Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Гораздо лучше подойти в упор и расстрелять, пока тот по непонятной причине не может ответить. Этим Бутаков и собирался заняться, когда вахтенный доложил, что к ним приближается «Тоннант». В отличие от своего товарища, этот броненосец полностью сохранил боеспособность и был готов к самым решительным действиям.

Бросившись на нос, Григорий Иванович быстро добрался до погонного орудия и, оттолкнув в сторону ошалевшего от пороховых газов командира расчета поручика морской артиллерии Пустовойтова, приказал наводить пушку на нового противника.

Через минуту «Баумгарт» был готов, и начальник бригады скомандовал ­– «Пли»! Громыхнуло так, что у всех присутствующих заложило уши, а когда пороховой дым немного рассеялся…

— Бушприт мне в глотку! — витиевато выразился перемазанный сажей кондуктор.

Непрерывно палившее больше часа орудие не выдержало. Точнее, сама пушка, стянутая стальными кольцами, осталась целой, а вот ее чугунный ствол стал короче почти на две пяди.

— Отстрелялись! — сплюнул от досады Бутаков.

Он знал, что во время испытаний такое случалось, но не часто и, как минимум, после трех сотен выстрелов. Эта же пушка не сделала еще и половины, но…

Сложившуюся ситуацию без всякого преувеличения можно было назвать критической. Нарезные пушки были единственным преимуществом русского корабля, и потеря даже одной из них была невосполнимой. Тем временем артиллеристы «Конгрева» постепенно приходили в себя и даже один раз выстрелили. Сделанная из рельсов броня пока держалась, но… а с другой стороны, к ним приближался «Тоннант»!

Казалось, еще немного и катастрофа станет неизбежной. Разогнавшийся, если так можно выразиться о корабле с парадным ходом в 3,5 узла, «Тоннант» был уже совсем рядом, но тут из-под его форштевня вырвался столб воды. Одна из десятка встреченных им сегодня мин все-таки сработала и разорвала плоское днище броненосной батареи. Хлынувшая внутрь вода мгновенно заполнила практически лишенное переборок пространство, и французский корабль вместе со всем экипажем в считанные минуты пошел ко дну. Спастись удалось только одному матросу, ухитрившемуся выбраться сквозь порт.

Восторг, охвативший русских моряков, трудно описать словами. Они прыгали от радости, кричали ура и обнимались, не обращая внимания на чины и происхождение. Единственным сохранившим самообладание оказался, как ни странно, Поклонский. Как бы сильно не хотелось ему взять француза на абордаж, погибнуть на собственных минах он все-таки не желал и потому приказал дать задний ход. После чего выбрался на верхнюю палубу и голосом командовал рулевым.

— Прямо держи, братец! Уж постарайся, а я тебя в унтеры выведу и к кресту представлю. Человеком станешь… прямо держи, запорю, скотина!

Гибель «Тоннанта» произвела лично на Кокрейна сильное, можно даже сказать, ошеломляющее впечатление. Причина, быть может, состояла в том, что прежде он лишь слышал о действии «адских машинок» великого князя Константина и лишь теперь смог лично убедиться в их разрушительной силе. Мгновенно ушедший на дно могучий корабль сумел поразить даже такого не слишком впечатлительного человека, как сэр Томас.

— Как, черт возьми, они это сделали? — задавали себе вопрос британские офицеры и не находили ответа.

— Кажется, среди русских нашелся поклонник Эдгара Алана По, — в наступившей тишине голос Филдинга прозвучал особенно неуместно.

— Это еще кто? — выразил всеобщее мнение Кокрейн.

— Один американский писатель, сэр, — охотно пояснил свою мысль лейтенант. — Помимо всего прочего, он сказал: если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место! [1]

— Что вы хотите этим сказать, мистер Филдинг? — постепенно закипая, спросил адмирал.

— Я полагаю, атака, которой мы подверглись минувшей ночью, служила лишь для отвлечения нашего внимания. Пока мы героически ее отражали, русские выставили новые мины, как раз там, где накануне стояли наши корабли и, как мы все можем убедиться, не ошиблись в своих расчетах.

— Или перенесли буйки на свое минное поле, — ахнул Мак-Кинли, и, видя всеобщее недоумение пояснил. — В противном случае им самим бы пришлось на него зайти.

— Вздор! Наши капитаны заметили бы изменения!

— Может и так, — не стал спорить шотландец.

— Полагаю, вы правы, сэр, — кивнул головой Кокрейн, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мины — вот главное оружие в этой проклятой войне. Только оно позволяет русским издеваться над нами, и мы должны с этим покончить.

— Но как?

— Эти адские машины не всесильны. Мы должны их найти и вытащить на свет божий. У нас достаточно легких судов, чтобы проделать эту работу. А поручу я ее… вам, мистер Филдинг!

— Что⁈ — чуть не подавился никак не ожидавший подобной подлости от командующего лейтенант.

— Как только что выяснилось, у вас светлая голова, мой мальчик. И слишком много свободного времени, раз оно остается на чтение всяких умников из нашей бывшей колонии.

— Но я читал его еще в колледже…

— Так вы еще и хорошо образованы? Клянусь честью, нам не найти лучше кандидатуры для этого дела! Можете приступать. Возьмите дюжину канонерок или других судов. Потребуйте баркасы с каждого корабля нашей эскадры и любое количество людей. Просите все, что угодно, и дано будет вам…

— Но ведь это придется делать под огнем всей береговой артиллерии Свеаборга! — пробормотал дрожащими губами дальний родственник самого лорда Денби-Филдинга.

— Британия требует подвига, сэр! — безжалостно посмотрел на давно надоевшего ему офицера Кокрейн. — И вы, чтобы вы там о себе не думали, его совершите. И поторапливайтесь! У нас не так уж много времени…

Не прошло и полчаса, как на бастионах заметили приближение большого количества мелких судов, начиная от канонерских лодок и шлюпов и заканчивая гребными шлюпками. Впрочем, сами большие корабли старались держаться в стороне, а главная работа досталась как раз маленьким лодкам. Разбившись на пары, они спускали вниз канаты с прицепленными к ним грузами и тралили этими нехитрыми приспособлениями морское дно, стараясь подцепить, а затем перерезать минрепы. Иногда это удавалось, и тогда на свет божий всплывали украшенные рогами адские машины Черного принца.

Русским артиллеристам, разумеется, не понравилось подобное самоуправство, и они обрушили на тральные партии всю мощь своей артиллерии. Однако попасть по юрким суденышкам оказалось не так-то просто. К тому же, молчавшие до сих пор британские и французские канонерки тут же открыли ответный огонь.

Под их аккомпанемент собранные со всей эскадры штрафники продолжили свое дело. Не раз и не два метко выпущенные ядра разбивали шлюпки, отправляя находившихся в них моряков на дно, однако работа не прекращалась. Несколько пытавшихся выйти из-под обстрела человек, недолго думая, расстреляли, вынудив остальных стиснуть зубы и выполнять свой долг.

Кокрейн был неумолим. Потеря броненосца со всей ясностью показала старому авантюристу, что пути назад нет. Или он уничтожит эту твердыню, и тогда ему простят любые потери, или на него повесят всех собак…

[1] «Исчезнувшее письмо» впервые опубликовано в 1844 году.

Глава 18

Второй бой дался «Бомарзунду» гораздо тяжелее первого. Даже беглый осмотр показал, что, по крайней мере, часть сделанных из расплющенных рельсов броневых плит покрылась трещинами. Причиной тому по всей видимости стала резко сократившая дистанция боя. Другой проблемой стало вышедшее из строя погонное орудие. Нарезные пушки «Баумгарта» были, как бы ни единственным козырем русского броненосца, и потеря даже одного из них казалась невосполнимой.

— А ведь еще одной такой стычки наш «Бомарзунд» может не выдержать, — вздохнул Поклонский.

— Ничего, Василий Константинович, генерал-адмирал не выдаст, Кокрейн не съест, — переиначил всем известную поговорку, чувствовавший себя немного виноватым Бутаков. В конце концов, пойти на сближение с противником было именно его инициативой.