Дрим-каст (СИ) - Прягин Владимир

— Есть опасение, что ваши здешние оппоненты перейдут к радикальным мерам. Полагаю, в столице вам будет безопаснее.

Мелисса встала с топчана, подошла к окну и приоткрыла створку.

Сменился ракурс. Камера показала её снаружи, отъехала от окна, поднялась над крышами. Открылась панорама провинциального города с кирпичной застройкой и пыльной зеленью. Вдалеке виднелся голубоватый горный хребет.

Стоп-кадр.

— Понятно, — заявила Розанна. — Развязка будет в столице.

— Ну, это напрашивается, по-моему, — сказал я. — Но до неё ещё не так близко, не расслабляемся.

Пришла Эмма, и мы ввели её в уже отснятую сцену. В этот раз, впрочем, не было даже реплик — её героиня просто мелькала на заднем плане, рядом с гондолой. А Эллиот и Майлз оглянулись пару раз на «нюхачку», когда о ней зашла речь.

Перечитав свои операторские пометки, Йенс сказал:

— На сегодня сцен больше нет, как я понимаю? Съезжу тогда, попробую выловить этого ненормального. Ну, композитора, в смысле.

— Где вылавливать-то собираешься? В баре?

— Нет, сейчас он, скорей всего, в клубе «Люминесцентные водоросли».

— Название внушает.

— Содержание соответствует. Вообще-то тебе тоже не помешало бы съездить — глянешь на парня в естественной среде обитания, а там прикинешь, насколько он подходит для фильма. Так будет проще, чем звать сюда, а потом отбрыкиваться, если не подойдёт.

— Ну, в принципе, согласен. С музыкой надо срочно решать.

Тут мы обратили внимание, что Эмма прислушивается к нашему разговору, стоя поблизости. Я подбодрил её:

— Не стесняйся. Хотела что-то спросить?

— Да, просто уточнить — насчёт моих сцен. Они ещё будут?

— Нет, роль ведь эпизодическая. Ты справилась, спасибо. Теперь можешь отдыхать.

— Вы про клуб говорили, а я как раз… Ну, в общем, я тоже про него слышала, необычное место. Было бы интересно…

— Да не вопрос, поехали с нами.

Втроём мы вышли из павильона, сели в «шевроле» Йенса и поехали в клуб.

Оглянувшись на Эмму, устроившуюся на заднем сиденье, я спросил:

— А ты, значит, не только фильмами увлекаешься, но и музыкой?

— Мне нравится вещи, которые не похожи на мою обычную жизнь, — сказала она со своей странной улыбкой. — Хотя меломан из меня не лучше, чем киноактриса, если по-честному.

В клубе «Люминесцентные водоросли» было немноголюдно — мы приехали слишком рано, вечер не набрал обороты. До музыкальной программы дело тут ещё не дошло, и даже свет был пока обычный, без спецэффектов.

На сцене стояла табуретка, на ней с отрешённым видом сидел хиппарь с бородой и длинными волосами, настраивал акустическую гитару. Ещё имелась ударная установка, но барабанщик в пределах видимости отсутствовал. Танцпол пустовал, у стены за столиками сидели две немногочисленные компании.

Я посмотрел на хиппи, затем на Йенса, но тот отрицательно покачал головой. Затем, осмотревшись, ткнул пальцем в тёмный угол. Мы двинулись в ту сторону. Там обнаружился европеец южного типа (а может, светлокожий южноамериканец), лет тридцати пяти — лохматый брюнет, одетый в футболку и джинсовую куртку. В руках он вертел какой-то предмет, который я принял издали за сигаретную пачку. Но при ближайшем рассмотрении эта штука оказалась губной гармошкой.

Заметив нас, тип поднёс гармошку к губам и извлёк из неё несколько протяжно-тоскливых, немелодичных звуков. Я вновь поглядел на Йенса:

— Серьёзно?

— Спокойно, Дмитрий, — ответил Йенс. — Родриго у нас мультиинструменталист. Как дела, Родриго?

— Сила в простоте, друг, — сказал тот проникновенно. — И в том, чтобы взломать через ноты шаблон реальности. А вы, мисс, как полагаете? В вашем взгляде есть что-то аномальное, неуловимо своеобычное. Сочиню для вас песню.

Он взял на гармошке ещё несколько нот, которые, к моему удивлению, сложились в простенькую мелодию. Эмма слушала, улыбаясь.

Мы подтащили стулья.

— Слушай, Родриго, — заговорил Йенс, — у нас к тебе есть вопрос. Как насчёт того, чтобы сделать музыку для кино?

— Прости, друг, — сказал Родриго, — но это скучно. Писать три месяца партитуру, цементируя фантазию в строчках… Нет, это не ко мне. Сила музыки — во внезапности, в инстинктивно-спонтанном драйве…

— Полминуты назад, — сказал я, — ты утверждал, что сила — в простоте.

— В ней тоже, дружище. Это не взаимоисключающие параграфы.

Хмыкнув, я поинтересовался:

— А если я скажу тебе, что музыка должна быть готова через полмесяца? И что никто не будет требовать с тебя партитуру?

— В тебе есть склонность к азарту, — кивнул Родриго. — Но мне известно, как работают студии, опыт был. Так что извини.

— Ладно, — сказал я, — тогда задам конкретный вопрос. А ты мне ответь спонтанно, в своём ключе. Представь, у тебя задача — обеспечить музыкальным сопровождением масштабное фэнтези. Звук нужен пробирающий, мощный. Но пригласить оркестр нельзя, да и не хватит времени, чтобы расписать для него все партии. Потому что цейтнот, причём совершенно дикий. Есть варианты? Или сила опять не в этом?

— Фэнтези? С драконами и мечами? Банально, друг.

— С дирижаблями. И есть ещё птицы из металла.

— Гм. Самолёты?

— Нет, птицы в прямом смысле, хоть и механические. С лапами, с клювами. На спине сидит человек. Используется магия. Но волшебными палочками там не размахивают. Источники магии — что-то вроде магнитных линий Земли.

— Металл и линии магии… — пробормотал Родриго. — Чувак, в этом что-то есть, но это нельзя озвучивать по старинке. Драйв нужен другой… Механика, машины — новая парадигма, в том числе эстетическая. Врубаешься? И носитель для музыкальной темы нужен особый, нестандартный вообще. Смычковые, духовые — не то… Ударные — да, они отбивают ритм, это рёбра жёсткости для мелодии, но саму её ведут не они… Сейчас покажу, пошли…

Отодвинув стул, он махнул рукой, чтобы мы шли за ним, и двинулся к сцене. Там взял электрогитару, лежавшую за ударной установкой:

— Короче, вот. Металл должен петь о чём-то своём, иногда только отзываясь на всю эту суету человечков…

Родриго взял несколько аккордов. В них было что-то протяжно-мрачное, но наполненное подспудной динамикой, готовой прорваться в любой момент. Так мне, по всяком случае, показалось.

— Слушай, чувак, — сказал я, — а по конкретным кадрам сыграть ты сможешь? Передать настроение?

— Сможет, куда он денется, — сказал Йенс. — Сейчас и продемонстрирует. Едешь с нами, Родриго, вместе с гитарой. На сцене — это ведь не твои ребята, насколько вижу?

— Не, эти из Сан-Франциско. Я чисто послушать зашёл и, может, подыграть ближе к ночи, если настроение будет.

— Справятся без тебя, надеюсь. Поехали.

— Друг, вот чего ты нервничаешь? Расслабься, присядь…

— Расслабиться мы не можем, — сказал я. — Драйв не даёт, а ещё спонтанность. У нас всё просто. Врубаешься?

Усмехнувшись, Родриго выдал ещё аккорд:

— А ты хитёр, друг. Ладно, уговорил.

Он коротко объяснил ситуацию хиппарю. Тот выслушал так же отрешённо, кивнул. Родриго взял свою электрогитару со сцены, а из подсобки мы притащили усилитель и прочие прибамбасы, чтобы он смог сыграть в нашем павильоне.

У него была своя тачка — развалюха-хэтчбек начала пятидесятых, если не старше. Я даже марку с ходу не опознал. Зато Эмма вдруг заявила:

— Забавный автомобильчик. Можно, я с тобой сяду?

Родриго гусарским жестом распахнул перед ней помятую дверцу с диагональной царапиной. Мы с Йенсом сели в «шевроле», и наша музыкально-съёмочная бригада покатила по вечернему городу.

В павильоне, когда мы всё подключили, я объяснил Родриго:

— Вот у нас тут, к примеру, есть экшн-сцена. Герой отбивается от злодейки, задействован металл с магией. На озвучке добавим лязг, но этого недостаточно. Нужно взвинтить эмоциональный градус и акцентировать движение звуком. Просмотри эпизод и, если сумеешь, выдай экспромт.

Мы запустили сцену на полустанке, где мачеха дирижировала змеёй, а Циркач отмахивался. Родриго лохматил волосы, наблюдая, а свободной рукой совершал странновато-дёрганые движения — не то отсчитывал ритм, не то терзал воображаемые струны. Затем взял электрогитару со стула: