Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Несколько детей боярских во главе с самим Тренко отправились в терем. Посмотреть, проверить. Никто не думал ничего крушить, ломать, жечь, грабить. Действовали четко и слаженно.

Я даже порадовался такой деятельности и подходу.

Можно особо и приказы не раздавать, все само работает.

К тому же меня ждала работа, которую мог сделать только я сам. Сидел передо мной атаман Жук. Тот, что за последние полгода натворил вокруг Воронежа столько всего нехорошего. Как апогей всех его стараний, организация переправы, по которой татарское войско должно двинуться вглубь русской земли.

Всем этим он точно заработал себе на вышку, это уж точно. Даже по законам моего времени такого бы вряд ли оставили в живых. Слишком неприятный, опасный кадр. Если переводить на риторику двадцать первого века — организация ОПГ, торговля людьми, поддержка и потворство терроризма, а также работа на иностранных агентов влияния.

И этот упырь сейчас полулежал, смотрел на меня со все нарастающим испугом. Не верилось ему, что Игорь Данилов командует сотней бойцов и взял его в плен.

Атаман был достаточно молод. С виду, лет двадцать пять, может, чуть больше. Судя по всему, всю Смуту с самого его начала служил Мстиславским и Шуйским. Их верный цепной пес, готовый делать все, что только пожелает верхушка. Среднего телосложения, среднего роста, вихрастый, светловолосый, с хитрым таким прищуром. Черты лица резкие, злые.

Изучал меня, вглядывался.

— Это не ты. — Прошептал он одними губами. — Невозможно.

— Я, не я, это не важно. — Я смотрел на него холодно, правой рукой сжимал рукоять кинжала. — По порядку давай.

Вынул бебут, провел пальцем по лезвию. Острое, хорошая сталь.

— Так… — Протянул пленник.

— Ты по заданию из Москвы готовил проход Татар через Дон, так?

— Да. То, царя самого приказ.

— Шуйских их ждет, получается. Знаешь зачем?

Показал ему клинок, улыбнулся невесело. Оскалился.

— Союз у них. У царя нашего и хана крымского. Царика, вора под брюхо ударить, тылы его пожечь. — Говорил он зло, уверенно, чувствовалось, что верит в свое дело правое. — Весь юг, предатели чертовы. Если не воюют, то кормят этого вора. Сволочи.

Сейчас тебя этой веры я лишать буду. С таким, как ты только так надо. Сломать через разрушение опоры.

Я чуть наклонился к нему, заговорил тише, спокойно и по-доброму. Нож чуть в сторону отвел.

— Но мы-то знаем, дорогой мой человек, что и ты, и я не только Шуйскому служим.

Атаман дернулся, уставился на меня, икнул. Так быстро поверил, чудно? Хотя он же знал, что я прошлый и отец мой и род, выходит, Мстиславским служили. Может, это сыграло роль.

— А то, Жук, что Шуйскому татары нужны, а нам… — Я заговорил еще тише. — А нам, нет.

Он сглотнул, кадык дернулся. Видно было невооруженным взглядом, как в его голове борется страх, недоверие, паника. Мысли бьются друг с другом, бунтуют и сражаются. Он пытался понять, что происходит. Почему с ним говорят так, а не как в самом начале допроса.

— Переигралось, что ли. — В голосе его я слышал удивление. — Как же? Как ты?

Теперь надо дать ему надежду. Легкую, непринужденную, что все хорошо, это все лишь декорации, а мы с ним заодно и я его прикрою и вытащу. Дать надежду на жизнь. Да, это жестоко, но с такой тварью в подобную игру поиграть не грех. Он сколько людей обманул, скольких уморил здесь и ради чего? Так что — вообще без жалости выкручу его досуха, до слез, до истерики.

— А вот так, сотоварищ мой, переигралось. — Улыбнулся я ему, говорил все также тихо, чуть озирался, делая вид, что не хочу, чтобы снующие вокруг люди меня слышали. — Поэтому здесь я. А скоро еще Артемий прибудет.

Надо понять, что у них там могло переиграться то. О чем этот упырь продажный говорит. От знания оттолкнуться. Давай, качай его Игорь. Качай!

— Мстиславский письма писал, тебе передадим их скоро. Ты не боись, это все… — Я повел глазами вокруг — Надо так, по-другому-то… Никак.

— Не может быть. Неужто тебе…

— Ты меня не знаешь. — Я хитро улыбнулся, подмигнул ему, добавил. — Я еще тот, игрок.

В глазах его я начинал видеть нарастающее безумие. Еще бы, человек верой и правдой служил вышестоящему начальству. С особым остервенением, хоть и не на благо страны, а лишь продвигая в жизнь цели этого самого начальства. А здесь еще один такой же агент виляния, которого все считали никчемной тряпкой, выступает не пешкой, а мощной фигурой на доске. Но насколько он близко меня знал. Ведь на наших встречах я, тот, прошлый, к примеру, мог играть некую роль.

Время задуматься и переосмыслить.

Все эти мысли, наложенные на страх смерти и горечь поражения, общий стресс от ситуации вселяли неуверенность в допрашиваемого. И я пустил в ход козырь, повторил имя.

— Ты же слышал, атаман. Сам Артемий Шеншин скоро приедет сюда. В Воронеже он гостит.

— А деньги? — Заморгал Жук.

Чувствовалось, что он перестал понимать, что творится. Можно ли мне верить или нет, ведь я вроде веду допрос, но с другой стороны, веду себя как человек на его стороне. Из его группировки.

— А нет их, письма только. — Проговорил я с улыбкой. — И вот мне очень интересно, что же в них. У меня-то свои инструкции. Их вскрыть не могу. Но уж очень интересно. А тебе?

Шел ва-банк, врал напропалую. Хотя. Если так задуматься и Артемка, и его письма завтра к обеду, если не раньше будут здесь. Пантелей привезет все это добро вместе с татарами — пленником и дипломатом.

— Да как же это? — В глазах атамана я видел непонимание. — Татары, без серебра же… Они же нас всех…

Хорошо, это же замечательно. Заговорил, упырь чертов. Я лишь улыбнулся, кивнул, говори, мол, друг мой любезный, не держи в себе.

— Так татары нас здесь всех… — Он сглотнул. — Если так подумать.

— А что татары, атаман? На север пойдут, а мы за стенами отсидимся. — Голос мой звучал тихо, ровно, успокаивающе. — А дальше без татар сами… Понимаешь, о чем я?

Давай, ну, скажи же мне уже, что ты понимаешь, и что мы без татар будем сделать.

— С тобой? Ее? А силы то откуда? И Артемий тут тогда зачем?

Ура! Всплыла уже какая-то «она». Отлично. И человечек-то распалился, расшатался, устойчивость в допросе потерял.

— Чего не знаю, того не знаю. — Пожал я плечами. — Он же птица, какого полета. О-го-го. Весть привез мне, что Скопина нет уже. Что наши его… — Многозначительная пауза. — Так что по плану все. Войско уйдет в Смоленск и мы здесь…

Все, готов, по глазам вижу. И он заговорил.

— По какому плану! Игорь? План же был какой? План был с татарами идти на север! Не только царика жечь! Но и царя скинуть! Ее взять! Это же самое важное было. Ее из-под Нижнего должны были привезти. С мамками, няньками, свидетелями. Сам Борис Михайлович, сам слышишь! Все это организовать должен был. Нас встречать. Всю тьму и силу татарскую. И ее в Москву вести на венчание.

— Померла она. — Сказал как отрезал.

Врать так врать.

Глаза допрашиваемого расширились, он охнул, крякнул, задергался, затявкал словно собака.

— Как, как…

Качай его, Игорь! Нужно понять, что это за персона! Ксения Годунова? Сомнительный план надеяться, что после стольких лет люди пойдут за дочерью царя, который на троне не усидел. Слишком слабая карта! Был бы мужик, еще ладно, а здесь какая-то «она».

Какие варианты?

Должен быть прямой потомок Рюриковичей. Иного варианта нет. Да и то… Очень спорный момент, невероятно. Женщина, в это время, да на трон. Это больше ширма для бояр. Что, мол вот, есть у нас царица, пока мужа найдет, пока наследника родит. А здесь мы за нее поправим. Тоже слабая карта. Но, если учесть, что Семибоярщина через пару месяцев будет править вообще без царя — этот вариант лучше.

Или! Игорь! Выдать ее за ляшского пацана! Сколько ему? Черт, точно не помню, но молодой! Это же какая сила. Не просто сына польского короля на престол, а в невесты ему… Кого?

Чью дочь? Грозного? Федора? Или все же Годунова? Ксения жива, это точно. Или… Я чего-то пока не понимаю. Информации мало.