Гасконец. Том 1. Фландрия (СИ) - Алмазный Петр

Он действительно направился куда-то в свою палатку, продолжая тихо посмеиваться себе под нос. Я посмотрел на Атоса, и вздохнул.

— Хотите драться, давайте драться. Слова извинения я уже произнес и повторять их не стану.

— Хочу, — уже спокойно ответил мне мушкетёр. Де Порто, кажется, тихо завыл. Тогда д’Атос продолжил:

— Но вы по меньшей мере не боитесь драки, а это я уважаю в людях сильнее всего. Можем отложить дуэль до взятия Бапома.

Он протянул мне руку, правда без особой приязни. Не сказать, что мы сразу и в мгновение ока стали друзьями, но так всегда бывает если драка не закончилась совсем уже некрасиво. Злость уходит, пелена с глаз тоже, и наконец-то можешь видеть ситуацию относительно объективно. Мы обменялись рукопожатием.

— Теперь, дружище Исаак. Если уж тебя назначили нашей общей нянькой, я бы хотел обсудить то, что мы нашли с д’Арамитцем, — я усмехнулся.

— И что же вы с Анри нашли? — де Порто сложил руки на выпирающем животе. Атос никуда не уходил, с интересом слушая нашу беседу. Ну и ладно, раз уж нам всё равно придётся воевать бок о бок.

— Тайный ход в город. Ведёт в одну таверну, и ночью, со стен нас никто не увидит. Можно атаковать одновременно, с началом штурма. Пройти может не маленький такой отряд.

— И ты хочешь продать мне информацию об этом ходе? Раз уж мы с тобой большие друзья, признаюсь, мне уже доложили о твоих записях. Весьма любопытно, если конечно, эти рисунки то, о чём я думаю, — улыбнулся здоровяк.

— Выкладываете карты на стол?

— Люблю честную игру.

— Твоя честная игра означает, «дорогой Шарль, я за вами приглядываю, не делайте глупостей». Тебе когда-нибудь говорили, де Порто, что ты старый и хитрый котяра?

— Обычно говорят, старый и жирный котяра, Шарль, — улыбка мушкетёра стала ещё шире. — Но что же стало с «дружищем Исааком»?

— Не люблю, когда за мною следят.

— Значит у вас нет важнейшего качества, так необходимого, чтобы быть мушкетёром.

— Мне тоже такое было бы не по душе, де Порто! — довольно грозно произнес Атос. — Вы следили за гасконцем?

Я повышен из кадетов, отличная новость. На самом деле, вопрос был не в том, что говорит Арман, а как он это произносил. Де Порто лишь скривился, переведя взгляд на парня и вздохнул. Видно было, что ему не очень нравилось засилье родственников де Тревиля в роте, и д’Атос был отличным аргументом почему. Толстяк пожевал секунду ус, потом расправил его и сказал:

— Да, Арман. Я и за тобой буду следить, раз уж твой троюродный дядя хочет, чтобы из тебя вышел толк.

— Ты старше меня едва на пару лет!

— Но в королевских мушкетёрах я уже давно, — пожал плечами толстяк и снова вернулся ко мне. — Так вот, твои рисунки. Я сразу разгадал твой манёвр, Шарль. Ты решил стать вторым Валленштайном?

— Я и первого то не знаю, — честно признался я. — Только Раммштайн знаю.

Де Порто чуть склонил голову, изучая меня.

— Вы не шутите, да?

— Раненный в голову шутить не умеет, — усмехнулся я. — Дались вам мои рисунки, чёрт подери, Исаак. Я учусь писать!

— Вы не умеете писать? — удивился Атос.

— Бога ради, Арман, — взревел де Порто. — Не лезьте в чужие разговоры, если вас об этом не просили!

— А вы, не указывайте мне, что делать! Так, де Батс, вы не умеете писать?

— Учусь, — со вздохом ответил я. — Мы можем наконец-то вернуться к моему предложению, де Порто?

Толстяк кивнул. Атос с интересом смотрел на меня.

— Мы можем пойти туда не сговариваясь. Мушкетёры и гасконцы, но тогда, мы будем друг другу только мешать. А то и перебьем друг дружку, в погоне за славой и милостью Его Величества. Сами понимаете, не самый благоприятный исход.

— Что верно, то верно.

— А можем сделать всё по уму. Выступить вместе, вместе занять таверну и потом атаковать ключевые точки города, когда начнется штурм. По сигналу месье де Ла Рошфуко, какой-нибудь канонады.

— Почему человек, утверждающий, что он якобы не умеет писать, произносит такие слова как «ключевые точки» и «канонада»? — спросил Атос. Де Порто с уважением кивнул в его сторону. Я ответил:

— Именно потому, месье, что этого человека учили войне, а не искусству каллиграфии!

— Хорош, — де Порто рассмеялся и подошел к нам ближе. К нам, потому что весь разговор, Арман д’Атос, с которым мы несколько минут назад навешивали друг другу тумаков, стоял рядом со мной. Здоровяк положил по лапище каждому из нас на плечо. — Чертовски хорош, согласен. Тогда так. Как только де Тревиль закончит с пленником, я изложу ему твой план. И мы вместе выступим, когда пробьёт час. Тебя это устроит?

Я кивнул, но я уже был в этом проклятом времени далеко не первый день. Слова значат не так много, если не загнать друга и товарища в этическую ловушка. Я протянул де Порто руку:

— Слово чести, мой друг, что я тебя не подведу, — улыбнулся я.

Атос засиял. Кажется, этот парень был выращен на рассказах о героических деяниях мушкетёров. Не удивительно, с таким-то троюродным дядей.

Исаак де Порто, в свою очередь, скорее оскалился. Довольно, как скалится кот, когда его отпрыск впервые душит мышь. В такой «улыбке» нет ничего доброго для мыши, но для котёнка она служит наградой. Ладно, пусть де Порто наслаждается своим положением «старшего среди мушкетёров».

— Слово чести, мой друг, — повторил он следом. — Что и я тебя не подведу.

Атос положил руку на нашу, прямо как в кино.

— Месье, возьмите меня! Вы не пожалеете!

— Куда ты денешься, Арман, ты же сам мушкетёр! — устало произнес де Порто. Д’Атос улыбался точно также, как и Боярский в той сцене с гвардейцами. Не хватало только Арамиса, но парень словно прочитал мои мысли.

— Д’Арамитц! — крикнул он. — Рожа твоя сатанинская, скорее сюда!

— Как ты меня назвал, щенок⁈ — звать долго не пришлось. Недобритый гугенот, всё ещё сжимая в руках клинковую бритву и в одном сапоге, выскочил из палатки. — Да я прямо сейчас тебя…

— Нет нужды, — продолжал Арман. — Слово чести, друзья мои, что и я вас не подведу!

Арман устало оглядел всех троих. Мы с де Порто продолжали стоять, сцепившись руками, как дураки.

Вздохнув, злой брат близнец Арамиса подошёл к нам и положил свою руку поверх наших.

— Слово чести, друзья мои, — безо всякого энтузиазма произнес он, — что и я вас не подведу.

— Unus pro omnibus, — произнёс с героическим видом д’Атос. — Omnes pro uno!

— Он говорит, — пояснил де Порто, скорее всего, для меня. — Один за всех…

— И все за одного, — устало подхватил я. Атос продолжал сиять.

— Это отныне будет наш девиз! — сказал он, и положил два пальца поверх руки д’Арамитца.

Глава 21

На следующий день мы все кое-как устроились в лагере. Обеспечили Джульетте какую-никакую, но безопасность. Я оставил с ней Планше и Сирано де Бержерака. С раненым мы немного выпили, я рассказал ему о своих приключениях после расставания под Аррасом и потребовал, чтобы он защищал бывшую проститутку как саму Королеву Франции.

Де Бержерак, как человек Нового Времени и поэт, сказал, что особых различий не видит, на том и порешали. Я был рад тому, что с появлением Джульетты у меня появилась причина держать де Бержерака подальше от пуль. Человек с дыркой в лёгком умирает слишком неожиданно, чтобы можно было рассчитывать на него в бою.

Тараканчика мне обещали вернуть уже после взятия Бапома, но я не возражал. На рассвете, де Ла Рошфуко, начал бомбардировать стены города. А уже после заката, в полной темноте и без единого фонаря, мы стояли у кладбища.

Де Порто сам нанял пару местных, сам отобрал наиболее лояльных именно французской стороне — очевидно, из самой нищеты, живущей как раз болотом и разграблением могил. Благодаря этому, мы пробрались под стены Бапома практически незамеченными. Шли мы медленно, молча и осторожно. Только когда авангард, в лице меня, де Порто, д’Арамитца и, само собой, д’Атоса спустились под землю, я зажёг прячущуюся в фонаре свечу.