В огне (СИ) - Старый Денис

Это еще хорошо, что я узнал о готовящейся атаке противника загодя и смог собрать в кулак часть своей кавалерии. Все-таки, связь — наше все! Поднятый в небо воздушный шар исправно сообщал о перемещениях противника, как и о всякого рода приготовлениях. Ведь для того, чтобы отправить в бой большое количество кавалерии, нужно еще приготовиться, выстроиться, унять коней. Все это будет занимать, если атака массовая до получаса. И теперь я предполагал не только атаку по моему левому флангу, но и начало атаки французской пехоты по правому флангу.

Против нас выступил резервный корпус маршала Ланна. Это был, насколько я изучил генералитет Наполеона, один из лучших командиров у корсиканца. Он уже успел произнести свою фразу про то, что гусар, доживший до тридцати лет, дрянь, а не гусар. Вот, видимо, и хочет подтвердить истинность своего высказывания, посылая в бой почти всю свою легкую кавалерию. Но и время такое, что за свои слова нужно отвечать. Если высказался про гусар в спорной манере, когда особенно обидно должно быть тридцатилетним, то показывай пример, хоть бы и маршал. И за Ланном, этим «бешеным гусаром», не заржавеет.

Но при этом Ланн явно придерживает кирасир, которых у него правда не много, но есть еще два полка польских уланов. Зачем враг придерживает поляков? Казалось, что именно им нужно было поручить роль застрельщиков-смертников. Значит, рассчитывает на то, что погонит мою дивизию и нужно, чтобы оставались те, кто сможет догонять. Наверное, так и есть. Ну и нельзя сбрасывать со счетов элементарное желание маршала Жанна Ланна показать свою полезность, удачу и смелость, французский несокрушимый дух и силу. Да, он лично храбрый настолько, что это отмечают все французы. Вот только Наполеон поручил своему любимчику формировать корпус из подходящих резервов. И маршал не мог не тяготиться таким назначением. Потому он пойдет в бой и будет доказывать свою удачу.

— Почему вы, ваше высокопревосходительство, не используете отработанную тактику? Мы могли бы сделать ложное отступление, — спрашивал Михаил Кантаков, находящийся пока при штабе.

— У нас дивизия, пусть и усиленная. У врага усиленные корпус. Нас меньше двенадцати тысяч. У Ланна больше тридцати пяти тысяч. Еще вопросы? — прикрикнул я на своего заместителя.

— Никак нет! — выкрикнул Миша, но было понятно, что он несколько обиделся.

— Миша… Твой центр, вот и смотри за ним, но будь рядом. Не нужно лишних переживаний!

И все же очень быстро рос в чинах Кантаков, не генерал он еще, пусть таковым и числиться, скорее ротмистр. Сознание у Миши не сформировалось генеральское, полководческое. А у меня оно сформировалось? Подумаю об этом после боя, а пока нужна предельная концентрация.

* * *

Белоруссия. Западнее города Горки

18 сентября 1800 года (интерлюдия)

Солнце, как будто зная о надвигающемся сражении, пронзительно светило, отбрасывая длинные тени на землю. Светило дарило свои лучи, будто бы благославляя славных воинов на их ратный подвиг.

— Пошли, братцы! За Веру Царя и Отечество! — прокричал войсковой старшина Черкушкин, командующий объединенной кавалерией.

Калмыки и персы стали переглядываться, но уже скоро калмыки закричали «Уран», авары и другие кавказцы, персы, в своей основе кричали «Аллах акбар». Но у всех то и дело, про проступало в кличе то за «Царя», то за «Отечество». Разноплеменные отряды, с разной верой, с разным жизненным укладом. Они прямо здесь и сейчас чувствовали такое единение, что принялся бы кто объяснять, так и запутался бы что и почему. Это было на метафизическом уровне восприятия. Возможно, подобный феномен стал возможен потому, что командует всем этим войском канцлер, не чурающийся общаться на равных со всеми. Мало того, который понимает специфику уклада и жизни тех же жителей Северного Кавказа и не стремиться навязать свои правила, лишь только требуя выполнения приказов и внутреннего распорядка организации полевых военных лагерей. Чтобы воду кипятили, да не гадили где ни попадя, а в отведенных местах. Хоть бы так…

В этот момент, как только войсковой казачий старшина призвал начать движение, раздался гремящий звук копыт, как будто сама земля вздыхала под тяжестью приближающегося шторма. Кони сперва медленно, но все больше ускоряясь двинулись вперед. Они несли своих всадников в сердце сражения. Звуки боевых кличей смешивались с топотом копыт, создавая симфонию войны, русской сокрушительной атаки.

Уже прогремели первые взрывы от пущенных ракет. Русская кавалерия шла вперед. И сейчас, вне зависимости от веры и национальности, все были русскими, ибо готовились сразиться за Россию самоотверженно и честно. Всадники разгоняли своих лошадей, следя за тем, чтобы держать построение. Но так делали не все, а лишь по флангам атаки. У калмыков было свое построение, они шли лавиной. Казалось, что неуправляемой, но это не так. Каждый воин знал свое место.

Большинство калмыков имели на вооружении длинные пики, по четыре метра каждая. И это оружие оказывалось самым грозным в арсенале всех вооруженных всадников, рвущихся убить друг друга. Но, если не считать револьверы и нарезные карабины, которыми были вооружены конные стрелки, то сегодня пики решали, какой музыке играть на поле боя. Правда, что новое, это порой хорошо забытое старое. Вот даже кольчуги и те сейчас оказываются очень кстати. От прямого выстрела из ружья они не спасают, но от осколков, от пистолетного выстрела с расстояния очень даже.

Молодой калмыцкий воин Бута заплатил двенадцать рублей найону своего рода, чтобы только попасть в дивизию к Сперанскому. Это были очень большие деньги, пять баранов можно купить, ли даже больше, если сторговаться. Среди калмыков уже давно ходили разговоры, что тот воин, которому посчастливиться оказаться в войсках, что собираются самим канцлером, тому вся дальнейшая жизнь сложится правильно и сытно.

И вот сейчас Бута шел в бой в надежде, что «сытно» начнется уже завтра. А «правильно», через месяц-другой, когда он жениться. Ведь жениться и завести детей — это правильно, так говорят старики.

Парень тренировался последние полтора года так рьяно, больше остальных, чтобы обязательно должен быть лучшим. Теперь на полном скаку Бута с легкостью попадает пикой в небольшое яблоко, раскалывая его на ровные половины. Ну и стреляет из лука на скаку калмык так, что и предкам стыдно не было бы за потомка. Да, лук — позапрошлый век при нынешнем развитии вооружения. Но сейчас же только у кирасиров и есть хоть какая защита, а у французских гусаров, никакой. Так что можно стрелять из лука и быть эффективным.

— Рысью! — прокричал войсковой старшина и все конное русское войско ускорилось.

Оставалось скомандовать направить лошадей галопом, ну и в каскад. И скоро такие приказы последуют.

Ветер свистел в ушах, когда Бута, следуя команде старшины, подстегнул свою лошадь. Сердце стучало в унисон с ритмом копыт, и адреналин заполнил его тело. Он чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто битва — частью великого дела, которое требовало от него мужества и решимости. И только при самоотдаче будет и «сытно» и «правильно».

Но было, как это часто случается, и личное. Бута собирался жениться. Вот только калым был неподъемным для парня. Влюбился же молодой воин в младшую дочь найома, угораздило же. Так что ему нужно становится героем, нужно вернуться с трофеями и стать уважаемым в роду человеком, чтобы точно заполучить свою любимую.

Скоро Бута, как и остальные русские воины уже увидел врага так отчетливо, что можно было, если напрячься, то и рассмотреть лица врага. Молодой воин вспомнил слова своего наставника: «Сила не всегда в доспехах, а в духе». И сейчас, когда его сердце колотилось от волнения, он понимал — именно дух будет решать исход боя. Бута готов.

— Бах-Бах! — конные стрелки уже начали разряжать свои карабины, за метров двести до противника.

— Бах! Бах! — стреляли во французов из револьверов казаки, приблизившись к врагу еще ближе.