Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

— Так, а как же потом отчитываться? — удивленно поинтересовался старшина. — Штурмана нынче ведь нет. И фотопулеметы у нас не установлены.

— А никак, — хладнокровно ответил Григорий. — Вспомни, на Украине нам ни одного сбитого подобным образом фрица не засчитали. Дескать, нет шильдика от мотора, значит, и говорить не о чем. А откуда нам их взять — не приземляться же в тылу у фашистов?

Горбунов шумно засопел, но промолчал. Дивин сидел в своем кресле и тихонько посмеивался. Что, брат, очередную железку хотел на грудь заполучить? Не в этот раз. Привыкай. И так за предыдущие успехи воздушного стрелка представили к Отечественной войне 1-ой степени и Красной Звезде. А Рутолова сразу к ордену Ленина и «боевику». Было ли обидно экспату? Ну, да, покоробило немного. Главное, непонятно до сих пор, что там за мышиная возня в верхах? И каким боком к ней оказался причастен обычный майор-пилотяга? Прямо скажем, не самая старшая карта в колоде.

— Еще! Слева-снизу! — выкрикнул азартно Савелий и Григорий отбросил подальше неприятные мысли. Разберемся. Позже. А пока нужно напомнить гансам, что они в чужом небе.

Он снова дал полный газ. Мотор взревел и краснозвездный самолет помчался за новой парой «готов». Их Дивин расстрелял, слегка рисуясь, метров с четырехсот. А смысл подлетать ближе, если мощи в залпе шести «крупняков» хватает для полотняных бипланов с лихвой? Даже, если задеть их краем. Просто замечательно разлетаются вдребезги. Не склеишь.

Р-рраз! И нет очередного питомца Геринга. Пусть теперь гадают, куда он подевался. Вряд ли у них рация имелась.

— Товарищ командир, у нас гости. Сверху гляньте.

Голос стрелка прозвучал встревожено. Экспат повернул голову и невольно присвистнул. Дюжина He-111 вальяжно плыла над ними в сторону линии фронта. Гитлеровцы частенько использовали эти средние бомбардировщики для ночных бомбежек. Благо, их оборудование позволяло выполнять такие полеты весьма эффективно.

Совершать маневры для занятия выгодной позиции было поздно, и Григорий решил атаковать противника снизу с одновременным набором высоты. «Бостон» задрал нос. Двигатели натужно загудели. Скороподъемность была близка к предельной. Хорошо, что гитлеровцы пока их не заметили — идут ровно, как на параде, красиво выстроенными тройками.

Застекленная кабина штурмана-бомбардира в вытянутом носу лидера притягивала взгляд. Увеличив картинку, экспат смог рассмотреть немца, что мирно покуривал на своем месте. А что, до цели еще долго лететь, можно и расслабиться немного. Развалился, сволота, гамака не хватает. Идиллическая картина.

Но не в этот раз, милок, извиняй!

Пулеметные очереди безжалостно прошлись по днищу ведущего «хейнкеля», распоров его выкрашенное в черный цвет брюхо с носа до середины корпуса, словно нож безжалостного рыбака, потрошащего пойманную рыбину.

Взрыв! Яркая вспышка, в которой утонул фашистский бомбардировщик, неприятно резанула по глазам. Дивин мгновенно отвернул машину влево, чтобы не попасть под разлетающиеся обломки и, не теряя времени, перенес прицел на правого ведомого. Ему он влепил добрую порцию свинца сначала в левый мотор, а затем и в корпус позади пилотской кабины.

Новый огненный шар расцвел в темноте. Видать, сдетонировали бомбы. Хорошо так гансы загрузились, до железки. Что ж, поживут еще братья-славяне, на головы которых сегодня не обрушатся смертоносные фугаски. Правда, бойцы и командиры по ту сторону фронта и не подозревают, что кто-то нынче спас их.

Так, что с боезапасом? На каждый пулемет приходилось по четыреста патронов. То есть, две тысячи четыреста. После взлета он дал проверочную очередь. Минус пять-шесть на ствол. Сколько затем было потрачено на «готов»? Вряд ли много. Ну, пускай, штук по десять на каждого. Еще сорок списываем. Два «хейнкеля» — это уже серьезней. Машина цельнометаллическая, крепкая, лупил он по бомберам с запасом. Как ни крути, но патронов по сорок-пятьдесят израсходовал. Не все ведь попали, что-то да ушло в «молоко». В общем, примерно четверть БК улетела. Запомним.

Мысли пролетели в голове Григория с сумасшедшей скоростью, и он вновь сосредоточился на схватке. Фрицы, что шли за головной тройкой, испуганно отворачивали в разные стороны. Похоже, они не поняли, что произошло с лидером. Возможно, решили, что тот столкнулся с ведомым при неудачном маневре. Что ж, их суматоха сейчас была Дивину только на руку.

Он хладнокровно пропустил над собой последний He-111 из первого звена, и атаковал бомбардировщик, что развернулся к нему боком. Его экспат удачно обстрелял, но, к сожалению, прежнего эффектного взрыва на этот раз не последовало. «Хейнкель», правда, «всего лишь» резко клюнул носом и потянул вниз, разматывая за собой густую черную полосу, в которой мелькали багровые искры пламени, и надсадно завыв двигателями.

Фашисты, надо отдать им должное, были хорошими летчиками. И дело свое знали туго. На этот раз они сумели засечь противника и их воздушные стрелки практически сразу открыли ответный огонь. Разноцветные трассы потянулись в сторону «бостона» с разных сторон. К сожалению для немцев, экспат бросил свою машину в непредсказуемую «змейку» и аккуратно вышел из под прицела. А еще ночь помогла затеряться, запутать противника.

Советский бомбардировщик оказался чуть выше, споро развернулся не слишком элегантным «блинчиком» на девяносто градусов и тут же ударил в ответ. Окатил злым свинцом на встречных курсах трех противников — одного за другим, и вновь сгинул в темноте. Попал, или нет, сбил ли еще кого-нибудь, Григорий точно не знал. Да и не волновало его сейчас это. Он жаждал продолжить бой. В висках пульсировало холодное злое пламя, мантис яростно выл от восторга, приветствуя пролитую кровь врага. Савелий тоже вопил в своей кабине что-то нечленораздельное. Он успел на отходе присоединиться к веселью и добавил несколько длинных очередей по бомберам немцев.

Дивин поставил самолет в вираж. По прикидкам летчика у него еще должна была остаться треть боезапаса. Может быть, чуть меньше. И везти назад содержимое пулеметных ящиков он не собирался! Правда, для этого следовало догнать фашистские бомберы. В принципе, скорость «бостона» была чуток повыше, чем у тяжело груженных «хейнкелей», но воздушные маневры пожирали время.

Окажись на месте экспата обычный пилот, вряд ли он сумел бы найти в кромешной тьме врагов. Но, на беду гитлеровцев, за штурвалом краснозвездной машины сидел не совсем человек. И обостренное восприятие, выпестованное многими поколениями воинов, безошибочно вело его по следу. Так, словно Григорий взаправду обладал нюхом гончей. Воздушной гончей.

Пара He.111 появилась перед ним, когда А-20 пробил очередное облако. Дивин с мстительным удовлетворением отметил, что ствол пулемета в верхней башне одного из вражеских самолетов нелепо задран вверх. А за вторым тянется жиденькая струйка дыма. И бомбардировщик то и дело рыскает из стороны в сторону так, словно пилот ранен. Или же машина подбита.

Подранок стал первой целью. Экспат хладнокровно, как на полигоне, расстрелял сначала стрелка, а потом буквально отпилил половину крыла со здоровенным бело-черным крестом мощным залпом «березиных». Один из них, к сожалению, вдруг поперхнулся и замолчал. Закончились патроны? Вряд ли, скорее, банальное утыкание или еще какая-нибудь неполадка. Ладно, терпимо.

— Старшина, не спи. Бей по второму!

УБ Горбунова тут же загрохотал, вонзая в «хейнкель» длинную очередь из красных «светляков». От немца полетели в разные стороны куски обшивки. Григорий несколькими отточенными движениями довернул самолет и послал точную очередь в пилотскую кабину. Попал, разумеется. Потому что враг понесся к земле так, словно им никто уже не управлял.

Сколько там еще осталось? Уверенно можно было говорить о четырех сбитых. Пятый оставался под вопросом. Мог и на вынужденную плюхнуться. Выходит, где-то здесь мечутся в облаках еще семеро. Многовато. Но, где наша не пропадала!

[1] «Alte Kameraden» (нем.) — «Старые товарищи» — один из самых известных немецких военных маршей