безмолвной поддержки от братьев или бояр, но те внимали Великому князю.

— У Владимира стены крепче, чем у Рязани, она построено давно. Владимир не имеет прорех в стене. Город выстоит. Но знаю я, и вы о том разумение имеете, что Орду степную без боя не остановить. Войско нужно превеликое, — сказал Юрий Всеволодович, обводя взглядом всех, особенно же остановив его на старшем сыне.

Князь любил своего первенца. Оттого воспитывал в крайней строгости и не мог найти никогда общего языка. Уж больно строптивым был Всеволод Юрьевич даже в свои уже не молодые годы, в двадцать четыре. Но как же горестно было отцу оставлять своих детей, особенно старшего сына, здесь, во Владимире! Но не будет такого, если сбежит вся семья великого князя Юрия Всеволодовича, то начнется паника.

— Я уйду со своей старшей дружиной из стольного града, — всё же произнёс он. — Уйду и за два месяца соберу бесчисленное воинство. Новгород нам поможет, псковичи приведут дружины свои. Соберу со всех градов воинов и ополчение. Вы же выполните задачу великую — измотаете степную рать под стенами Владимира, — стараясь, чтобы голос не дрожал, говорил великий князь.

Он понимал: как бы разумно ни звучали его слова, речь всё равно о бегстве.

— Не изволь печалиться, Великий князь, сыновья твои в лета мужеские вошли. А учили мы их с прилежанием, — сказал воевода Петр Ослядюкович.

Об этом князь Юрий договаривался со своим старым приятелем, с тем, кто когда-то спас Юрия Всеволодовича в битве на реке Липе, не дал вкусить позора пленением. Воевода поддерживал великого князя. Хотел и сам больше отличиться в разгроме войска вторжения.

Юрий Всеволодович вспомнил ту битву, ставшую венцом Великой замятни, усобицы между детьми Великого князя Всеволода Большое Гнездо. С двух сторон тогда бились ратники и ополчения. И число русичей, скрестивших мечи друг с другом, было более шестидесяти тысяч. Как бы сейчас нужны были эти ратники, сложившие головы в междоусобной войне! Нынче молодая поросль ратных людей, как казалось проигравшему ту битву князю Юрию, не чета погибшим.