Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Впоследствии этой незначительной, в сущности, стычке дадут громкое название — «Битва лейтенантов», поскольку и с той и с другой стороны кораблями командовали офицеры именно в таком чине. Братья Иванчины станут героями и получат золотое оружие с надписью «За храбрость». Колонг станет кавалером ордена святого Георгия IV класса. Тяжелораненого Бойе отметят «Владимиром» с мечами. Остальным достанется «Анна».

Не забудут и нижних чинов. На каждую принимавшую участие в деле канонерку пришлют по четыре «Знака отличия Военного ордена» и столько же «Аландских крестов», которые распределят между собой по жребию сами матросы.

Глава 17

Несмотря на то, что русские корабли давно вернулись на свою базу, экипажи союзной эскадры никак не могли успокоиться. То тут, то там то и дело раздавались крики или даже выстрелы. Чем больше вглядывались в окружавшую их темень часовые и вахтенные, тем чаще им чудились крадущиеся в ней кошмарные московитские миноноски. И лишь с рассветом стало ясно, что никаких врагов рядом нет, а потери, понесенные в ночном бою, просто ничтожны.

Ни один крупный военный корабль или броненосец не только не пострадал, но даже не был атакован. По сути, жертвами коварного нападения стали две канонерки: британская «Руби», утащенная «Ведьмой» на дно и «Ла Драгонн». (В тот момент никто не знал, что последнюю не просто потопили, а захватили в плен и выставили в порту Гельсингфорса на всеобщее обозрение). Что, разумеется, было печально, но не более того. В конце концов, русские ведь тоже наверняка получили повреждения, не так ли?

Тем не менее, союзная эскадра еще какое-то время оставалась в бездействии. Судя по всему, флагманы совещались, решая, чем ответить на дерзкую выходку противника, затем рассылали приказы подчиненным. В общем, было уже без четверти десять, когда английские и французские канонерские лодки и мортирные суда снова пришли в движение и направились к фортам Свеаборга. В общем, практически все было как вчера, если не считать угловатых утюгов «Тоннанта» и «Конгрева», идущих на сей раз вместе со своими легкими силами.

— Прикрывают от нас, — хмыкнул Поклонский.

— Очевидно так, — кивнул стоявший рядом с ним на кое-как починенном мостике не спавший всю ночь Бутаков.

Перенести буйки оказалось не таким уж простым делом. Во-первых, надо было дождаться момента, когда начавшаяся атака миноносок отвлечет внимание вражеских дозорных судов. Во-вторых, обнаружить буйки в полной темноте, ни в коем случае не зажигая при этом свет. В-третьих, перенести их следовало на одинаковое по возможности расстояние, чтобы изломанная за ночь линия не заставила вражеских капитанов насторожиться.

В общем, не будет преувеличением сказать, что русские моряки сделали прошедшей ночью невозможное и все это время начальник бригады был вместе со своими подчиненными. Впрочем, для настоящих марсофлотов не сходить с мостика несколько суток кряду было делом совершенно обыкновенным.

Тем временем неприятельские корабли один за другим занимали свои места, не подозревая, что маневрируют сейчас прямо на минном поле. Однако Бог или дьявол для каких-то своих целей до сих пор хранили союзников. Наконец все было готово, и вражеские корабли открыли огонь. Грохот почти сотни тяжелых орудий вскоре слился в протяжный гул, в котором было трудно распознать отдельные выстрелы.

Ответный залп русских бастионов не заставил себя ждать. Причем, помимо дальнобойных «Баумгартов», по противнику ударили 3-пудовые бомбические пушки, добивавшие теперь до противника.

— Долго же они ждали, — прокомментировал начавшуюся артиллерийскую дуэль не отрывавшийся от подзорной трубы Поклонский.

— Чтобы неприятель раньше времени не спохватился, отчего это наши пушки дальше бить стали, — пояснил ему начальник бригады.

— Тогда понятно.

— Меня больше беспокоит, что союзники битых полчаса толкутся по нашим минным полям, но так до сих пор и не подорвались, — мрачно заметил Бутаков.

— Черт знает, что с этими адскими машинами, — рефлексивно поежившись, вздохнул командир «Бомарзунда». — Бывало, не знавшие о них торговцы проходили через заграждения невредимыми, а иной раз они сами ни с того ни с сего взрываются!

Как и большинство офицеров уходящего парусного флота, он слабо разбирался в современной технике и до ужаса боялся притаившейся в морских глубинах смерти. Хотя, после вчерашнего боя, свой броненосец начал ему нравится. Да, он тесный и неказистый. Внутри вечно шумно и грязно, от множества механизмов, но… быть в бою неуязвимым — это дело!

— Очевидно, морская вода проникла внутрь мин, и взрывчатка отсырела, — вздохнул начальник бригады. — Его высочество предупреждал меня о подобной возможности.

— Что, у всех? — вытаращил глаза Поклонский.

— Надеюсь, что нет, — скрипнул зубами Бутаков, после чего крикнул вниз. — Передайте в машинное, пусть готовятся дать ход!

— Есть! — глухо отозвался какой-то матрос.

Увы, попытка наладить связь с машинным отделением с помощью тянувшихся через весь корабль медных труб с раструбами на конце, именуемых по-французски «амбрюшотами», оказалась не слишком удачной. Рев пушек и шум от паровой машины надежно глушили все звуки. Поэтому приходилось обходиться посыльными.

— Что вы намерены предпринять?

— Надо заставить наших друзей двигаться. Не может быть, чтобы все мины разом пришли в негодность. Хоть какая-то да взорвется!

— Может, следовало установить новые? — с невинным видом поинтересовался Поклонский.

— Может, — пробурчал в ответ Бутаков.

Дело в том, что еще вчера он предлагал сделать то же самое. Однако минеры привели сорок разных причин, по которым это было невозможно. Во-первых, лишних мин в арсеналах крепости просто не было. Остальные тридцать девять он слушать не стал.

— А это еще что такое? — отвлек его от мрачных мыслей Поклонский.

Вражеский строй к тому времени оказался совершенно окутан клубами дыма, сквозь редкие разрывы в котором можно было разглядеть лишь отдельные корабли и вспышки выстрелов. То же можно было сказать и о русских батареях. Однако пока они были заняты стрельбой друг по другу, от основной массы союзников отделился ничем не примечательный парусник и направился к проходу между островами, где занимал свою позицию сильно пострадавший во вчерашнем бою линейный корабль «Россия».

Лишившийся не только рангоута, но и большей части экипажа линкор стоял на якоре. Единственное его дальнобойное орудие пришло в негодность, а остальные могли пригодиться лишь при отражении десанта, в возможность которого никто не верил. И вот теперь прямо к нему направлялся небольшой пароход под британским флагом.

— Вы что-нибудь понимаете? — удивленно посмотрел на своего начальника командир «Бомарзунда».

Увы, ни тот, ни другой, ни вообще кто-либо в Российском флоте, не исключая и самого генерал-адмирала Константина Николаевича, даже подумать не мог, что встретится с чем-то подобным. Ибо трюмы несчастного парохода под названием «Агнес Блейки» были заполнены бочками со смесью дегтя, нефти и серы.

Впервые Кокрейн задумался о новом оружии еще во времена Наполеоновских войн. По большому счету, предложенные им «суда-вонючки» должны были стать разновидностью брандера. Только его оружием был не огонь, а едкий сернистый дым, способный уморить вокруг себя все живое.

К сожалению, в тот момент у сэра Томаса не было собственных средств на воплощение столь экстравагантной идеи, и потому он был вынужден обратиться в Адмиралтейство. Правда, ознакомившиеся с проектом лорды-адмиралы не поддержали молодого в ту пору изобретателя, справедливо полагая, что французы, которых никто бы не смог назвать отсталыми, непременно ответят чем-то подобным.

Но после начала войны с русскими Кокрейн вспомнил о своем давнишнем изобретении и вновь предложил его использовать. Говоря по чести, их лордства и теперь были против, но возражать прославленному адмиралу никто не стал. Тем более, что тот взял на себя все расходы.