Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Поэтому не без сожалений оставив ставший уже привычным «Бомарзунд», комбриг перешел на «Забияку» лейтенанта Хоменко — одну из трех лодок «константиновского типа», предназначенных для прикрытия гребной флотилии.

— Может вам все же стоило бы передохнуть? — спросил на прощание Поклонский.

— Успею еще, — отмахнулся Бутаков, после чего перепрыгнул на палубу подошедшей к самому борту броненосца канонерки.

— У нас теперь разве отдохнешь? — криво усмехнулся старший артиллерист «Бомарзунда» подполковник морской артиллерии Потапов.

И в самом деле, из глубины корабля то и дело доносился стук молотков, скрежет каких-то механизмов и традиционная для всякой работы на Руси от валки леса до строительства храмов ругань.

— Это разве надолго? — удивился все еще не слишком хорошо разбиравшийся в современной технике командир.

— Полагаю, на всю ночь. То есть Берг, конечно, сказал, что за пару часов управятся, но разве он хоть раз закончил работы в срок?

Инженер Генрих Берг — худой рыжий остзейский немец, служивший на броненосце старшим механиком, славился своей дотошностью, любовью к различным механизмам и… полным непониманием военной дисциплины. Доходило до курьезов. Однажды во время испытаний он внезапно застопорил ход, поскольку ему показалось, будто греются подшипники на валу. Скандал вышел знатный, после чего упрямого немца хотели даже списать на берег, но толковых механиков не хватало, а дело свое он все-таки знал.

— Вот же чертов колбасник! — схватился за голову Поклонский. — Ведь обещал же без моего ведома ничего не предпринимать!

— Да не переживайте вы так. До утра, помяните мое слово, все одно справится.

— А если поступит приказ на выход?

— Это уж вряд ли.

— Ваши бы слова, как говорится, да Богу в уши…

Командовать минной атакой вызвался начальник отряда канонерок барон Аксель Иванович Бойе. Потомок древнего богемского рода, чьи предки были вынуждены бежать в шведскую тогда еще Финляндию от религиозных гонений, имел репутацию отважного, но при этом никогда не терявшего хладнокровия офицера. На другого человека публичная выволочка, устроенная ему сначала Бутаковым, а затем и поддержавшим его Шихмановым подействовала бы угнетающе. Но барон, очевидно, решил личным примером доказать несправедливость полученных упреков и без тени сомнений повел своих людей в бой.

Для атаки было выделено четыре самые быстроходные «шанцевки», прикрывать которые выпало оставшейся пятерке «константиновок». Украдкой проскользнув в специально оставленный как раз для таких случаев проход, импровизированные миноноски направились на поиски противника.

Собственно говоря, искать никого не требовалось, поскольку местоположение вражеской эскадры было хорошо известно. Оставалось лишь незамеченными пройти мимо неприятельских дозоров и провести стремительную атаку, а дальше, как Бог даст…

Как ни странно, первая часть незамысловатого плана была реализована без каких-либо проблем. Возможно, экипажи дозорных судов слишком утомились в дневном бою, а быть может, русским в очередной раз просто повезло, но до эскадры союзников они все же добрались.

Каждому из участников этого отчаянного предприятия, от командиров до последнего матроса, непременно хотелось поразить своей миной какой-нибудь броненосец или хотя бы линейный корабль. Ведь удалось же это их предшественникам у Красной Горки и Бомарзунда?

Но как вскоре выяснилось, англичане и французы учли печальный опыт предыдущих сражений и устроили вокруг самых ценных своих единиц сплошное заграждение из рыбацких лайб, каких-то мелких посудин и даже обычных плотов, пробраться сквозь которое оказалось нетривиальной задачей.

С другой стороны, рядом с ними имелось немало пусть и не таких крупных, но все же довольно заманчивых целей, вроде паровых шлюпов и канонерских лодок, доставивших сегодняшним днем защитникам Свеаборга немало неприятностей. И командиры миноносок, не сговариваясь, пошли в атаку.

К несчастью для них, вахтенные на линейных кораблях и фрегатах не спали и довольно скоро заметили нападавших. На темневших в ночи громадах сначала послышались крики, затем выстрелы, после чего запели горны и раздался топот ног бегущих по палубам моряков. Затем открылись порты, и начали греметь пушки.

Больше всех не повезло флагманской «Стерляди». Одно из выпущенных наудачу ядер или даже картечина все же встретилась с выставленной на шесте миной и инициировала подрыв динамита. Прогремевший в опасной близости взрыв контузил добрую половину экипажа канонерки, включая Бойе. Тот, впрочем, несмотря ни на что, смог подтвердить свою репутацию и, оттолкнув от штурвала ошарашенного рулевого, развернул свой маленький корабль и повел его прочь.

Зато шедшая за ними следом знаменитая по боям кампании прошлого года «Ведьма» сумела прорваться сквозь огонь и подвести свою мину под борт британской канонерки, оказавшейся впоследствии пострадавшей в дневном бою «Руби», после чего сменивший на посту командира князя Шаховского молодой лейтенант Леня Сарычев лично замкнул контакты. В проделанную мощным взрывом в борту неудачливого корабля пробоину хлынула морская вода, и через минуту все было кончено.

К сожалению, это был единственный успех их отчаянного предприятия. Идущие концевыми «Гоголь» мичмана Дудинского и «Оса» лейтенанта Серкова не сумели прорваться сквозь плотный огонь противника и поспешили выйти из боя. Зато их заметили дозорные корабли союзников и бросились в погоню.

К сожалению, первые русские канонерки никогда не отличались хорошей скоростью. Их преимуществом были: малая осадка, неплохое вооружение и маневренность, технологичность и, конечно же, низкая цена. Собственно последние два качества и позволили нам построить их в таком количестве и весьма короткие сроки. Но вот ход…

Погнавшиеся за ними шлюпы и канонерки имели превосходство, по меньшей мере, в два узла и постепенно нагоняли бегущих. Казалось, ничто не спасет дерзких русских от возмездия, но тут в дело вступили силы прикрытия. Командиры застывших в темноте ночи «константиновок» правильно оценили ситуацию и, пропустив мимо себя отступающих товарищей, вступили в дело.

Первыми огонь открыли «Лихач» и «Щеголь», которыми командовали родные братья лейтенанты Николай и Валериан Иванчины. Согласно давней традиции, родственники часто выбирали для службы один и тот же полк или корабль. Начальство в таких случаях охотно шло навстречу пожеланиям своих офицеров, поскольку считалось, что это способствует сплоченности воинских частей. А что бы различать между собой людей с одинаковыми фамилиями, к ним прибавляли порядковые по времени получения офицерского чина номера. Поэтому старшего из них — Николая — все звали Иванчиным 1-м, а Валериан стал 2-м.

Практически одновременно выпущенные ими бомбы поразили почти догнавшую «Стерлядь» французскую двухорудийную канонерскую лодку «Ла Драгонн». То есть одна из них легла прямо перед форштевнем, зато вторая угодила прямиком в готовую к выстрелу пушку, отчего та немедленно разорвалась, покалечив разом большую часть орудийной прислуги. Вдобавок ко всему, один из осколков воспламенил оказавшиеся на палубе картузы с порохом, отчего на канонерке тут же вспыхнул пожар.

Следующим отличился «Сорванец», которым командовал лейтенант с трудно произносимой для русского человека фамилией — Клапье-де-Колонг. Отчего друзья и товарищи звали Константина просто Колонгом. Выпущенный ими 60-фунтовый снаряд поразил в борт винтовой шлюп «Пеликан», заставив его отказаться от погони и повернуть назад.

Остальные наши корабли: «Проказник» лейтенанта Сухопрудского и «Забияка» Хоменко действовали не менее удачно, отогнав своим огнем английские канонерки «Твинджер» и «Сторк». Не ожидавшие такого отпора союзники начали разворачиваться, оставив лишившегося управления «Дракона» без поддержки.

К счастью для немногих уцелевших французов, на русских кораблях было лишь по одному крупнокалиберному орудию, которое к тому же не слишком быстро заряжалось. Иначе бы «Ла Драгонн» просто расстреляли. Но когда Иванчины заметили, что вражеская канонерка не подает признаков жизни, они, не сговариваясь, подошли к нему. Убедившись, что на палубе нет никого, кроме убитых и раненых, русские моряки, недолго думая, взяли противника на буксир и утянули его на внутренний рейд. Остальные мигом сообразили, что происходит, и прикрыли их маневр огнём своих пушек и митральез.